Вскоре после того, как лодка вышла из гавани и погрузилась, он, объявляя по трансляции задачи похода, счел нужным добавить:

- Мы идем в такой район Арктики, куда не заходила ни одна лодка. Нам предстоит высокая честь первыми обследовать и изучить его. И я твердо верю, что каждый из вас отнесется к этому с должным пониманием и ответственностью...

- А все-таки жаль, что не сразу к полюсу идем, - сказал потом Аксенов. - Само слово "полюс" звучит романтичнее. По-моему, и матросы несколько разочарованы.

- Возможно. А вы при случае объясните им, что сначала выполняется самая главная и самая трудная часть задания. Ведь случись на переходе к полюсу что-нибудь, придется возвращаться, не обследовав важный район.

Собственно, он и сам мог бы объяснить все это матросам. Но он преднамеренно вовлекал в это Аксенова, полагая, что с такой животрепещущей в данный момент темы замполиту легче будет начать любой разговор. И вообще пусть пройдет по отсекам, посмотрит на людей в работе.

А работали они много, хотя до кромки паковых льдов было еще далеко. Проверялись на всех режимах приборы и механизмы, даже те, в работе которых сейчас не было особой нужды. Океанологи начали свои измерения, ихтиолог брал первую пробу. Осипенко, штурман и представитель гидрографического управления Кошелкин изучали карту района, обращая внимание главным образом на глубины. Но промеры здесь производились лишь по маршрутам проходивших когда-то ледоколов и ледовых станций, а там, где глубины были обозначены, рядом с четырехзначной цифрой можно было встретить и двузначную. А двузначные - это уже опасно. Высота лодки от киля до ограждения рубки составляет много метров. Толщина льда в обследуемом районе по прогнозам около тридцати метров. К этому надо прибавить минимально допустимое расстояние от рубки до нижней кромки льда, да еще оставить несколько метров под киль. Даже при глубине в сотню метров придется пролезать между льдами и дном океана.

Представитель гидрографического управления Кошелкин прибыл лишь накануне выхода, предварительную прокладку Горбатенко сделал без него, и сейчас, просматривая ее Кошелкин озабоченно говорил:

- Идти тут - все равно, что продергивать нитку в ушко иголки...

- С той лишь разницей, что нитку, если не попадешь с первого раза, можно попробовать вдернуть и во второй раз и в третий, - заметил Осипенко. А нам ошибаться нельзя...

И Стрешнев, разделяя их беспокойство, уже подумывал уменьшить скорость хода при плавании в этом районе. В графике похода есть резервные сутки на непредвиденные обстоятельства, не израсходовать ли хотя бы часть эти суток?

Аксенов пошел по отсекам, Гречихин сидит за пультом управления энергетической установкой. И только Пашков коротает время за беседой с ихтиологом. Через час Пашкову заступать на вахту, мог бы отдохнуть, но, видимо, считает неудобным в самом начале похода отлеживаться в каюте.

- Иван Спиридонович, - окликнул его Стрешнев. - Идите поспите.

- Не хочется. Да вот и рыбками интересуюсь. - Он заглянул через плечо ихтиолога, прильнувшего к телевизионному экрану. Прозрачность воды здесь плохая, на экране видны лишь мутные тени, к тому же сейчас работают все приборы, и лодка на много метров "одета" шумами гидролокатора, эхолота, эхоледомера и гребных винтов. Рыбы, наверное, шарахаются от нее.

Стрешнев поднял перископ, заглянул в окуляры. Через перископ было видно значительно лучше, чем через телекамеру. Позвав ихтиолога, Стрешнев уступил ему место у перископа.

- Минут семь-восемь можете посмотреть.

- Но тут совсем ничего не видно, - сказал ихтиолог.

- У вас какое зрение?

- Плюс шесть с половиной.

Вращая ободок диоптрийной настройки, Стрешнев помог ему навести на резкость.

- Вот теперь другое дело! А знаете, очень даже красиво! - воскликнул ихтиолог. Это восклицание будто подбросило сидевшего у гидроакустической рубки кинооператора.

- Дайте и мне посмотреть! - потребовал он. Однако, посмотрев, разочарованно сказал: - Слишком статичное изображение.

А ихтиолог смотрел, не отрываясь. Ход увеличили до полного. Стрешнев решил на участке перехода до кромки льдов сэкономить хотя бы еще три-четыре часа.

Отдав все необходимые распоряжения и оставив за себя вахтенного офицера, Стрешнев зашел в выгородку штурмана и тоже склонился над картой. Собственно, о районе, кроме этой карты и скупой записи в лоции, им ничего не было известно.

- Если судить по наклону береговой полосы и геологической характеристике побережья, то глубины в этом районе везде должны быть большими, - сказал Горбатенко. - Однако на карте обозначены и малые.

- Пока проложите курс по линии наибольших глубин, отмеченных на карте, - сказал Стрешнев. - Нам ничего другого не остается, хотя карте полностью доверять не следовало бы.

- Мне кажется, что эту зону надо предварительно прощупать гидролокатором, - предложил Осипенко. - Для этого придется дополнительно сделать семь-восемь галсов.

- Что же, вполне резонно, - согласился Стрешнев. - Какой прогноз погоды на ближайшую неделю?

- Ветер пять-шесть баллов, - доложил Горбатенко. - Возможно торошение льдов.

В выгородку заглянул Пашков, спросил:

- Разрешите очередной смене заступать на вахту?

- Да, пожалуйста, - разрешил Стрешнев. - А вы, Петр Поликарпович, идите отдыхать. Нам с вами предстоит не одна бессонная ночь. Через три часа подмените меня.

- Есть, отдыхать! - по-уставному вытянулся Осипенко, но все-таки добавил: - К вашим услугам.

Кошелкин, еще не привыкший к этой поговорке, удивленно посмотрел на старпома.

После смены вахт Стрешнев приказал увеличить глубину погружения еще на двадцать метров.

* * *

Рано утром лодка нагнала большой караван судов. Вероятно, это был уже последний караван, до конца навигации на Северном Морском пути еще месяц, но суда должны вернуться раньше, чем будет скован льдами проход через Карские ворота. Сведения об этом караване Стрешнев получил еще до выхода, знал, что ведет его атомный ледокол, что в составе его четыре лесовоза, два сухогруза и танкер.

- Акустики! Классифицировать шумы! - все-таки приказал он, подумав: "Посмотрим, сумеют ли они точно определить состав каравана". Через несколько минут, получив доклад акустиков, удовлетворенно отметил, что они не ошиблись.

Караван тащился со скоростью восемь узлов, надо было его обогнать. Хотя корабли и свои, но даже им не положено знать, что в этом районе есть подводная лодка. Пришлось делать большой крюк, однако, когда Стрешнев вновь поднял перископ, караван уже не был виден, лишь над самой чертой горизонта висели дымки пароходных труб.

К юго-западной кромке паковых льдов лодка подошла на следующее утро. Прежде чем нырнуть под лед, следовало бы всплыть для более точного определения места астрономическим способом. Но всего три часа назад штурману удалось через перископ замерить высоты трех звезд. Определенное по ним место почти точно совпадало с тем, что выдала навигационная система. Невязка была настолько малой, что можно было сейчас не всплывать и таким образом наверстать время, потерянное на обходе каравана.

Но Стрешнев все-таки приказал подвсплыть на перископную глубину. Пока Горбатенко вел через перископ астрономические наблюдения, освежили воздух в отсеках. Радисты не только передали радиограммы в штаб, а приняли и записали на магнитофон очередной выпуск последних известий. Позднее, когда будет свободное время, они прокрутят пленку для всего экипажа, а пока Аксенов уносит кассету к себе в каюту, видимо, боится, что ее могут затерять. "Это он зря", - думает Стрешнев. Хотя сейчас и в самом деле ведется много всевозможных записей на магнитофон, радисты вполне аккуратны, все у них разложено по полочкам и коробкам, перепутать, а тем более затерять пленку они не могут.

Гречихин решил избавиться от накопившегося за сутки мусора и продуть сточные цистерны санитарных узлов. Даже океанологи, используя специальное устройство, успевают взять пробы воды для себя и планктон для ихтиолога.