Джири смотрел на падающий снег; дизельный локомотив с запасного пути подогнал несколько пустых вагонов. Колеса, на которые налипал только что выпавший снег, скользили по рельсам, и их металлическая поверхность оголялась, тускло поблескивая на фоне белизны спальных вагонов. Джири был в восторге от этого зрелища. Он стоял на последних сухих дюймах платформы, прямо перед ним неровной бахромой ложился снег. Редкие снежинки залетали под крышу и приникали к его пальто и ботинкам.

Снег успокаивал Джири, приносил умиротворение. Он запорошил высокую стеклянную крышу, и вокзал стал походить на безмятежный, занесенный снегом домик под соломенной кровлей. Приглушая свет и в то же время делая его более ровным, он размывал резкие контуры предметов; у Джири было такое ощущение, словно он во сне, не просто спит, а видит тот самый сон, когда кажется, все наши обиды будут прощены и все теперь будет прекрасно.

Наконец он повернулся и хотел было двинуться обратно. И тут увидел на другом конце платформы кучку людей, что-то рассматривающих через плечо друг друга, но он не смог разобрать, что именно. Джири решил обойти их стороной. Он любил толпу, если только она состояла из людей безучастных, мысли которых витали где-то далеко, он любил случайное скопище народа. А эта кучка на другом конце платформы, хоть и небольшая, была объединена какой-то целью, и это обеспокоило Джири. Совершенно ясно, они собрались что-то вместе делать, пусть даже просто глазеть. Джири начал взбираться по лестнице, ведущей к мосту под самой крышей вокзала. Он решил дойти до противоположного конца вокзала и там спуститься на платформу. Так он избежит встречи с этой кучкой толкающих друг друга людей.

Как только Джири стал подыматься по лестнице, главный оператор спросил Адриана Суортмора:

- Продолжать съемку?

- Нет, остановитесь. Сделаем еще несколько кадров попозже. У нас есть телеобъектив?

- А что это вы делаете? - поинтересовался какой-то любопытный.

- Снимаем вокзал, - ответил Суортмор. - Фон для фильма.

Едва съемку прекратили, зеваки начали расходиться. Главный оператор накоротке посовещался о чем-то со своими неразговорчивыми коллегами в свитерах.

- Вон он, - вдруг сказал Суортмор. - Смотрите, он возвращается с дальнего конца платформы.

- Если хотите, можно начать съемку прямо сейчас, с телеобъективом отсюда получится.

- Да, конечно. Хочу.

Джири дошел до входа в здание вокзала, бросил взгляд через перрон и заметил, что предмет, который облепила эта горстка людей, был кинокамерой. Объектив был нацелен на него, и, насколько он мог судить, камера работала. Он ускорил шаг не оттого, что понял, что снимают именно его, а оттого, что безотчетно опасался разрушительной силы внимания публики. Он не хотел участвовать ни в каких спектаклях, ни в чем, что может вызвать чей-нибудь интерес к любой детали счастливой безымянности и безликости вокзальной жизни. Он ненавидел камеру, и горстку людей возле нее, и общую атмосферу волнения и необычности. Он быстро толкнул дверь кафе и вошел внутрь.

Там жизнь текла своим чередом. Ни один из посетителей, жевавших булочки, пивших чай и кофе, казалось, не подозревал о происходящем снаружи. Кто-то, распахнув пальто, отряхивал с него снег, кто-то не спеша разматывал длинный шарф. В зале, заполненном клубами пара, царила безмятежность, никому ни до чего не было дела - именно в этом Джири сейчас и нуждался. Он заказал кофе, сел поудобнее в кресло и раскрыл журнал. Он читал, и тревога мало-помалу отступила, он вновь обрел покой, вновь стал радоваться жизни. Так длилось несколько минут, а потом вошли двое и все испортили: они громко спорили, обсуждая, что за люди снимали фильм и вообще что занесло их на вокзал. Тут вмешались и другие, и вскоре в спор были втянуты буквально все. Время от времени кто-нибудь выходил посмотреть, не ушли ли киношники, и возвращался сообщить новости остальным: они все еще там, они исчезли, появились снова в другом месте на перроне, они пошли в гостиницу, они снова вышли... В конце концов Джири закрыл журнал, сунул его в карман, взглянул на часы и поднялся. У него созрел план.

Через две-три минуты прибывает экспресс из западных районов Англии. Джири знал, что с поезда сойдет много пассажиров и все они должны будут пройти через турникет. Большая часть направится прямо в метро. Джири решил смешаться с толпой, спуститься в метро и побыть там, пока не надоест, а потом вернуться на вокзал; к этому времени киношники, наверное, соберут свою аппаратуру и уйдут.

Так он и сделал. Поезд прибыл точно по расписанию. Джири стоял у турникета, ждал, пока пройдут первые пассажиры; он пошел вперед, только когда вокруг него образовалась толпа. Она медленно растекалась по перрону и широким ступеням, ведущим к подземке, то и дело застывая на месте. Джири несло вместе с ней по длинному проходу, перегороженному посередине металлическим поручнем. Он очутился у автоматов. Решил было купить билет и сделать несколько кругов по Внутреннему кольцу, однако тут же передумал. Метро было неизведанным пространством. Он не будет чувствовать себя в безопасности ни в одной его точке. Там тоже уйма народу, но не увидишь сонных, безразличных людей, таких, каких видишь обычно на вокзале. Подземка была частью Лондона, и, если он решится путешествовать по городу, в ушах снова загремят барабаны.

Джири в раздумье постоял у автомата. Подходили люди, бросали монетки, брали билеты. Кое-кто кидал беглый взгляд на человека в темной мягкой шляпе, но большинство не обращали на него внимания. Если они и замечали его, то, вероятнее всего, думали, что он кого-то ждет.

Джири посмотрел на часы: он уже двадцать минут в метро, пора возвращаться на вокзал. Скорее всего, киношники уже ушли или по крайней мере перебрались еще куда-нибудь. Можно будет отыскать укромное местечко, где ему никто не станет докучать.

Он вернулся назад по длинному коридору, на этот раз по другую сторону металлического поручня, и не спеша поднялся на перрон. Он шагал ровно - ни быстро, ни медленно, - опустив глаза. У верхней ступеньки его ждал Суортмор. Пока Джири был внизу, Суортмор мучился: не потерял ли он след Джири, там ли он его ждет, но зато немного передохнул от этой охоты на Джири, от этих людей и всего прочего. Его догадка оказалась верна, и он облегченно вздохнул; он двинулся навстречу Джири и преградил ему путь; тот вынужден был остановиться.