А потом наступил день, который я никогда не забуду и после которого я возненавидела эту яхту со всеми ее приключениями. Было раннее утро, мы только что проснулись в нашей городской квартире и собирались поехать на океан. Впереди были выходные, плюс праздник, всего три дня, и мы не спешили, завтракая свежими булочками и запивая их ароматным кофе.

И тут зазвонил телефон. Это само по себе было неожиданным, нам редко звонили и почти никогда Стиву, у него было мало друзей, к тому же в нем выработалась патологическая неприязнь к телефону. Я взяла трубку, и мужской голос попросил Стива, не по имени даже, а по фамилии с официальной приставкой «мистер». Стив удивленно поднял бровь, я передала ему трубку и сразу почувствовала непривычную скованность в его голосе, да и в том, как он говорил, в сухости ответов, слишком односложных для обычного разговора. Обычно так отвечают, чтобы находящиеся рядом не поняли, о чем идет речь. Сейчас рядом была только я. Стив говорил не долго, минуты три, и, когда он положил трубку, я ничего не спросила. Я думала, он сам все объяснит, но он ничего не сказал, и я почувствовала себя не в своей тарелке, мне показалось, что он что-то скрывает от меня. Мы сели в машину и поехали, и уже за городом я спросила:

— Кто это звонил? — а потом, видя, что он продолжает молчать, добавила:

— Тебе никто никогда не звонит.

— Да так, — наконец ответил он, — старый университетский приятель.

— Кто он такой? — Я сразу заметила, что он не хочет рассказывать, поэтому и настаивала.

— Знаешь, это неинтересно, я, конечно, могу рассказать, но скучно.

— Ничего, — сказала я, — я потерплю.

— Да правда, нечего, — он все еще продолжал упираться.

— Слушай, — я начала нервничать, какая-то горячая волна душно захватила горло, — если ты не хочешь говорить, не говори, пожалуйста. Только не надо делать из меня дуру.

Стив развел руками:

— Да нет, правда, абсолютно скучная история. Даже и истории никакой кет. Ну, что ты расстроилась, конечно, я расскажу, если ты хочешь.

— Кто звонил? — снова спросила я, видя, что он оттягивает объяснение.

— Мой бывший однокурсник. Мы с ним вместе учились, даже дружили немного. Зовут его… — и Стив назвал имя.

Какое же это было имя? — я стараюсь сосредоточиться. Вода в ванне замирает вслед за моим телом. Я даже жмурюсь, настолько мне хочется вспомнить. Какое же он назвал тогда имя? Нет, не помню! Хотя какое это имеет значение? Мне хочется звука, я поднимаю руку, вода шелестит вниз, скатываясь с упругой, почти прозрачной кожи.

— Мы с ним дружили немного, — продолжил Стив, но как-то неуверенно, — пиво вместе пили. Он вообще-то неплохой парень, но слишком несчастный, знаешь, бывают такие неудачники. Учебу не закончил, бросил в самом конце, а потом не мог найти работу. Мог, конечно, преподавать в школе, но не стал. Насколько я знаю, взялся за литературу. Лет пять назад написал книгу рассказов. Она у меня где-то лежит, прислал мне по почте, с гордой надписью. Кто-то говорил, что его рассказы печатали в журналах, но, как я понимаю, ничего особенного из него не получилось. В общем, я его несколько лет не видел и не слышал.

— А что он звонил тогда?

— Да черт его знает, — Стив пожал плечами. — Хочет встретиться, хочет вместе на яхте пойти.

— А ты что?

— Я сказал, что не могу, сказал, что занят.

Я вспомнила разговор, короткие слова «не могу» и «занят» действительно присутствовали.

— Ты не очень мил со старыми товарищами. — Подозрение стало покидать меня, слова Стива звучали вполне правдоподобно. — Но ты так говорил с ним, мне показалось, специально, чтобы я не поняла.

Он протянул ко мне руку, обнял, притянул.

— Какая ты подозрительная! Хотя непонятно почему, я ведь никогда не давал повода. Это, видимо, от природы.

Я усмехнулась, может быть, он прав?!

— Да нет, просто мне не хотелось с ним разговаривать. Отказать ему напрямую все же неприлично, но надо же было как-то дать понять. Вот я и отвечал как можно суше.

Я уж совсем успокоилась, но все же спросила:

— Я все же не поняла, почему ты не хотел с ним встречаться?

— Я бы встретился, но, знаешь, он звонил из Калифорнии. Лететь три тысячи миль, чтобы приехать на пару дней? Странно это. Такой визит тянет больше чем на два дня, а проводить с ним месяц. У меня есть дела поважнее.

— Например?

— Помнишь, что Гамлет сказал Гертруде, указывая на Офелию, — и так как я, конечно, не помнила, он продолжил почти без остановки:

— «Здесь магнит попритягательней», — сказал Гамлет.

Я засмеялась, я поверила его рассказу, ну, если честно, то почти поверила.

Я пробую шевельнуться, я уже не чувствую воду, она стала естественной для моего тела, здесь, в водяной текучести, властвует плавность и одинокая, убаюкивающая отрешенность. Я чуть приподнимаюсь, вода послушно отпускает меня, и легкий ветерок вновь возвращает чувственность телу. «Не забывай, вода может быть и другой», — шепчу я себе.

Мы приехали в дом, но пробыли в нем недолго. Собрали нужные вещи, я стала переодеваться, достала шорты, кроссовки, но Стив остановил меня.

— Не надо, — сказал он, — останься в чем есть.

Я оглядела себя. Я была одета совсем не для океанской прогулки: короткая, узкая юбка, туфли на высоком каблуке. Я вопросительно посмотрела на Стива, он улыбнулся мне в ответ, как будто знал что-то, чего не знала я.

— Сегодня я буду твоим слугой. Твоим капитаном, и матросом, и всем, чем ты захочешь. Представь, что ты на два дня наняла меня вместе с яхтой, и я обязан прислуживать тебе и потакать во всем. Единственная твоя забота — наслаждение, единственная моя обязанность — доставлять тебе наслаждение.

Я засмеялась, я привыкла к его причудам.

— Я еще не в том возрасте, чтобы покупать услуги мужчин, я еще сама в цене, — проговорила я сквозь смех. — Но если это не окажется слишком дорого, я, пожалуй, согласна, особенно учитывая, что ты, дружок, — я подошла к нему и шутливо потрепала по щеке, — такой милашка. — Стив от ветил мне широкой улыбкой, так в старых фильмах улыбаются простодушные крестьянские парни.

— Мадам, — сказал он, — вы не пожалеете.

Весь его дурацкий вид был таким смешным, что я не выдержала и брызнула смехом.

На яхту Стив занес меня на руках, я бы сломала ноги, ступая по пирсу на каблуках. Потом он притащил из каюты большое широкое кресло и изящный сервировочный столик и, поставив на их палубу, заботливо усадил меня. Тут же появилось ведерко со льдом, а в нем шампанское, видимо, он заранее придумал эту игру и готовился к ней.

Через пять минут яхта уже скользила по воде, легко лавируя между немногочисленных суденышек, пришвартованных вокруг. День был солнечный и теплый, лучше и придумать нельзя, я сидела на носовой палубе, откинувшись в кресле, нога на ногу, с узким, длинным бокалом шампанского в руке. Конечно, я чувствовала себя непривычно: одетая в туфли и юбку, я была не членом команды, а именно, как говорил Стив, привередливой барыней, совершающей экзотический круиз.

Я смотрела на Стива, он тоже выглядел непривычно, действительно, как нанятый матрос, босиком, в черных обтягивающих, расклешенных книзу брюках, в тельняшке. Он словно летал по палубе, что-то привязывая, прикрепляя, меняя направление паруса. Казалось, что ему лет двадцать, не больше, легкий в движениях, ловкий юноша, почти мальчишка, именно таким он казался мне сейчас. Несколько раз он подбегал ко мне, доливал шампанское в бокал, услужливо спрашивал: «Не нужно ли вам чего, мадам?» Он здорово вошел в роль и смотрел на меня с вожделением, не смея, однако, первым проявить инициативу.

Когда он подбежал в очередной раз, я осторожно взяла его за руку и сказала, вопросительно заглянув в глаза:

— Может быть, посидишь со мной, а то мне что-то скучно.

— Как скажете, мадам, — ответил мой послушный слуга и, притащив из каюты стул, поставил его напротив меня.

— Налей себе, — я протянула ему бокал, я уже была немного пьяна от шампанского, от океана, от него.