- Очень мило с его стороны. Нынешние врачи так бессердечны.

- Тем не менее, похоже, он прав.

- А Дэвид сказал, что Артур на самом деле сошел с ума, - сквозь слезы проговорила она.

- Дэвид - десятилетний мальчик, его вся эта история просто выбила из колеи.

- Адриан, что же мне делать?

- Во-первых, идите сюда. - Они сели на диван, и Суортмор взял ее за руку. - Элизабет, я помогу вам разделаться с этой историей. - И затащу тебя в постель, подумал он. После стольких передряг получишь удовольствие высшего класса. - Артур на Паддингтонском вокзале. Доктор считает, что его можно без всякого риска оставить там, надо только за ним присматривать.

Она согласно кивнула.

- Но кто же станет присматривать?

- Я. Я сам. И попрошу кое-кого помочь мне.

- Пожалуйста, Адриан, не впутывайте в эту историю много посторонних.

- Я же не сказал "много". У меня есть один-два подчиненных, которым я доверяю, они - могила. А если выяснится, что работа эта действительно трудоемкая, найму детектива из какой-нибудь частной фирмы, снискавшей себе хорошую репутацию и умеющей хранить секреты. В любом случае ничто не выплывет наружу, никто не будет задет или обижен. Задача ведь проста следить, чтобы Артур не причинил себе вреда. До тех пор пока...

- Пока что?

Он повернулся к ней.

- Доктор Блейкни говорит, что ему станет или лучше, или хуже. Нечего сказать, точный прогноз для больного. Если ему станет лучше, он уйдет с вокзала, вернется к людям, в общество, тогда мы облегченно вздохнем, и вся история на этом кончится. - Черта с два. Не раньше, чем он сослужит мне добрую службу для Бена, думал тем временем Суортмор. - А если ему станет хуже, мы тщательно продумаем, как быть.

- Но что же делать, если ему сделается хуже?

- Элизабет, у вас сейчас трудное время. Если - что бог не допустит, и я всерьез не думаю о таком исходе - ваш муж окажется тяжелобольным, ему нужен будет уход, как всякому больному. В любом случае, это не зависит ни от вас, ни от меня. И сейчас, когда все ждут, как развернутся события, от вас требуются только выдержка и присутствие духа.

- И сейчас, - сказала она мягко, - некая сила послала мне в помощь вас.

- Да, - засмеялся он. - Сила по имени Пелт. - Он вскочил. - Боже мой! Я же совсем забыл о нем!

Он начал торопливо листать справочник, разыскивая телефон ресторана, потом попросил позвать мистера Пелта, подождал, пока за ним сходят, затем серьезно и доверительно объяснил приглушенным голосом:

- Ее нельзя оставить в беде. Здесь все очень сложно. Уверен, вы поймете меня правильно. Хотите обсудить что-нибудь со мной?.. Может, встретимся в городе? В следующую среду? Прекрасно.

Отделавшись от Пелта, он вернулся в гостиную спокойный и беспечный.

- А теперь, Элизабет (о, с какой непринужденностью он это произнес! Так говорят со старым другом, с настоящим другом!), доверьтесь мне, поделитесь со мной, что вы на самом деле думаете об этом?

- Обо всем этом?

- О вашем муже, о его уходе из дома, о его villeggiatura [здесь: отдых (итал.)] на вокзале, о слухах насчет его невменяемости, о том, как это сказалось на вас и ваших детях, обо всем этом. Расскажите!

- Я ведь не католичка, Адриан, - ответила она, - а если и была бы ею, вы - не мой духовник.

Он с удовлетворением отметил про себя, что в ней еще остались силы сопротивляться.

- И тем не менее я хочу знать, - настаивал он. - Хочу понять происходящее до конца. Меня ведь беспокоит ваша судьба.

- Почему, Адриан?

- Потому что вы всегда мне очень нравились, хотя жизнь разлучила нас. А теперь она снова свела нас, и вы - в беде.

- Иными словами, вам жаль меня, как жаль любую другую старушку, невезучую, прикованную ревматизмом к креслу.

- Элизабет, не надо язвить. Люди любят вас за ваши достоинства. И если вам хотят помочь, так это оттого, что вы достойны помощи.

- О Адриан. - На затуманенном лице пробилась улыбка. - Мне так хотелось бы в это верить.

- Разрешаю вам поверить. Это правда.

- Что же мне делать с детьми, Адриан?

- Оставьте их в покое. У них свой круг интересов, дающий им жизнестойкость. Девочка вот-вот увлечется мальчиками, и на уме у нее будет только одно - как бы выскочить замуж. А потом у нее начнутся свои заботы. А Дэвид...

- Меня тревожит именно Дэвид. Почему он поехал сегодня к Артуру и не сказал мне ни слова?

- Очень просто. Если бы он что-нибудь сказал вам, вы бы не пустили его. Возможно, он подсознательно чувствовал, что вы станете ревновать его за то, что он установил какие-то отношения с отцом, когда у вас с ним все порвано. - Суортмор замолчал и пристально посмотрел на нее. - Он ведь не ошибся, Элизабет?

Она медленно покачала головой.

- В глубине души я смирилась, что между мной и Артуром все кончено. Я знаю, он не вернется.

- Почему вы в этом уверены?

- Потому что последние пять лет мы все глубже и глубже забивались каждый в свою нору. Под конец я совсем перестала понимать его.

- И чья в этом вина?

- Трудно сказать. Казалось, он где-то, куда мне доступ закрыт. Возможно, будь я другой, мне бы удалось понять его. Он никогда не умел говорить о своей работе и оттого был одинок. Думаю, это - главная причина.

- Почему же он не умел рассказывать о своей работе? Она слишком сложная?

- Для непосвященных - да, но, даже когда он встречал людей, которые поняли бы его, он и тогда не мог им ничего рассказать. Он всегда был замкнут.

- Почему же?

- Сразу после войны он занимался секретными исследованиями. Ему разрешалось обсуждать свою работу лишь с несколькими коллегами, и то при закрытых дверях. И вот однажды, году в пятьдесят первом, он пришел домой и сказал, что его рассекретили, что теперь его исследования носят иной характер и он, если захочет, может рассказывать о них другим. Но почему-то он никогда этого не делал.

- У него были близкие друзья?

- Раньше он был очень близок со своим старшим братом. Но тот уехал в Новую Зеландию, и Артур не видел его лет десять. Он часто поговаривал, что съездит к нему на рождество или еще в какой-нибудь праздник, но, когда праздник наступал, получалось, что такие расходы нам не по карману.

- А кто еще?

- У него был очень близкий друг, еще по колледжу, Джеффри Уинтерс. Но Джеффри умер года три назад.