Отсутствие второго фронта давало возможность фашистскому командованию безбоязненно перебрасывать свои войска с Запада на Восточный фронт: оно было уверено, что Англия и США не нанесут Германии удар с тыла. Более того, немцам прямо сообщалось, и это признавалось в английском парламенте, что операции на Западе проводиться не будут. Об этом их информировал старый мюнхенец, посол Англии в США Галифакс. "Члены военного кабинета, — заявил в парламенте лейбористский депутат Эньюрин Бивен, — без всяких причин периодически заверяют противника, что он ли на одном участке атакован не будет".

Советский народ истекал кровью. Народные массы Англии и США настойчиво требовали открыть второй фронт. Однако Черчилль и Рузвельт, хотя последний действовал более осторожно, проводя свою стратегическую линию, считали открытие второго фронта в Европе преждевременным. Стратегия Черчилля и Рузвельта предусматривала, с одной стороны, сохранение советско-германского фронта, а с другой — стремление не допустить быстрого разгрома Германии и укрепления сил Красной Армии. Хотя Красная Армия, сражавшаяся на юге страны против перешедших в наступление немцев, отступала, тем не менее силы немецкой армии, полагали они, перемалывались. Равновесие на Восточном фронте, по их мнению, не было нарушено. Английская разведка 9 июня 1942 г. доносила Черчиллю: "Положение на Восточном фронте таково, что можно ожидать любого исхода, и поэтому трудно сказать, какой из противников потерпит поражение. Если немцы поймут, что, с одной стороны, им угрожает новая зимняя кампания в России, а с другой — англо-американское вторжение на Западе, то катастрофа может, как и в 1918 г., разразиться с потрясающей быстротой".

В июне 1942 г., едва успела вылететь из Лондона советская делегация, Черчилль выдвигает один за другим проекты борьбы с фашистской Германией. Здесь была и операция «Юпитер» — план вторжения в Северную Норвегию как альтернатива плану "Кузнечный молот", и его любимый план «Джимнаст», предусматривавший операции во французской Северной Африке.

Для осуществления этих замыслов в ход были пущены и дипломатия премьера, и усилия имперского генерального штаба.

"Факел" запылает в Африке

Незадолго до полуночи 17 июня 1942 г. летающая лодка «Боинг» — на ее борту находились британский премьер Уинстон Черчилль и начальник имперского генерального штаба Аллан Брук — вылетела с английского аэродрома Страмрэра, взяв курс на Вашингтон. Через 28 часов трудного полета капитан Роджерс благополучно совершил посадку на зеркальную гладь реки Потомак. Рано утром 19 июня Черчилль вылетел в резиденцию Рузвельта Гайд-парк. После краткого осмотра фамильного поместья — Рузвельт сам управлял машиной с почетным гостем — в небольшой полутемной комнате его дома начались секретные переговоры.

Уже 20 июня Черчилль передал Рузвельту меморандум, лейтмотивом которого были доказательства, что второй фронт не может быть открыт во Франции в 1942 г. Правда, для оправдания вероломства Черчилль писал о необходимости подготовки плана «Болеро», если возможно, в 1942 г. или еще лучше в 1943 г. Но тут же он разоблачил себя, указав: "Однако английское правительство не одобряет операцию, которая наверняка приведет к катастрофе, и это не поможет России… Мы твердо придерживаемся точки зрения, что в этом году не должно быть существенной высадки во Франции".

В меморандуме Рузвельту цинично признавалось, что английские штабы не смогли составить план вторжения в Европу в 1942 г. Черчилль прекрасно знал, почему это произошло: 11 июня английский кабинет по его докладу принял решение не предпринимать никаких крупных десантных операций во Франции в 1942 г., если "немцы не будут деморализованы неудачей в борьбе против России". Черчилль осведомился, есть ли такой план у американцев, зная, что дальше общих наметок дело не пошло, а если нет, то какие операции следует провести в 1942 г. Он предложил вернуться к плану высадки войск во французской Северной Африке ("Джимнаст"). Черчиллю было совершенно ясно, что план высадки англоамериканских войск в Северной Африке сорвет операцию по открытию второго фронта во Франции. Но этого-то и добивались как он сам, так и его военные помощники.

Вскоре после возвращения из Вашингтона "бывший военный моряк" писал президенту Рузвельту: "Ни один ответственный английский генерал, адмирал или маршал авиации не в состоянии рекомендовать «Слэджхэммер» ("Кузнечный молот". — Ф. В.) в качестве операции, осуществимой в 1942 г.".

Не менее категорично он ставил вопрос об открытии союзных операций в Северной Африке. "Я уверен, — писал он, — что французская Северная Африка ("Джимнаст") является гораздо лучшей возможностью оказать помощь русскому фронту в 1942 г.".

Черчилля не смущали заявления начальников штабов США, указывавших на основной недостаток плана "Джимнаст"."…Даже его успешное выполнение, утверждали они, — не заставит немцев перебросить с русского фронта ни одного немецкого солдата, танка или самолета".

Черчиллю не составило большого труда убедить прибывших на совещание в Лондон (20–25 июля) Гопкинса и Маршалла похоронить план операций в Европе в 1942 г. и принять план вторжения в Северную Африку. Ликующий Черчилль поспешил "окрестить заново своего фаворита", назвав его «Торч» ("Факел").

Операция «Торч» должна была, по мысли Черчилля, стать факелом, освещающим путь британским монополиям не только в Северной Африке, в Средиземном море, но и на Балканах.

Рузвельт телеграфировал Гопкинсу, что надо немедленно приступить к осуществлению планов в Северной Африке. После этого штабы Англии и США начали планировать вторжение в Северо-Западную Африку. Вопрос об открытии второго фронта в Европе в 1942 г. был снят с повестки дня на долгое время. Англия и США аннулировали свое торжественное обязательство, принятое всего лишь месяц тому назад.

"Не открыть вовремя сильный Западный фронт во Франции, — писал военный министр США Стимсон, — означало переложить всю тяжесть войны на Россию".

Не будет второго фронта в 1942 году

В один из теплых июльских вечеров 1942 г. Уинстон Черчилль давал обед членам военного кабинета в зимнем саду на Даунинг-стрит, 10. После обильного угощения премьер пригласил министров в зал заседаний кабинета и поставил вопрос о своей поездке в СССР.

Черчилль хотел сообщить главе Советского правительства о вероломном решении, только что принятом в Лондоне: второй фронт не будет открыт в 1942 г. Но не только поэтому Черчилль ехал в Москву — он мог уведомить главу Советского правительства в личном послании. Черчилль хотел убедиться, сможет ли Красная Армия отбить новое мощное наступление фашистских войск, не прорвутся ли они в советское Закавказье.

Советское правительство пригласило Черчилля. Его путь лежал через Каир и Тегеран. Рано утром 12 августа 1942 г. с тегеранского аэродрома группа Черчилля вылетела в Москву. В ее состав входили: начальник имперского генерального штаба Аллан Брук, генерал Уэйвелл, маршал авиации Теддер и постоянный заместитель министра иностранных дел Кадоган. Это был первый визит Уинстона Черчилля в СССР за 25 лет существования Советской власти.

"Я размышлял, — писал Черчилль в пути из Тегерана в Москву, — о моей миссии в это… большевистское государство, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении". Черчилль был откровенен хотя бы наедине с самим собой.

Сам факт полета в "большевистское государство" был весьма знаменателен вне зависимости от того, с какими намерениями Черчилль прибывал в СССР. Его полет был несомненно необычным. Визит Черчилля был признанием силы и мощи Советского государства, провала планов английской и всей мировой реакции на его скорое сокрушение. Он означал, что Советская страна, более года успешно отражавшая сильнейший натиск фашистских орд, воюя один на один, без помощи Англии и США, опрокинула мрачные прогнозы стратегов Лондона и Вашингтона.

Генерал Уэйвелл, обладавший некоторыми «литературными» способностями, суммировал намерения Черчилля, связанные с визитом в СССР, в стихотворении, каждая последняя строка четверостишия которого звучала: "Не будет второго фронта в 1942 году".