Подумаешь, Дино женится. Ну и что? Что, я не знаю, как все происходит в жизни? Наверняка у него были женщины и до нее, он молодой, красивый. Ну, еще одна! Какая разница? Они все приходят и уходят, и только я останусь навсегда. Это же очевидно, почему я сразу не поняла, что не могу его потерять? Я знаю Дино, даже если ему кажется, что он любит ее, эту Софи, — ну полгода, ну год, от силы, а потом он вернется ко мне. Даже лучше, если он женится. Так даже безопаснее для меня, а пройдет время, и он снова будет моим. Потому что то, что было у нас, не проходит.

Однажды я вычитала где-то мысль: «Для того чтобы забыть одну жизнь, надо прожить еще одну, равную ей». А это невозможно, равную нашей Дино прожить не сможет ни с кем. Как я не поняла этого сразу, как позволила себе распуститься и впасть в истерику?

Я зашла в бар и заказала кофе и рюмку коньяка, мне захотелось коньяка, и бутерброд, и шоколадку, мне хотелось есть, непривычно много есть.

В самолете справа от меня сидел белесый мужчина в темных очках, он даже в самолете их не снял. От него пахло туалетной водой, и я чувствовала, что он постоянно разглядывает меня, хотя и не видела его глаз. Я улыбнулась ему и поинтересовалась, откуда он. Он ответил, что из Швейцарии, он говорил с сильным акцентом. Я рассказала короткий анекдот про швейцарцев, впрочем, весьма безобидный. Он засмеялся и покачал головой, а потом рассказал свой анекдот, совсем не смешной, но я из приличия улыбалась и тоже качала головой. Мы болтали всю дорогу, и он оставил мне телефон, по которому его можно будет застать в Риме, и я взяла, пообещав, что обязательно позвоню, зная, что, конечно же, не сделаю этого.

Я так и не придумала, что мне делать. Я позвонила Дино прямо из аэропорта, к телефону по-прежнему никто не подходил, и я решила поехать к нему домой. Села в первое из стоящих вереницей такси, назвала адрес. Мы ехали через центр, наступал вечер, он покрывал город густой синевой, и было красиво, но я не смотрела, я думала о том, что скоро увижу Дино.

Оказалось, что он живет недалеко от центра. Я сверила адрес, все правильно, дом был невысокий, трехэтажный, на тихой, едва растревоженной машинами улице. Я прикинула, куда выходят окна его квартиры, это было нетрудно, верхний этаж занимала только одна квартира, тогда как на первом и втором этажах их было по две: одна слева, другая справа. Его находилась на втором слева, и свет в окнах отсутствовал.

Я огляделась, напротив расположилось маленькое кафе, и я села прямо на улице и заказала каппучино и паннини с ветчиной. Я отвыкла от крепкого итальянского кофе, он освежил, я и ела с удовольствием, каждую минуту ожидая, что вот Дино пройдет по улице и, не заметив меня, начнет открывать ключом подъездную дверь. Я бы даже не встревожилась, если бы он появился не один, я уже знала, что это не имеет значения.

Около одиннадцати вечера я вошла внутрь кафе и попросила телефонную книгу, чтобы позвонить в ближайшую гостиницу. Я сняла номер, придумав себе имя, кто его знает, может быть, этот ублюдок попытается разыскать меня, и заснула как убитая. Мне ничего не снилось, и утром я встала свежей, как будто заново родилась. Ну и что, что Дино не оказался вечером дома? — подумала я. Он мог уехать с театром на гастроли. Жаль, что я не знаю, в каком театре он играет. Это было бы самое простое, пойти в театр. Как это я не додумалась узнать про театр?

Я не стала брать такси, решив прогуляться. Одно окно в квартире Дино оказалось приоткрыто, а вчера, я попыталась вспомнить, все окна были затворены, значит, кто-то дома: или он, или она. Я зашла в кафе, в котором ужинала вчера, и позвонила, никто не отвечал. Снова набрала номер — безрезультатно. Но окно открыто, говорила я себе, значит, кто-то внутри, как же иначе? Перейдя улицу, я подошла к парадной двери и позвонила в квартиру. Я так и не решила, что скажу, да и что я могла решить, не зная, кто откроет мне дверь. Но дверь никто не открывал. Я позвонила снова, потом еще, я просто прилепила палец к кнопке звонка.

Я так и стояла у двери, нажимая на кнопку, когда раздался жужжащий звук отпираемого замка, и я зашла в подъезд. Мне следовало бы остановиться, перевести дыхание и собраться с мыслями, подготовиться. Но я не могла, я была гонима, кто-то гнал меня, я сама гнала себя, и, не вызывая лифта, я преодолела лестницу и снова позвонила в дверь. На этот раз она открылась почти одновременно с моим звонком.

Я сразу могла бы догадаться, если бы не дыхание, сбившееся и разломленное, что эта молодая девушка, стоящая передо мной, и есть его Софи. Она действительно была красива, это бросалось в глаза, и, наверное, поэтому я не заметила сразу, что она необычно одета и странно смотрит на меня. Я сразу смогла бы все понять по одежде и по взгляду, но я не поняла. Она отодвинулась, пропуская меня, и сказала, как будто привычно.

— Проходите. — Я узнала ее по голосу.

Я зашла, в коридоре было темно, даже сумрачно.

— Вы долго звонили? — спросила она и, не дожидаясь ответа добавила, как бы оправдываясь, — я спала и не слышала. Проходите, — снова сказала она и первая прошла в гостиную.

В комнате было светлее. Софи остановилась на середине и повернулась ко мне. Она и вправду была хороша, хотя и типичной итальянской красотой, только очень бледна.

— Вы кто? — спросила она.

Мы так и стояли посередине комнаты.

— Я знакомая Дино. Мы давно знакомы, — сказала я.

— А… — промолвила она, как будто это ее не интересует. — Вы извините, что я так выгляжу. Я… — она бессильно развела руками, одними кистями, — я сама не знаю. Мне кажется, я вас видела. Вы мне чем-то знакомы.

— Маловероятно. — Я догадалась, что она узнала мой голос, и постаралась изменить акцент. — Я живу в Америке, я американка.

— А… — сказала она. — Я никогда не была в Америке. Вы с Дино познакомились, когда он ездил в Америку?

Я и не знала, что Дино был в Америке. Я кивнула.

— Да, — сказала она и снова замолчала. — Мне надо бы пойти умыться. Я знаю, я плохо выгляжу. — Я промолчала, и она продолжала стоять. — Так вы специально прилетели? — спросила она, так и не двинувшись с места.

И тут я поняла, что она вся в черном. Даже лента в волосах. Я почувствовала, что сейчас упаду. Мне надо было дойти до кресла, и я побрела.

— Извините, что я вам не предложила сесть. Это все ото сна. Я, знаете, сплю, потом просыпаюсь, плачу и снова засыпаю. Я вообще не особенно соображаю. Как вас зовут?

— Джеки, — сказала я.

— Да, по-моему, Дино мне о вас рассказывал. Вы археолог, кажется. — Я кивнула. — Принести вам что-нибудь выпить? — я кивнула. — Что? — Я пожала плечами.

Я не заметила ни как она ушла, ни как вернулась, в руке у меня оказался стакан, я сделала глоток, но ничего не почувствовала.

— Как это случилось? — спросила я.

Я видела, что она заплакала, без подготовки, сразу, сначала глаза наполнились, удерживая еще слезы в себе, а потом мгновенно прорвались. Я видела, как капли скатывались и заваливались ей в рот, она утирала их, но они скатывались снова, губы шевелились. Она что-то говорит, подумала я. Почему я не слышу? Я должна слышать.

— Что? — спросила я. — Что вы сказали? — Я услышала, как она всхлипнула.

— Его сбила машина. Он возвращался из театра, поздно, и его сбила машина.

Я плохо ее видела, я провела рукой по лицу, они были мокрые, и лицо, и рука.

— Кто? — спросила я.

— Его не нашли.

Мы так и сидели друг против друга, и обе плакали, похоже, одинаково беззвучно и одинаково не вытирая слезы.

— Я знаю, — сказала я.

— Что? — спросила она. Я покачала головой.

— Когда похороны?

— Похороны были вчера, — ответила она.

Я подняла глаза. Все растекалось, я только смогла заметить, что она трясется. Ее челюсть так ходила, что казалось, еще немного и оторвется. Она не была сейчас красивой, больше не была.

— Почему?

— Они, в театре, хотели устроить прощание, но я была против. Он был так обезображен, если бы вы видели. — Она схватилась руками за лицо. — Меня даже вызвали на опознание. Там что-то, они сами не знали, они думали, — она постоянно сбивалась, — они решили, что это, это преднамеренно, там в полиции, спрашивали, но у него не было врагов, только друзья, она несколько раз, взад и вперед, несколько раз, — она всхлипывала с каждой попыткой, — по нему переехала, они не знали почему, в полиции, я с трудом его узнала… — она уже рыдала, я слышала рыдания, или это был мой голос, я не знала, — по кольцу, вся одежда, в крови, не тело, а… — она больше не могла говорить, а я слушать. Мне стало плохо.