Открыв дверь, мы увидели троих солдат во главе с младшим командиром. Жаль, что не записал их фамилии. Последний спросил, кто мы такие и бойко отрапортовал свою задачу. Один из его подчиненных сидел у телефонного аппарата и по линии передавал какие-то условные позывные, второй готовил обед. Командующий тепло поздоровался с ними, поинтересовался, с кем поддерживается связь, соблюдаются ли меры маскировки и режим ведения переговоров по телефону. Приказал связаться с дорожным управлением и обратил внимание на организацию самоохраны от возможных диверсантов.

- Что же вас так мало? - спросил он.

- Да не так уж и мало, - ответил старший. - Троих отправили с попутной машиной за продуктами и водой. Здесь часто останавливаются машины, шоферов попоить надо, кое-кто из них дозаправляет радиаторы. Поэтому запас нам необходим.

На сколоченном из обрезков досок столе мы увидели свежие газеты и домино. Воины в здоровом настроении. Чувствовалось, что политический отдел, партийные организации неплохо работали и в тыловых подразделениях.

Георгий Константинович остался очень доволен, объявил личному составу благодарность и приказал мне передать это начальнику Дорожного управления. Бойцы напоили нас чаем, и мы уехали удовлетворенные.

- Молодцы! Земляночку на всякий случай придерживают. Это правильно. Уже август. Летом защита от жары и гнуса всякого, а зимой у них будет свое тепло, - заметил Жуков.

- Товарищ командующий, а вы не обратили внимание, чем они топят? спросил я.

- Аргалом. Раньше все бедные крестьяне полуголодной России из навоза и коровьего помета приготавливали себе топливо заранее, тем и жили. Наш боец практичен и умен. Он находчив и стоек в борьбе с трудностями.

А я видел сам, как два шофера дальнего рейса готовили себе пищу на кирпиче. Это из 75-го отдельного автомобильного батальона. Вон там за горизонтом, на полпути к Тамцак-Булаку, вблизи дороги, стояли две машины, груженные дровами. Рядом на двух костылях из проволоки была положена шоферская монтировка, а на ней висел солдатский котелок. Варилась каша, а потом кипятился чай. Под котелком отрыта небольшая ямка, в ней лежал обыкновенный жженый кирпич, и он горел самым обыкновенным образом.

Можно сказать - жарче дров. Спрашиваю: "Почему горит кирпич?" "Товарищ лейтенант, а куда же ему деваться, если мы его пропитали бензином, - ответил один из них. - И чем больше этот кирпич лежит в бензине, тем дольше он горит, что нам и надо. Кирпич возим, горючее свое - вот и печка, хоть быка жарь". "Керосинчика бы, - заметил пожилой воин, - больше времени гореть будет. Бензин как-никак испарение имеет большое. Где нашему брату дров-то наготовиться. Возим-то откуда. А на передовой - как без дров? Для кухни надо, иной окопчик, блиндаж укрепить полагается - всюду дрова. Вот и бережем каждое полено. Ведь это не всякий понимает. Иной пехотинец через бревно шагает, думается, без всякого уважения, рубит без расчета и оставляет в песках изуродованные концы. Жалко мне этот лес, потому что он тяжело нам достается".

Он был в известной мере прав. Дрова, строительные материалы подвозились почти наравне с боеприпасами и горючим. И далеко, и помалу. А фронт все требовал - давай, давай, и как можно больше. Вот почему на первом плане экономия. Все надо беречь: оружие, боеприпасы, дрова, воду - без чего воин не воин. Бойцы и командиры хорошо это понимали и делали, казалось, невозможное, чтобы сберечь и доставить фронту все, что требовалось в первую очередь.

"А почему вы здесь остановились? Вас же ждут, как вы говорили, на передовой", - заметил тогда я. "Да нет. Куда днем-то ехать, сразу заметят. Вы же, товарищ лейтенант, знаете не хуже нас. Мы просто поторопились, прибыли несколько раньше. Да и утерпеть-то как? Товарищи воюют, жизни своей не жалея, а мы... А подъехали поближе, где идет бой, сразу легче стало. Кажется, что теперь и мы воюем".

...Следуя в направлении командного пункта к горе Хамар-Даба, мы остановились у одного склада с горючим, размещенным на открытом грунте. Бочки небольшими партиями были спущены в неглубокие капониры, рассредоточенно. Территория обнесена колючей проволокой, и по периметру ходил часовой.

Перед примитивным шлагбаумом часовой остановил нас. Я попытался объяснить, что рядом с водителем сидит сам командующий, просил его пропустить машину на заправку, но он был неумолим.

- Никакого командующего не знаю, - произнес красноармеец, - сейчас вызову начальника караула.

- Не следует сбивать с толку часового. Он настоящий воин и службу несет как полагается, - сказал Георгий Константинович.

Так всюду, объезжая тылы наших войск, мы видели высокую организованность и дисциплину. Вспоминая о той огромной работе, которая была проделана войсками, чтобы обеспечить фронт всем необходимым для боя и жизни, Г. К. Жуков написал после: "В устройстве тыла, в организации подвоза нам очень помог Забайкальский военный округ. Без него мы, наверное, не справились бы с созданием в кратчайший срок материально-технических запасов, необходимых для операции"{39}.

После чтения моей рукописи Г. К. Жуков пояснил, что советское правительство, опасаясь расширения конфликта до крупных военных операций, в том числе и в направлении Забайкальского военного округа, создало группу фронтового командования во главе с командармом 2 ранга Г. М. Штерном.

Об этом свидетельствует выписка из приказа Народного комиссара обороны СССР от 5 июля 1939 года: "Во исполнение решения Главного Военного Совета РККА от 5 июля 1939 года для объединения и направления действий 1-й и 2-й Краснознаменных армий, Забайкальского военного округа и 57 особого корпуса образовать фронтовую группу с расквартированием в г. Чите... Командующим фронтовой группой назначаю командующего 1 ОКА командарма 2-го ранга тов. Штерна Г. М., освободив его от занимаемой должности..."{40}.

"Но поскольку после Баян-Цаганского побоища конфликт пошел на убыль, и японцы, получив хороший ответный удар, образумились и попятились, стало ясно, что развертывать штаб фронта явно нецелесообразно. 1-я армейская группа формально значилась в составе фронтовой группы, но фактически подчинялась непосредственно Москве. По приказанию Наркома обороны К. Е. Ворошилова, группа в составе 6-7 человек, во главе с Г. М. Штерном, в августе прибыла на командный пункт командующего Первой армейской группой на гору Хамар-Даба. По словам Г. М. Штерна, он прибыл с целью оказания помощи в материально-техническом обеспечении предстоящей наступательной операции за счет средств Забайкальского военного округа", - рассказал мне Г. К. Жуков.

Обстановка на командном пункте стабилизировалась. Меньше стало появляться людей из войск. Там, в основном, занимался штаб. Мне было приказано, когда работал командующий, к нему никого не пропускать. Периодически начальник оперативного отдела приводил в блиндаж командующего машинистку. Когда надо было дать мне очередное поручение, начальник штаба приходил сам и говорил, что надо выполнить. Вскоре мне стало известно, что в это время разрабатывался план генерального наступления.

В свое время я прочитал книгу главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова "На службе военной", в которой он, рассказывая о Халхин-Голе, упомянул, что является автором разработки плана наступательной операции по разгрому 6-й японской армии вместе с некоторыми командирами, которых в книге указал поименно. Я сразу же написал Георгию Константиновичу письмо, назвав прочитанное каким-то недоразумением. Г. К. Жуков в резком тоне, с нескрываемой обидой выразил свое недовольство точкой зрения автора. Об этом написал мне письмо, которое я храню по сей день, как исторический документ. Одновременно Георгий Константинович послал мне и план наступления. Для полной ясности позволю себе изложить план так, как он составлен Георгием Константиновичем. (В подобном объеме он публикуется впервые).

Основная цель операции - окружить и уничтожить всю японскую группировку, вторгшуюся в пределы дружественной нам МНР. Для этого стремительным ударом ударных группировок разгромить фланговые части обороны противника и выйти в тыл ему с задачей окружения и уничтожения всей группировки, не допустив ее отхода за государственную границу МНР.