– С желтой или с черной ручкой? – спросила ассистентка, открыв кожаный сундучок, в котором Витус с некоторых пор держал свои инструменты.
Этот сундучок достался ему в наследство от доктора Бомбастуса Зануссуса благодаря счастливому случаю: Артуро нашел его под помостом перед уроком фехтования. Сундучок лишь наполовину был заполнен хирургическими инструментами, так что нашлось достаточно места для собственных инструментов Витуса. Да и камень Магистра с датами обрел наконец подходящее место.
– Скальпель с желтой ручкой.
– Держи!
Витус взял его в левую руку и присмотрелся к нему.
Это было ближе к вечеру того же дня. Ко всеобщему удивлению, повозке с очень высокими колесами удалось, несмотря на бездорожье, добраться до их лагеря. На ней восседали старик Фелипе с сыновьями. Они приехали, потому что, едва они сняли повязку, зрение старика ухудшилось до прежнего. Без повторной операции обойтись было невозможно.
Витус произвел два пробных прокола скальпелем.
– Похоже, – объяснил он Фелипе, которого усадил на солнце, – хрусталик снова сместился наверх. Когда он закрывает зрачок, человек опять все видит, словно в тумане.
Фелипе понимающе кивнул.
– Так, наверное, и есть, доктор.
– Называйте меня не доктором, а хирургом...
– Но как это могло произойти, э-э... господин хирург? – спросил старший сын, который в прошлый раз поддерживал голову отца.
– Чаще всего это бывает связано с тем, что хрусталик недостаточно протолкнули вниз, – Витус снова сделал несколько пробных проколов, на сей раз левой рукой. Внимательно осмотрел глазное яблоко. Его оболочка после операции зажила, только маленькая точка на ней говорила о том, что Бомбастус Зануссус сделал прокол именно здесь.
Он принял решение повторить прокол на том же месте: тем самым не будет еще раз повреждена оболочка. К тому же в прошлый раз эта точка была выбрана верно. Тут Бомбастус Зануссус не ошибся. Чего он не сделал, так это не проконтролировал конечного результата операции. После подобного рода вмешательств всегда важно подождать несколько минут и убедиться, что хрусталик в своем новом положении в самом глазном яблоке закрепился.
– На этот раз все будет хорошо, отец, – сказал другой сын, в прошлый раз державший его за руки.
Витус правой рукой раздвинул веки глаза Фелипе и после недолгого колебания сделал горизонтальный надрез на оболочке. Проникнув вовнутрь, скальпель миновал радужную оболочку и оказался наконец в зрачке, но так, что инструмент можно было видеть снаружи. Он вынул скальпель из зрачка; теперь он знал, как глубоко должен его погружать. Снова введя скальпель, юноша нащупал его острием верхнюю грань хрусталика. Осторожно придавил ее вниз. Сначала хрусталик пошел легко, но чем дальше, тем больше усилий на это требовалось. Очевидно, его удерживала связка. «Наверное, в этом-то и кроется причина неудачи первой операции», – мелькнуло у Витуса в голове.
Сделав еще одну попытку, он это сопротивление преодолел. Когда он увидел, что острие скальпеля вместе с помутненным хрусталиком уходят в глубь зрачка, он хотел было этим и удовлетвориться, но, поразмыслив, продолжал нажимать, насколько было возможно. Он не желал повторять ошибку доктора Бомбастуса Зануссуса.
От боли Фелипе втягивал воздух сквозь сжатые редкие зубы. Этот звук напоминал шипение змеи. Сыновья всячески старались успокоить его.
Витус в последний раз осторожно надавил на хрусталик. Отведя острие скальпеля, он к своему удовлетворению отметил, что хрусталик больше не поднимается. Быстрым движением извлек острие скальпеля из глазного яблока.
– Так, готово, – он протянул старику компресс. – Приложите его к глазу, а вы, – обратился он к сыновьям, – помогите своему отцу. А потом сядьте вон там и отдохните на солнышке. Я приду через несколько минут и проверю, все ли в порядке после операции.
– Большое спасибо, господин хирург!
Сыновья старика о чем-то оживленно переговаривались, когда вскоре после этого Витус подошел к ним. Они удобно расположились на траве и ели бутерброды с сыром. Фелипе совсем съежился, он наверняка испытывал боли.
Не прекращая жевать, сыновья Фелипе смотрели в одну сторону.
Витус посмотрел туда же. На некотором расстоянии он увидел Церутти, Майю и близнецов, которые стояли под большим каменным дубом, который с правой стороны ограничивал полукруг, образованный повозками труппы. Антонио вскарабкался на дерево и на большой высоте натянул парусиновый тент, сбросив несколько веревок, с помощью которых Лупо уменьшил натяжение материи.
Церутти наблюдал за всем этим и давал кое-какие указания. Когда все было готово, со стороны это выглядело так, будто дерево натянуло на себя шляпу. Фокусник дал отмашку и приблизился к дереву. С неожиданной силой подбросил вверх канат. На какое-то время он исчез из поля зрения, а потом вдруг натянулся, как тетива лука. Витуса удивляло, что веревка обрела внезапно собственную жизнь, но тут он вспомнил, что в ветвях дерева прячется Артуро. Наверное, это он поймал канат и привязал его к крепкому суку.
Помотав головой, Витус избавил себя от размышлений над увиденным, в котором он ничего не мог толком понять, и снова обратился к Фелипе:
– Если операция не удалась и на сей раз, именно сейчас хрусталик должен подняться вверх, – сказал он. – Снимите-ка компресс.
Старик сделал то, что ему было велено. Как только свет попал в зрачок, Фелипе сразу часто заморгал. Витус стал рядом с ним на колени.
– Вы меня видите?
– Да, я вижу вас, и никакого тумана нет.
– Это хорошо! – Витус снова осмотрел глазное яблоко и надавил на нижнее веко, однако хрусталик оставался на месте. – Я сейчас наложу повязку на ваши глаза по той же причине, по которой это рекомендовал сделать доктор. Пожалуйста, не снимайте ее целую неделю.
Когда все было закончено, старший сын дожевал хлеб с сыром и сказал:
– Господин хирург, мы вам премного обязаны, однако... – немного поразмыслив, он договорил: – Мы бы и рады расплатиться с вами, но у нас почти совсем не осталось денег...
– Вы мне ничего не должны. Вы заплатили за операцию, а она оказалась с изъяном. Я этот изъян устранил – только и всего!
– Слушайте, слушайте! – к ним незаметно присоединился Магистр. Это прозвучало буквально как призыв юриста в суде! – А что вы скажете насчет совместного обеда? Благодаря моим неустанным усилиям костер снова горит...
Это предложение было принято с удовольствием, и вскоре все, включая и Церутти с его ассистентами, сидели вокруг большого котла с супом, от которого исходил превкусный запах; каждый вооружился собственной ложкой.
– Ratum et gratum! С удовольствием и на здоровье! Надеюсь, супчик придется вам по вкусу! – громко провозгласил Магистр.
Когда они покончили с супом, солнце уже клонилось к закату, и Фелипе с сыновьями пора была собираться.
– Поедем, отец, – сказал старший сын, – лучше всего нам отправиться в путь, пока не стемнело.
– Ты прав, – с помощью сыновей Фелипе поднялся. Ощупал повязку на своих глазах. – Господин хирург, – начал он. – Еще раз хочу поблагодарить вас. Ваши руки лучше знают свое дело, чем руки вашего предшественника, – в подтверждение своих слов он несколько раз помотал головой и, осторожно ступая и держа под руки сыновей, направился к своей телеге.
Когда она покатила по разбитой дороге, все смотрели ей вслед.
– Странно, – проговорил Магистр какое-то время погодя. – Однако с тех пор, как доктор Бомбастус Зануссус удрал, настроение всех нас как будто улучшилось.
Никто ему не возразил.
– Завтра утром, – сказал Витус, – мы поедем к дону Франсиско в Роденью.
Роденья – городок маленький, с небольшим числом жителей, застроенный большей частью сколоченными на скорую руку деревянными домами. Глинистые улицы не замощены. Повсюду огромные глубокие лужи, просто так не пройдешь. Люди, осмелившиеся выйти из домов, вышагивали осторожно, как аисты, переставляя ноги, – и чтобы в лужу не провалиться, и чтобы ног не замочить.