12 января, ранее намеченного срока, Красная Армия перешла в небывалое по своим масштабам наступление на фронте в 1200 км — от Балтики до Карпат. В движение были приведены 150 советских дивизий. Мощная оборона немцев, созданная ими в течение нескольких лет, была взломана. Армии сделали гигантский бросок от Вислы до Одера, создали плацдарм для наступления на Берлин. Польша была полностью освобождена Красной Армией. Развернулись бои в логове фашистского зверя.
Мощные удары советских войск сорвали зимнее наступление немцев на Западе — их продвижение в Арденнах и Эльзасе полностью прекратилось. Немецкое командование было вынуждено в спешном порядке перебросить 6-ю танковую армию СС на Восточный фронт против наступающих советских войск, а вскоре еще 16 дивизий. Немецкие войска вынуждены были отойти на исходные позиции. Январское наступление Красной Армии дало возможность армиям союзников оправиться от ударов немцев, перейти 8 февраля в наступление и сомкнуть операции на Западе с наступлением Красной Армии на Востоке.
Однако наступление немецких армий задержало наступление армий США и Англии на Рур и Саар на 6 недель. Новый Дюнкерк, разгром армий Англии и США, был предотвращен Красной Армией.
Даже Черчилль в своих мемуарах был вынужден признать, что решение Советского правительства об ускорении наступательных действий против немецких армий в январе 1945 г. для оказания помощи англо-американским войскам явилось прекрасным образцом выполнения союзнического долга. Черчилль поздравлял Советское правительство по поводу наступления Красной Армии и спасения союзников.
Позднее, выступая в английском парламенте, он заявил: "Никогда никакое правительство не выполняло точнее свои обязательства даже в ущерб самому себе, нежели русское Советское правительство". Этого нельзя было сказать ни о Черчилле, ни о выполнении им союзнических обязательств. Советское командование показало образец осуществления подлинно коалиционной стратегии, способствовавшей сохранению жизней солдат армий стран антифашистской коалиции.
Чем явственнее чувствовалось горячее дыхание победы, тем более необходимым становился созыв конференции руководителей трех союзных держав, "большой тройки". Это обусловливалось политической и военной ситуацией того периода. Конференция должна была обсудить военные вопросы, связанные с окончательным разгромом фашистской Германии и милитаристской Японии. Приближение неизбежного и скорого военного разгрома Германии требовало решения вопросов, связанных с ее безоговорочной капитуляцией. Требовали безотлагательного решения и проблемы будущего устройства Германии. Вопрос о том, как быть с Германией после победы, вставал во главу угла.
Установить основы длительного послевоенного мира, выработать общую линию в отношении освобожденных стран Европы — такова была вторая важнейшая задача предстоявшей конференции.
Вторая мировая война, событие гигантских масштабов, породила целый ряд других политических, экономических, военных проблем, требовавших срочного решения. В частности, Англия и США хотели выяснить и договориться о сроках и масштабах участия СССР в войне против милитаристской Японии.
С лета 1944 г. руководители государств антигитлеровской коалиции были единодушны в необходимости созыва конференции "большой тройки". Стояли лишь вопросы: когда и где?
Еще 19 июля 1944 г. Рузвельт писал главе Советского правительства: "Поскольку события развиваются так стремительно и так успешно, я думаю, что в возможно скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, Премьер-Министром и мною". Рузвельт предлагал организовать эту встречу между 10 и 15 сентября на севере Шотландии — на полпути расстояния от США и СССР.
В ответном послании Рузвельту от 22 июля 1944 г. глава Советского правительства разделял его мысль "о желательности встречи". Однако в период, когда советские армии вели ожесточенные бои на широком фронте, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР не считал возможным покинуть страну и отойти хотя бы на время от руководства делами фронта.
Поскольку в то время не удалось осуществить созыв конференции руководителей трех держав, были проведены двусторонние переговоры между Черчиллем и Рузвельтом в сентябре 1944 г. в Квебеке, а главой Советского правительства и Черчиллем и Иденом в октябре 1944 г. в Москве. Посол США в Москве Гарриман представлял в московских переговорах Рузвельта. Основными задачами, поставленными Черчиллем во время этих переговоров, были: установление границ, за которые не распространялось бы влияние СССР на Балканах и в дунайской Европе; добиться окончательной «сделки» по польской проблеме.
Именно во время переговоров со Сталиным 9 октября 1944 г. Черчилль заявил, что "он подготовил довольно грязный и грубый документ, на котором показано распределение влияния Советского Союза и Великобритании в Румынии, Греции, Югославии, Болгарии". Однако этот "грязный документ" не только не был принят советской стороной, но даже не обсуждался.
После Московской конференции продолжались поиски места для проведения будущей конференции и намечались ее сроки. Близкий друг и советник президента Рузвельта Гарри Гопкинс подсказал ему идею созвать конференцию в Крыму. Гопкинс беседовал об этом с послом СССР в Вашингтоне А. Громыко.
Глава Советского правительства готов был на встречу в конце ноября 1944 г. "на советском черноморском побережье", чтобы "рассмотреть накопившиеся… после Тегерана вопросы".
Когда Гопкинс поставил этот вопрос перед правительством США, на него обрушилось большинство советников президента, доказывавших, что Рузвельту незачем выезжать на край света для встречи со Сталиным. Масла в огонь подливали английские политики и дипломаты. Рузвельт отступил от первоначального намерения и, посоветовавшись с Черчиллем, предложил созвать конференцию на Кипре, в Афинах или на Мальте. Он предлагал также встречу "большой тройки" в греческих портах Пирей, Салоники или в турецком Константинополе. Однако Черчилль считал порты Черного моря и Пирей не подходящими для конференции и предложил для ее созыва Иерусалим, Порт-Саид или Александрию. Если туда не приедет глава Советского правительства, Черчилль готов был провести новую сепаратную "конференцию… двух в Великобритании".
Откладывалось и время встречи "большой тройки", поскольку Рузвельт после переизбрания на пост президента официально вступал в эту должность лишь 20 января 1945 г. Поэтому он предложил "встречу трех" примерно 28–30 января в Риме, в Восточной Сицилии — в Таормине или же в итальянской Ривьере.
Глава Советского правительства готов был встретиться с Рузвельтом и Черчиллем в конце января — начале февраля на черноморском побережье.
Когда выяснилась невозможность поездки главы Советского правительства за пределы СССР, на Средиземное море, в Египет, Рузвельт в письме Черчиллю 24 декабря 1944 г. сообщил: "Я готов поехать в Крым и встретиться в Ялте".
На поездку в Крым согласился и Черчилль.
Побережье Понта Эвксинского — гостеприимного моря — было определено как место встречи "большой тройки". Любитель кодовых названий, Черчилль постарался придумать шифр для предстоящей конференции.
"Назвали ли Вы как эту операцию? — писал Черчилль Рузвельту 31 декабря. — Если нет, я предлагаю «Аргонавт». Британский премьер проводил параллель с греческими аргонавтами, отправившимися за золотым руном в кавказскую Колхиду.
Рузвельт ответил Черчиллю: "Ваше название «Аргонавт» приветствую. Мы с вами — их прямые потомки".
Путь от США до Мальты Рузвельт предполагал совершить на корабле, а от Мальты до Ялты — на самолете.
Когда о конференции был извещен глава Советского правительства, он ответил Черчиллю согласием, уточнив, что слово «Аргонавт» должно служить кодом для сообщений, касающихся встречи, местом встречи считать Ялту, а датой — 2 февраля. Позднее, на заседании министров иностранных дел СССР, США, Англии, было решено назвать конференцию "Крымская".