С появлением Титирикэ спортивное счастье изменило соперникам из соседнего села, но под конец оно подставило ножку и своим: когда Титирикэ вдруг завертелся на месте, бренча и звякая на все лады, то свой игрок так растерялся, что ударил по собственным воротам и забил своему вратарю гол!
Вот таким образом команда Титирикэ и продула матч, и так все рассердились на него, что даже не взяли с собой в машину - топай на своих двоих, чучело! Титирикэ и потопал - пешком напрямую и напропалую. Забор?.. Через забор!.. Речка?.. Через речку!.. Кукуруза?.. Через кукурузу!.. Так и добрался до родного села. Хорошо, в темноте мать не заметила, что он без шляпы и, учтите, без новой!.. А на следующий день за тот самый гол в свои ворота Титирикэ вообще выгнали из команды. Был футболист, и нет футболиста!
Идёт он с опущенным носом, босыми ногами пыль поднимает, засыпал бы всю команду от злости этой пылью! - и вдруг слышит, окликает его почтальон:
- Слушай, Титирикэ, это ты? - говорит он так, будто и сам не верит своим глазам. - Посылка тебе от министра!..
Не знаю, то ли оттого, что почтальон сказал это слишком громко, то ли потому, что игроки, изгнавшие Титирикэ из футбольной команды, сразу же пожалели об этом и крались, прячась за плетнями по следам Титирикэ, но только достаточно было произнести эти слова: "Титирикэ! Тебе посылка от министра!.." - как мальчишки из ближайших домов и вся футбольная команда окружили Титирикэ тесным кольцом.
Посылка была вся в печатях. Кто-то прочитал: "Село Шишки, Титирикэ, от министра шляп! И болельщика!.."
Открыли ящик - шляпа. Новая. Красивая! И послал её сам министр лично для Титирикэ! Вчера, видно, был на футболе и увидел, в какой одежде болтался за воротами запасной игрок команды.
Все потянулись к шляпе, чтобы хоть потрогать её.
- Не прикасаться! - закричал Титирикэ. - Вдруг министр узнает? И каждого по руке шлёп! шлёп! шлёп! - Смотреть только можно, и то одним глазом! А то сейчас же захлопну крышку!..
- Ладно! - сказал капитан. - Принимаем тебя обратно в команду! Двенадцатым номером хочешь?
- Э, нет! - качает головой Титирикэ. - Не для того мне сам министр шляпу пожаловал! - И ходу.
Команда за ним. Упрашивает:
- Ну, Титирикэ! Пожалуйста! Ну, согласись!
Титирикэ идёт-идёт и вдруг останавливается.
- Так и быть! Согласен!..
Он надевает шляпу на самую макушку и важно вышагивает впереди команды.
КАК ТИТИРИКЭ ПАМЯТНИК СЕБЕ ПОСТАВИЛ
- Ой, - вскакивает мать Титирикэ на рассвете, - ноги что-то у него холодеют, не умирает ли? - И тормошит сына: - А ну, вставай! А ну, оживай!
Титирикэ сладко потягивается под одеялом и сонно бормочет:
- Ну зачем разбудила, я как раз купался... - И поворачивается на другой бок.
- Ты встанешь, соня, или нет?! - Мать стягивает одеяло и выдёргивает из-под его головы подушку. - Теперь ноги в руки и - бегом. Кровь заиграет, и простуда из тебя сразу вылетит.
Титирикэ, сонный, хлоп-хлоп глазами: не понимает, чего от него хотят. А мать уже подхватила подол двумя руками:
- А ну, сынок, за мной!.. Покажи, на что способен!
Мама впереди, Титирикэ - следом. Как не показать, на что он способен. Раз вокруг дома, два раза... Мама впереди, Титирикэ - за ней, все соседи смотрят на них с разинутыми ртами!
Сегодня бегают, завтра бегают и если раз не выйдут, соседям вроде чего-то не хватает. А один даже пустил слух, что мать Титирикэ готовится к Олимпийским играм, а Титирикэ у неё тренер.
Мама есть мама, но Титирикэ уже привык извлекать пользу из всего. Недавно он попался колхозному сторожу с полосатым арбузом в руках и так рванул - только пыль столбом из-под ног. Догоняй, если можешь! Правда, арбуз бросил, и шляпу тоже, к тому же ещё и босоножку потерял! Но сколько шляп у сторожа в шалаше, попробуй разберись, чьи они! Да и пугалам ведь что-то надо на головы надевать, а без пугал что за бахча?! Таким-то вот образом в то лето Титирикэ волей-неволей пришлось ещё несколько раз здорово побегать...
Когда начались занятия в школе, очень это всё ему помогло. Видели бы вы его - бегал... ну точно хромой заяц!..
Теперь, если двое мальчишек соревновались по бегу, Титирикэ непременно занимал второе место. Если соревновались трое, то занимал третье, в общем, был в числе призёров.
Но вот однажды вернулся он домой довольный, что на этот раз занял наконец первое место.
- А кто на втором месте? - допытывалась мать, чтобы похвастаться соседям.
- Не знаю, - пожал плечами Титирикэ, - я не оборачивался.
Про "не оборачивался" - это Титирикэ очень точно сказал. Лучше не скажешь. Если бы он обернулся, смотреть было бы не на кого: в тот день он бежал в одиночку.
- Вот видишь, - нахваливала его мать. - Теперь у тебя лени, считай, в крови нет ни капельки.
- Это точно! - кивает головой Титирикэ. - Вся потом вышла.
И так как он занял первое место по бегу, то решил воздвигнуть себе памятник.
"Поставят мне памятник после смерти или нет, не знаю, а если своею рукой сделаю, точно будет!" - раздумывал Титирикэ, расхаживая по двору и соображая, что к чему. Значит, так... конечно, памятник должен стоять перед домом и лицом к дороге. Только вот из чего его сделать? Если из кирпича, он будет похож не на Титирикэ, а на трубу без дыма. Из камня? Тоже не очень... Будут глаза о такой памятник только спотыкаться... Из чего же?..
Когда отца не было дома, мальчик натаскал песку, цемента, ведро алебастра, принёс бочонок воды, достал свою фотографию в полный рост. Потом засучил рукава и стал сооружать себе памятник... Но, как ни старался, ничего не получалось.
Вообще-то в строительстве он кое-что соображал: на днях даже домик сложил для собаки Фили... Но вот человека вылепить, похожего как две капли воды на Титирикэ, это у него не выходило... Пугало какое-то получалось...
В конце концов он приволок пень и выжег на нём раскалённым гвоздём:
Титирикэ Первый
1971-20...
Теперь оставалось только стать на пень, выпрямиться во весь рост, надуть щёки, и вот он - сам себе памятник, причём бесплатный и почти что из ничего. Если и этот не похож на Титирикэ?!. Встал лицом к дороге. Надулся, напыжился, замер, как чугунный, старается не моргать... и даже не дышать...
Но как назло, только влезет на пень, тут же или мать позовёт, или курица закудахчет, или голубь на голову сядет, чтобы известно что сделать... Или самому надо сбегать, потому что уже никакого терпения нет!.. А если мать зовёт - надо бежать к матери, курица кудахчет надо посмотреть, не снесла ли яйцо. Комар в нос укусил - надо же нос почесать! А разве настоящие памятники чешутся?.. Ни за что на свете! Ох и трудно, оказывается, быть памятником - не приведи господь!.. И вообще, что это за статуя, если она то и дело сходит с постамента и расхаживает по двору.
- Всё, больше сходить не буду... - говорит себе Титирикэ. - Где это видано, чтобы памятник собирал яйца по курятникам?!
И вот какая мысль пришла ему в голову: чтобы не слезать то и дело с постамента и не бегать взад-вперёд, он повесил на дереве над головой два калача, с полметра колбасы и кувшин с водой... Даже подушка закачалась в воздухе у самых ушей памятника.
Скажем, проголодался памятник: "ам-ам!" Потом пить захотел: "буль-буль!"
А по дороге тем временем шла торопливо какая-то женщина. Кажется, это была тётушка Параскица. Титирикэ закашлял - это значило: замечаете, мол, меня или нет? Тётушка Параскица сначала оглянулась, а потом остановилась. Увидев такого высоченного человека, подумала, что это отец Титирикэ. Не иначе, как отец, кто б ещё мог быть? Улыбнувшись, сказала:
- Добрый день, кум!
Но кум молчит. Памятники ведь не разговаривают. Тётушка Параскица пожала плечами и пошла своей дорогой, то и дело оглядываясь.
"Ну, теперь учителя сами станут приходить ко мне и учить всяким урокам, - размышлял Титирикэ-памятник. - Принесут сюда доску, карту и всё, что ещё нужно. Я буду смотреть, слушать в оба уха, а чтобы отвечать - ни гугу! - ухмыльнулся Титирикэ. - Памятник разве разговаривает?!" - И принялся пальцем рисовать в воздухе пятёрки. Урок он, конечно же, знает, так что, будьте добры, учителя, эту отметку мне в журнал и ставьте!