— Да уж… — пробормотал парень, сидевший рядом со мной.

Я подумал немного — и возразил:

— Тут есть одна неувязка. В диаграмме указываются данные с января по апрель. А ведь Степанов вплоть до сентября и думать не думал, что купит этот завод. Да ты и сам знаешь, если бы он ещё весной собирался его купить, он повел бы себя совсем иначе, когда завод выставили на аукцион.

— Никакой неувязки нет, — ответил Миша. — Надо только представить, что это не прошедшие январь-апрель, а январь-апрель будущего года, которые только наступят. Ведь мы согласились в том, что подсовывать Степанову испорченные данные имеет смысл только для того, чтобы заставить его неправильно выстроить планы на будущее. Вот и эта диаграмма — один из таких планов на будущее. И мы можем заключить — считая само собой разумеющимся, что изготовители вируса, составившие эту диаграмму, опирались на какую-то реальную диаграмму Степанова, положив её в основу своей, где-то и в чем-то искаженной — что где-то к апрелю Степанов сумеет подтянуть достаточные средства, чтобы начать реконструкцию завода… и тогда ненужные ему постройки полыхнут. Остается выяснить, с какой страховой компанией он заключил договор, и держать руку на пульсе. Вот и все.

— Мне как-то не верится, что Степанов опять ударился во что-то незаконное, — сказал я. — Он ведь и за завод дал полную, реальную цену, хотя мог выкрутить районным властям руки и купить завод за копейки, и налоги все уплатил… Все время вел себя очень честно!

— Сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит! — хмыкнул Миша. — Да, он вел себя очень честно, и с государством рассчитался сполна… и колоссальных денег на этом лишился. А всякий предприниматель всегда будет думать, как бы свои деньги вернуть, не мытьем, так катаньем. Степанов, судя по всему, решил компенсировать затраты — или хотя бы часть затрат — таким вот образом… Да ладно, со Степановым мы ещё разберемся, и приструним, если надо. До апреля, почитай, полгода, и я успею ему внушить, чтобы он ваньку не валял, а то наши хорошие отношения кончатся. Он меня в конце концов послушает. Сейчас нам надо понять, кто хочет подставить Степанова. А поняв, кто, мы поймем зачем!

Мишин мобильный телефон запищал.

— Да, слушаю, — сказал Миша, включив связь. — Ты, Артем? У нас-то все в полном ажуре, а у тебя как дела? Да, понимаю, понимаю. Что ж, очень жалко. А, ну, это уже ничего! Да, начинай проверять. Я появлюсь через час-полтора, тогда и доложишь мне последние новости, и все толком обсудим. Бывай!

И он отключился от связи.

— Что там? — поинтересовался парень, сидевший рядом со мной. Опередив меня, потому что я, сгорая от любопытства, тоже хотел спросить, что происходит у Артема.

— Новости всякие, — сказал Миша. — И хорошие, и не очень, и никакие. А в целом, все очень интересно складывается. Кажется, одну ниточку мы нащупали.

— Ну?.. — кажется, у нас троих — меня, водителя и парня, сидевшего рядом со мной — это «ну?» вырвалось одновременно.

Миша немного подумал, прежде чем рассказывать нам.

Глава девятая

Новый расклад

— Во-первых, Артем тщательно разобрался с компьютерным салоном, установив личности четырех человек из пятерых, находившихся там в интересующий нас момент, — сообщил Миша. — Он переговорил с каждым по отдельности — кроме этого пятого, естественно — и все они, независимо друг от друга, сообщили: после ухода ребят телефоном никто не пользовался минут двадцать, если не больше, и никто за эти двадцать минут из компьютерного салона не выходил, так что и возможности позвонить с другого аппарата не имел. Артем также выяснял, не забегал ли в ближайшие пять минут после ухода ребят к кому-нибудь из сидящих в компьютерном салоне какой-нибудь приятель, сразу умчавшийся. Нет, не забегал. Так что, если только все они не в сговоре — а это исключено — то преступника среди них нет. Правда, остается этот пятый… Его никто не знает по имени, но он периодически заходит, оплачивает время, садится за компьютер, ни с кем не вступая в разговоры, работает с какими-то программами и молча уходит. Павел Грищенко не сомневается, что скоро он снова заглянет, и что найти его будет легко. Оставалась надежда на то, что кто-то воспользовался электронной почтой, но и эту надежду развеяли Павел и его компаньоны. У них фиксируется всякое пользование и-мэйлом, ведь и-мэйл денег стоит, и клиенты салона обязаны оплачивать свои послания на месте. По завышенным ценам салона, разумеется, ведь ребятам надо свою прибыль иметь. Так что единственный человек, который мог бы воспользоваться и-мэйлом и стереть в своем компьютере всякие следы отправленного послания — это сам Павел. В чем он честно и признался. Но Павел — это не вариант.

— Полностью согласен! — с жаром сказал я. — Павел — очень хороший парень, не мог он играть против нас!

— С другой стороны, — вздохнул Миша, — Павел имел доступ к компьютерам Степанова, и только он, из всех, кого мы на данный момент знаем, мог, при его квалификации, создать компьютерный вирус. Так что, за неимением других кандидатур, мы просто обязаны держать Павла первым подозреваемым.

— Это несправедливо, — сказал я.

— В нашей жизни многое несправедливо, — философски проговорил Миша. И никуда от этого не денешься. Далее. Артем все-таки проверил, у каких фирм на километра полтора — то есть, не больше, чем на пятнадцать минут пешего хода — вокруг есть электронная почта. Всего набралось девять фирм. Среди них — три банка, ювелирная мастерская, салон по продаже эксклюзивной мебели на заказ, офис местного отделения одной из крупнейших политических партий, фирма по торговле недвижимостью и… две страховые компании, достаточно известные: «Соната» и «Гарант». Да, и, конечно, сам компьютерный салон десятый, но его, как вы понимаете, мы можем не считать. Вот со страховыми компаниями и будем разбираться… о, мы уже приехали! — джип притормозил возле пристани. — Ладно, остальное — потом!

— Один вопрос, — быстро сказал я. — А почему сама страховая компания, в которой застраховался Степанов, может захотеть его потопить?

— Да очень просто! — ухмыльнулся Миша. — Чтобы не отдавать ему его деньги! Забрать то, что он переведет на их счета, а страховку выплачивать отказаться. Но для этого им надо поставить Степанова в такое положение, чтобы он не мог им отомстить!

— Угу, — кивнул я. Теперь мне все было понятно.

Мы вылезли из джипа, спустились в катер Степанова, уже поданный к причалу. Точнее, мы с Мишей спустились, его ребята остались на берегу, так же, как охрана Степанова, и поплыли мы вчетвером: Степанов, Миша, Ванька и я.

Топа радостно залаял, учуяв наше приближение, и отец выше к берегу.

— Ба, какие люди! — сказал он, помогая нам пришвартовать катер к мосткам, игравшим роль пристани, и выбраться из него. И прищурился. — Эти паршивцы опять во что-то нос сунули?

— Сунули, — весело кивнул Миша. — И, как всегда, не по своей воле и не по своей вине.

— Мой компьютер оказался с подвохом, Семеныч, — объяснил Степанов. И, похоже, в нем спрятана разгадка того, что со мной произошло. А пацаны этот подвох учуяли и забили тревогу.

— Так вам надо компьютер проверить? — осведомился отец. — Что ж, милости прошу.

И он повел нас в дом. Топа хоть и лаял, но вилял хвостом: ведь шли все свои и знакомые.

— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна, — вежливо поздоровались Степанов и Миша с мамой, тоже вышедшей встретить гостей.

— Заходите, спасибо вам за ребят! — сказала мама. — Я сейчас чай накрою!

— Ой, какой там чай, мы в ресторане от пуза наелись! — Миша похлопал себя по животу. Мы только на компьютер взглянем ваш замечательный — и домой.

— А, так они и вас извели, чтобы вы посмотрели, какие замечательные компьютерные игры они в него напихали? — рассмеялась мама. — С них станется! А чай я все равно поставлю. Полезно бывает, знаете, запить сытный обед.

— Чай не водка, много не выпьешь, — пробормотал Степанов.