Автор этой заметки твердо стоял на версии двойного самоубийства, замаскированного под несчастный случай, в отличие от авторов других заметок, которые в несчастном случае не сомневались. По мнению автора, причин у этого самоубийства могло быть несколько. Во-первых, и литовцы, и поляки - рьяные католики, а католический брак - это нерушимая святыня, и влюбленные могли покончить с собой от отчаяния, что никогда не смогут быть вместе. Во-вторых, трагедия разыгралась в определенном кругу - кругу людей, причастных к кинопроизводству (Гитис Янчаускас - кинопродюсер, муж Марии Жулковской - кинооператор, у обоих имелись дружеские и рабочие связи со многими известными деятелями польского и французского кино), и совсем не мешало бы приглядеться попристальней, какие бури и страсти бушевали и бушуют в этом закрытом элитарном мирке. В-третьих, только через самоубийство они могли признаться всему миру в своей великой любви. В-четвертых...
Она раздраженно фыркнула. Слишком показушно все обставлено, слишком драматично. Секретные агенты так не гибнут. Но, как ни крути, а больше ей не попадалось ни одного материала, в котором так четко увязывалось бы все вместе: выходец из Советского Союза, прочно засевший в Париже - полячка, которая, как жена человека, близкого к лидерам "Солидарности", ещё с 1980 года могла представлять интерес для наших спецслужб (возможно, уже тогда ей и подсунули этого Гитиса - как "борца за независимость Литвы" или как "диссидентствующего киношника", кто знает) - явная необходимость для этого Гитиса часто бывать в Польше, раз его роман с Жулковской продолжался... И их смерть, как раз после которой и началась охота за ней самой.
Она ещё раза три проглядела все газеты за прошедшую неделю - вдруг она чего-то не заметила, есть случаи, более "подходящие", более "вписывающиеся", и странная история влюбленных тут ни при чем, не имеет к ней никакого отношения. Но ничего более близкого и подходящего она не нашла.
Оставалось проверять эту, единственную версию.
Прежде всего, она позвонила по телефону, который оставила ей полиция.
- Добрый день! Да, это я... Вы знаете, я уже два дня безвылазно просидела дома и стало невмоготу. Прогуляться хочется, да и прикупить надо кое-чего. Как по-вашему, я могу выйти? Да, конечно. Да, телефон возьму с собой и, если что, позвоню вам. Спасибо.
Они не собирались её сопровождать - на что она и рассчитывала. Разумеется, в полиции решили, что, да, угроза её жизни имелась неподдельная, но, при всем том, её истерика зашла слишком далеко. Уж в Париже-то ей опасаться нечего, и охрану ей можно не выделять. Попросили взять с собой карточку с номером их телефона и, если что, если она почует малейшую тень опасности, позвонить из любого ближайшего таксофона или из кафе - из кафе даже лучше, потому что там она наверняка будет на людях и там она сможет спокойно дождаться помощи, которая подъедет немедленно, буквально за десять-пятнадцать минут.
Понятное дело, у полиции о многом голова болит, даже на самые важные и серьезные расследования людей не хватает. Выделять ей постоянную охрану тем более не с руки - не тот случай, не экстренный.
И все-таки, выйдя в город, она немного покружила, чтобы убедиться: негласная охрана за ней не следует. Совсем не стоило, чтобы полиция увидела, как она интересуется личностью Гитиса Янчаускаса, погибшего странной смертью в далекой Литве. Неизвестно, на какие мысли это бы навело полицию - и какие дополнительные проверки её собственной личности могли бы последовать. Могли бы так копнуть, что за какую-нибудь мелочь и зацепились бы. Нет, до разоблачения не дошло бы, её легенда - с десятикратной, так сказать, степенью защиты, но зачем ей лишние неприятности? И вообще, чем черт не шутит?
Убедившись, что за ней никто не следует, она отправилась в окрестности Севастопольского бульвара, где находился офис продюсерской фирмы Янчаускаса. Двигалась она не спеша, обдумывая, что делать при самом суровом для неё варианте. Если её неприятности связаны со смертью Янчаускаса и его пассии, то, конечно, загадочная "охранная фирма", "Ястреб", отрядит кого-то следить за его офисом: вполне справедливо полагая, что в этот офис она почти наверняка сунется, и можно будет опять сесть ей на хвост. Или перехватить её прямо у дверей этого офиса...
Потому что иной возможности зацепить её в Париже у них не имеется. В Швейцарии и в Италии они сумели её зацепить, потому что знали условия её последнего заказа: где и как он должен быть выполнен, в какие сроки и в какие банки должны поступать определенные суммы... Все то, что им удалось вытянуть из заказчика перед тем, как убить его. Словом, достаточно имелось, чтобы профессионалы расставили в определенных точках засады на женщину с конкретными приметами и с конкретным образом действий. На женщину, которая в такие-то числа обратится в такой-то банк, чтобы поинтересоваться такой-то суммой, поступившей или не поступившей на её счет... И так далее. Откуда она прибыла и куда собиралась возвращаться, выполнив работу, они могли только догадки строить. Разумеется, простая логика должна была подвести их к мысли, что в Париже у неё - один из основных опорных пунктов. Но где?.. Чтобы не упустить её, им надо было, во-первых, напугать её так, чтобы она пулей полетела в Париж, по главной трассе между Римом и Парижем и без оглядки, и, во-вторых, перехватить её на трассе, не слишком далеко от Рима поджидая. Ход с "аварией" и с обращением в полицию они предусмотреть не могли. И, будь они хоть семи пядей во лбу, у них не хватило бы времени сориентироваться и подсадить в одно из соседних купе того поезда, в котором она в итоге совершила свое путешествие под охраной полиции, своего человека. Узнать, что она отправилась в Париж на поезде, они могли лишь задним числом.
Правда, теперь полиции известен её адрес и, если они сумеют каким-то образом проникнуть в базы данных парижской полиции...
Даже если сумеют, поиск займет у них несколько дней. А у них, похоже, каждая минута на счету.
Но почему?.. Что им от неё надо?
Запугать, а не убить, да. И...
...И вынудить её сыграть против Повара, если хочет остаться в живых. Все другие объяснения выглядели в большей или меньшей степени натянутыми.
Они нагло и грубо продемонстрировали ей свою силу, стараясь показать, насколько они всеприсущи и всеведущи, насколько им нечего бояться. Но значит ли это, что они действительно всеприсущи и всеведущи? Не попытались ли взять её, грубо говоря, "на понт", выжав максимум из розыгрыша тех карт, которые у них имелись?
Правда, сейчас им известно достаточно, чтобы и в Париже её найти. Выходит, из Парижа нужно линять.
Но сперва нужно проверить, связана охота за ней со смертью этого Янчаускаса или нет. И, в зависимости от ответа, строить дальнейшие планы.
Допустим, возле офиса Янчаускаса кто-то сядет ей на хвост... И что?
Возможно, это и к лучшему. Тогда она точно будет знать, что происходит, а уж от хвоста она всегда сумеет оторваться. На сей раз отнесясь к противнику на полный серьез и не совершая тех ошибок, которые совершила в Риме.
Так, пришло ей на ум сравнение, вызывают огонь на себя, чтобы определить огневые точки противника и уничтожить их мощнейшим ответным залпом.
Эти типы из "Ястреба" так и не смогли полностью прочухать, на какого противника поперли.
И, в конце-то концов, у неё всегда есть возможность натравить на них полицию, ловко внушив полицейским мысль, что именно эти русские, сейчас ошивающиеся по Парижу, причастны к убийству в Риме некоего Натрыгина...
А вот и нужный квартал, вот и нужный дом...
Почти напротив этого дома она углядела бистро - и завернула туда.
- Добрый день! - обратилась она к владельцу бистро, стоявшему за стойкой. - Вы знаете, у меня к вам несколько неожиданный вопрос...
- Да, мадам? - он улыбался ей. Красота - великая сила!
- Вы, случаем, не знали Гитиса Янчаускаса, владельца продюсерской фирмы в доме напротив?