(Из газет.)

Плохо, ей-богу, плохо быть царем.

Царствуешь, царствуешь, вдруг вот тебе -- на! Наставляют колено, подталкивают -- и лети!

Летишь, а тебе еще сзади:

-- Катись! Катись!

И катись, потому что не покатишься, -- все равно поддадут.

Покатился, значит, и остановился:

-- Ну и что? Что делать?

Царем был -- работы было не очень много.

Натянул мантию или там еще какую лихую годину, насадил на голову корону, взял в руки скипетр. И иди себе, головой, словно кобыла в "спасовку", покачивай.

Тебе отовсюду "ура", "слава" тебе летит со всех сторон, полицейскими нагайками подогнанная.

Хар-рашо!

Подадут тебе закон, покажут пальцем место, где нужно расписаться, ты себе тихонечко, будто волостной старшина, и выводи:

"Николай" или "Борис".

И все!

И жалованье доброе, и есть что есть, и жена не скулит, и дети твои, царенята, не голодные... Просто не жизнь, а чай с сахаром...

А теперь что?

Куда пойдешь, кому скажешь?

Даже писарем в сельсовет не примут, потому новых порядков не знаешь.

И в комнезам не возьмут.

Может быть, на первых порах как-нибудь и втерся бы, так потом все равно вычистят.

"Примазался, -- скажут. -- Элемент!"

Определить бы общественных свиней пасти, так не упасешь, лихую годину. Поразбегаются.

О стаде я уж не говорю, потому оно же сроду коровы не видело, а молока захочет украсть, сядет, дурное, бугая доить.

А бугаи этого страх не любят.

Убьет, а всему обществу и отвечай.

Морока с этими царями безработными!

Ну, куда ты его приткнешь?

Не иначе, как воз песку купить -- пусть в пирожки играет.

1923 ______________________________________________________________________

"Пожалуйте!"

Сотый раз собираются монархисты в эмиграции на тайные собрания и в сотый раз рассуждают на тему "Когда позовет их народ...".

Именно так Савинков в газете "За свободу" и пишет.

Седьмой год, бедняги, тычутся по Европе, седьмой год про то же самое:

-- Когда позовете?

А мы глухие... Мы народ -- и хоть бы тебе "ха"!

Бессовестный мы народ!

Ну и покликали бы. Ну, что нам это стоит?

А то помилуйте же вы мою душу: великий князь Георгий Михайлович в Берлине лакеем служит!

Такой благородный, такой молодой, такой "великий" и такой князь, и вдруг на тебе:

-- Вам с гарниром-с?!

Царица, и не какая-нибудь простая себе царица, а "августейшая" царица, в приживалках у датской королевы сидит и пятки ей чешет... За это и кормят!

Великий князь Кирилл Владимирович сырец пьет. Это после шампанских! Боже мой! Боже мой! Чтобы вот так после собственных винных погребов (да каких погребов?! Да с какими винами?!), после собственных министров "двора" да сырец с солеными огурцами?!

У Николая Николаевича, у "верховного", можно сказать, "главнокомандующего", командовать некем. Козой командует... Да и козу "верноподданные" подарили, так как его величество, кроме козьего молока, ничего не едят... Старые стали, голова облезла... Корону если вечерком надевают, бумаги подкладывают, а то до самого носа, словно решето, налезает...

А гетман?! Наш родной гетман Скоропадский? Бунчук уже проел.

Гетманские регалии в Берлине на базар носит -- никто купить не хочет...

А какие все были...

Бывало, как едут! Или как идут!

Почета того, почета, да людей около них, людей!

А теперь вши едят...

А мы молчим!

Бессовестные мы!

Давайте позовем.

Просто так себе:

-- Пожалуйте, ваши величества!

Жирные деньги на них заработать можно.

Вы же только подумайте, -- если бы собрать их всех да, к примеру, хотя бы в "Миссури"... [1].

По сертификатам бы платили, только бы на них поглядеть...

Не умеем мы так, как за кордоном. Там даже помои и те используются...

1924 ------

[1] "Миссури" -- ресторан в Киеве. ______________________________________________________________________

Паскудное слово

Оно не очень большое то слово, но очень ученое и очень панское.

Чужеземное слово.

Называется это слово "_интервенция_".

А означает это слово... Ох, очень много для нашего селянина оно означает...

Если вдумаешься, так, может, только слово "царь" так много для нас значило, как "интервенция".

А что получится, если перевести это слово на простой наш крестьянский язык?

По-пански -- интервенция, а по-нашему -- насилие!..

Сколько же было того этого насилия за те времена, как закордонное панство проводило у нас "интервенцию"?! Когда проходили нашими полями да селами -- деникины, врангели, колчаки, юденичи, французы, поляки, румыны, и т.д., и т.п.?

Сколько изнасиловано, сколько покалечено, сколько перепугано, сколько посходило с ума?!

По-панскому -- интервенция, а по-нашему -- убийство! Сколько селянских костей позапахано на нивах украинских, сколько их еще белеет по оврагам, лесам, по балкам и буеракам?!

По-пански -- интервенция, а по-нашему -- пожары, реквизиции, контрибуции, издевательства, пытки, грабежи, мобилизации...

Сколько пошло наших сел огнем и дымом?! Сколько разного горбом, потом да кровью нажитого добра селянского съедено, изгажено, перепорчено этими контрибуциями и реквизициями?! Сколько мордовали, пытали, грабили паны и наймиты ихние по городам и местечкам, по селам и хуторам?!

А мобилизациями разными разве мало наше крестьянство утратило времени своего дорогого?! А подводами?! А бегством в камыши, в болота от "благодетелей" народных?!

По-ихнему интервенция, а по-нашему:

-- Караул! Спасите, кто в бога и в черта верует! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот такое то слово "интервенция"... Страшное слово! Не слово, а чума...

Так что, так и подарить?! Все это простить панам и паненятам?

Слишком богатый подарок...

Когда их турнули да имения отняли, так -- доля ты моя -- какой гвалт поднялся:

-- Верните!

А мы все это опишем, подсчитаем, проверим да:

-- Возвращайте и вы!

Кто кого ограбил? А? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот и подсчитывайте, обращайтесь в комиссию, что называется "Помощь жертвам интервенции"...

Пусть знают и они, что это за слово такое:

"Интервенция".

1924 ______________________________________________________________________

О рыцарях, что животы своя

на алтарь отечества великого

собрались было положить

И бабахнуло в Сараеве...

И опрокинулся эрцгерцог...

И опрокинулись эрцгерцог австрийского престола апостольского, и пошел из них апостольско-эрцгерцогский дух...

И заворочалось...

И увидели дружественные державы, что у каждой из них нации угнетены... И нарушена во всех основах своих справедливость...

И начали державы нации эти подневольные освобождать и справедливость ту нарушенную восстанавливать...

Прицепляли справедливость ту к остриям штыков, к сорокавосьмисантиметровым снарядам и посылали их в соседнюю державу...

И наполняли справедливостью той и вызволением подневольных наций баллоны с газом, шипели справедливость и освобождение наций, туманом лезли через овраги, через буераки, через балки, через окопы в соседнюю державу, в очи, в нос и в рот угнетенных наций..

"Вызволяли" подневольные нации...

И гаркнули с высокого престола миропомазанник божий:

-- Отечество в опасности!!

И поднялось дворянство:

-- Спаси, господи, люди твоя.

-- И благослови достояние твое.

-- И "победы даруй"...

И кадили, кадили, кадили...

Кадили на "просительных", кадили на "благодарственных"...

И гул гудел дворянский от "Алтая до Кавказа, от Амура до Днепра":

-- До последней капли крови!

-- Животы на алтарь отечества великого! Все животы!.. Покладем! Покладем! Покладем!