На него смотрел Диллон.

- Ну что? - спросил главный инженер. - В чем дело, Боб? Неужели так плохо?..

Какое-то мгновение Хелмут молчал. Неожиданный переход от сотрясаемой штормом поверхности Моста к спокойной, умиротворенной атмосфере рабочей "лачуги" на пятой луне Юпитера всегда оказывался шоком. Он так и не смог к нему привыкнуть, не говоря уже о том, чтобы это ему нравилось. И с каждым таким переходом он чувствовал себя хуже, а не лучше.

Хелмут отсоединил разъемы прорабского пульта управления и позволил им упорхнуть назад в панель своими будто живыми эластичными кабелями. Затем он поднялся из корзиноподобного кресла, осторожно передвигаясь на дрожащих ногах. Почему-то он чувствовал скрытые в собственном теле огромные тяжести и давления, которые только что покинули его управляющий разум. То, что здесь, в рубке, существовало тяготение такое же слабое, как и на большинстве обитаемых астероидов, лишь усиливало контраст, и соответственно, необходимость в осторожности при ходьбе.

Он подошел к большому иллюминатору и посмотрел наружу. Ничем не потревоженная, монотонная, без каких либо признаков атмосферы, поверхность Юпитера-5, выглядела по-домашнему уютной после постоянно бушующей планеты. Но и здесь присутствовало сильное напоминание о сей бесконечной борьбе. Через толстый кварц иллюминатора на Хелмута, с расстояния всего лишь в 112600 миль смотрел лик гигантской планеты; расстояние до которой было вдвое меньшим, чем от Земли до Луны. Его сфера занимала почти все "небо", за исключением линии у самого горизонта, где можно было разглядеть несколько звезд первой величины. Все остальное пространство кишело ядовитыми красками, полосами и кляксами постоянного, холодного волнения атмосферы Юпитера, там и тут испещренной чернеющими точками огромных величиной с планету - теней, отбрасываемых другими его лунами, находившимися ближе к Солнцу, чем Юпитер-5.

Где-то там, внизу, на глубине в шесть тысяч миль от облаков, кипевших перед лицом Хелмута, находился Мост. Мост имел высоту в тридцать миль, ширину - одиннадцать и длину - пятьдесят четыре мили. Но он был лишь иголкой, сложным и хрупким соединением кристаллов льда в круговерти сумасшедших вихрей.

На Земле, даже на Западе, его можно было бы рассматривать как величайшее инженерное достижение за всю историю человечества. Если Земля только смогла бы выдержать его вес. Но на Юпитере Мост был столь же ненадежен и сиюминутен, как снежинка.

- Боб? - донесся до него голос Диллона. - В чем дело? Ты, похоже, встревожен больше, чем обычно. Это серьезно?

Хелмут взглянул на него. Усталое, молодое лицо его руководителя, со впалыми щеками, обрамленное шапкой черных волос, уже начавших седеть на висках, горело любовью к Мосту и всепоглощающим пылом ответственности, которую он нес на своих плечах. Как всегда, это трогательно воздействовало на Хелмута и напоминало ему, что неумолимая вселенная, ко всему прочему, имела еще и один теплый уголок, где человеческие души могли прижаться друг к другу.

- Достаточно серьезно, - ответил он, с трудом подыскивая слова, превозмогая какую-то замороженность речи, вызванную в нем Юпитером. - Но насколько я смог разглядеть - ничего фатального. На поверхности - сильные вспышки водородного вулканизма, особенно на северо-западном конце. Похоже, что произошел еще один сильнейший взрыв под хребтами. Я увидел что-то похожее на последнюю серию огнепадов.

Пока Хелмут рассказывал, высекая слово за словом, лицо Диллона разглаживалось.

- Ага. Значит, это всего лишь летящий осколок.

- Я почти уверен, что именно так и есть. Давление ветра усилилось. В следующем месяце Пятно и Южная Тропическая Турбулентность должны пройти рядом друг с другом, не правда ли? Я еще не проверял, но, кажется, уже почувствовал перемены в штормах.

- Значит, осколок вырвало и перебросило через конец Моста. И большой кусок?

Хелмут пожал плечами. - Конец скручен влево и поверхность разорвана в клочья. Естественно, леса сорваны тоже. Довольно значительный кусок. По меньшей мере мили две в поперечнике.

Диллон вздохнул. Он тоже подошел к иллюминатору и посмотрел наружу. Хелмуту не нужно было обладать телепатией, чтобы понять куда смотрит главный инженер. Там, снаружи, над каменистой пустыней Юпитера-5, за 112600 милями пространства, Южная Тропическая Турбулентность мчалась навстречу Красному Пятну и вскоре должна была настичь его. Когда завихряющаяся воронка ЮТТ - достаточно огромная, чтобы засосать три таких планеты как Земля и превратить их в ледышки - пройдет планетарный остров изо льда с примесью натрия, названный Красным Пятном, тот проследует за ней еще несколько тысяч миль, одновременно поднимаясь ближе к краю атмосферы.

Затем Пятно снова погрузится, дрейфуя назад к невообразимой струе сжатой жидкости, которой оно обязано своим существованием. Струе, питаемой неизвестно какими силами разогретого, каменистого 22000-мильного ядра, зажатого там, внизу, почти 16000 милями вечного льда. И во время этого прохождения, штормы на Юпитере станут особенно яростными. Потому-то Мост пришлось разместить в самом "тишайшем" месте планеты, ставшему таким во многом благодаря положению нескольких "постоянных" тектонических плит.

Но "постоянных" ли? Кавычки, которые в мыслях Хелмут постоянно ставил вокруг этого слова, имели вескую причину. Он знал, но все-таки не мог четко припомнить что. Это снова сказывалось проклятая психообработка, добавлявшая еще одно из тысяч незначительных несоответствий, способствовавших возрастанию нервного напряжения.

Хелмут наблюдал за Диллоном с определенной долей сочувствия, смешанной с мягкой завистью. Неудачное имя, данное при рождении Чэрити Диллону, выдавало в нем сына-наследника, единственного мальчика в семье Правоверных, одной из тех, что существовали еще до нынешнего их возвышения. Он являлся одним из сотен экспертов, привлеченных правительством к планированию Моста. Как и Хелмут, он "болел" за Мост - но по другим причинам. Среди строителей бытовало мнение, что Диллону, единственному среди них, не была проведена психообработка. Но возможности проверить это не существовало никакой.