— Я тоже говорю лишь о деле. И да, и нет. Да — после “стирания” Плазмонт не мог уже вернуть на работу препарированного им человека. Нет — умыкая вашего сотрудника, демон сполна познавал его, а полиция ничего об этом не знала, не ведала. Вот и получается, если демон вначале служил ручным зверьком у каких-нибудь наших умельцев, то потом, насосавшись знаний, захотел вести собственную линию.

— Какая еще “полиция”? Всего лишь пару недель назад в вашем мозгу, лейтенант, что-то забрезжило, а до этого вы незатейливо бегали с электрической дубинкой. Не было слышно и других прозорливцев. Так что, может быть, ваше прозрение запоздало и префектура уже поехала вниз головой с трамплина. А заодно с ней вся Космика,— генеральный директор генерального концерна поднялся. — Я ухожу. Я стал отчасти понимать вас. Вы или крупно выиграете, или крупно прокакаете. Я пока что собираюсь держаться от вас подальше. Поэтому вы лучше не трогайте “Вязы”, иначе, шансы на вашу победу мигом улетучатся. Со своей стороны, обещаю вас не беспокоить по поводу “Весны”, какое-то время, конечно… и попробую выяснить, какие-такие умельцы могли приручать этого беса. Учтите, что своими утверждениями и действиями вы взяли на себя большую ответственность…

И генеральный значительно удалился. У меня так не получится, все эти повадки мелкой личности уже не вытравишь. Петров, объегоривший и обкрутивший сотни шибздиков вроде меня, ушел с моего горизонта до той поры, пока не выяснится, победил я или проиграл. Чтобы произвести первые поздравительные похлопывания по плечу или же сурово пригвоздить. “Он мне сразу не понравился, глазки такие торопливые. И вообще пора устроить проверку в этой самой Мамальфее. Наверняка там плохо моют пробирки.” Или. “Я горжусь тем, что у нас есть Мамальфея и ее питомцы. Как жаль, что я родился на свет обычным образом.”

Но в любом случае, разговор повернул направление моего главного удара на “Дубки”. Тем более, что есть кончик, за который я еще должен уцепиться. Дыня. Арбуз.

Теперь явись ко мне мой верный приспешник Тереха-мл. (Кому он там будет верный после меня? — наплевать. Так сильно наплевать, что после меня, наверное, случится потоп.) Вместе со своим кибер-шпионом я проник, как юркая крыса, в пещерные файлы городской стражи и напал там на след. Что-то похожее на Дыню намедни проследовало через васинский КПП обратно в город.

Значит, немедленно требуются санкции на его арест и шмон в его жилище. (Самое простое — разрезать автогеном жизнесферку пополам и вытряхнуть содержимое, чтобы потом кибер-ищейки порылись.) Прокурора умасливал с полчаса, уверял, что “Дубки” нежно люблю и просто хочу убрать от них вредителя. Я был убедителен и искренне взволнован, когда живописал блоху, пригревшуюся на груди великодушного НПО. Для большей доходчивости разъяснений мне пришлось незаметно пускать из кармана в сторону должностного лица аэрозольную струю “размягчителя мозгов” — вполне скромную, чтобы атмосферные датчики не всполошились и в газете не чиркнули про газовую атаку.

Обзавелся санкциями — и вперед. Тормозить нельзя — хронометр работает не на меня. Еще надо срочно высвистать Кравца и выписать на него документ, как на общественного помощника. Шериф должен сейчас загнивать где-то в недрах бара “Экстаз”.

Надену, пожалуй, парадную форму лейтенанта, в кобуру спрячу сквизер, за пазуху лазерный резак, и на этом остановлю гонку вооружений. Когда я уже сунулся в дверь, из прилежащей комнаты выскочила Шошана.

— А я как же?

— А ты болей. Я думаю, если твои друзья фемы повстречают меня с тобой в “Дубках”, то станут очень нервничать и даже постараются обидеть.

— Моя болезнь тебя почему-то не смутила в “Весне”… Так вот, среди “дубков” нет ни одного фема. Поэтому выписывай на меня документы, пока я тебе не впаяла промеж и по.

— Все понял. Ты хорошо объяснила, Шоша. Только оставь костыль здесь, возьми палочку. Чтобы меня не обвинили в использовании труда хворых и больных.

Кравец обнаружился довольно быстро. Кажется, ему собрались дружно обломать рога трое каких-то муташек. Или питекантропов. Когда появился я “при параде” и фемка со стальной клюкой, мутные мигом ретировались, отдавая честь.

— На этот раз вы кажется вовремя,— с еле скрываемым удовлетворением произнес шериф.

— Не мы, а ты. Придется поработать, уважаемый.

Хорошо, что он не наклюкался. По крайней мере, не сильно. Пока мы добрались до административного здания “Дубков”, он уже вполне утвердился на своих каблуках.

У служебного входа к нам стал приставать вохровец.

— Стоп. Куда? — Я ткнул ему в физиономию удостоверением и ордерами. Но он собрался помариновать нас и хотел было растрезвонить по телекому известие о появлении чужаков.

Тут последовал первый ход с нашей стороны: “е2” по “е4”. Шошана влупила ему — чем-то плотным и невидимым под дых. Ну, ведьма. И вохровец осел мирно на стул. Другие охранники, заметив, что старшой не противодействует, перечить ни в чем не стали. Следующим крестиком был помечен отдел контроля кадров.

Отдел на постукивания и позвякивания не откликался. Пришлось дверку лазером открывать — то есть, аккуратно срезать запорные штырьки. Раненая дверь бессильно распахнулась, а за ней нас встретил еще один бдительный вохровец со своим зорким плазмобоем. Хорошо, что Кравец соригинальничал, кувыркнулся через порог и, сделав ногами двустороннюю подсечку, уложил вторую помеху на татами. После чего явился тот, кто нам нужен, судя по ряхе — начальник отдела. Но как я ни тряс демонометр и ни менял батарейки, семечко демона в этом типе не давало о себе знать.

— Не умеют тут у вас встречать гостей,— сказал я как можно приветливее.

— Это господа из полиции,— объяснил кадровик лежащему охраннику, и я намекнул Кравцу, чтобы он прекратил своим увесистым коленом прижимать пострадавшего к ковру.

Кадровик не походил на своего собрата по несчастью (счастью?) — на “весеннего” директора. Тот испытывал гордость от приобщения и оказанного доверия, а этот будто уже приобщился, стал ласковый какой-то, резиновый, “летний”. “Весенний” и “летний” были, наверное, как социализм и коммунизм. Получается, демону даже не требуется упорно сидеть внутри человека! Достаточно произвести перенастройку организма и удаляйся с чувством глубокого удовлетворения за проделанную работу.

Физиономия начальника не выражала никаких отрицательных эмоций, казалось даже, что он одобряет наши поступки.

— Присаживайтесь. Но почему вы не договорились заранее с директором, а еще лучше с правлением компании? — поинтересовался собеседник с милой улыбкой, как будто минуту назад мы не размазывали его человека по ковру.

— Может, мне еще и объявления вешать на каждом углу, чем я собираюсь заниматься? А занимаюсь я парнем по кличке Дыня. Это хитрая бестия. Истинное ему имя — Атилла С456, вот санкции на арест и обыск. Я спрашиваю, где он? По-моему, вы тот начальник, который должен быть в курсе.

Кадровик, расцветя еще большой приветливостью, поклацал клавишами своего компьютера. А потом без запинок рапортовал.

— Он в производственном секторе. Это в квартале отсюда.

— Надеюсь, ваше высказывание не является неудачной шуткой. Свяжитесь с Дыней по аудиоканалу и попросите немедленно зайти сюда.

— Я попробую. Надеюсь быть вам полезным… мне только надо нажать три кнопочки.

Кадровик пообщался с кем-то на невнятном лунарско-украинском диалекте, характерном для уроженца Кузьмабурга и, просто лучась, доложил нам.

— Немедленно высвистать его нельзя. Он сидит внутри одной из тридцати панелей управления технологическим конвейером и ковыряется с оптоэлектронными каналами. А передавать через кого-то — ни у вас, ни у нас так не принято. Он может обо всем догадаться и просто сделать ноги.

— Не очень мне верится, что от вас кто-то может сделать ноги. Ну, ладно. Мы сами прогуляемся в производственный сектор. Только вам придется соблаговолить и проводить нас. — Я потихоньку от охранника показал должностному лицу тусклый глазок сквизера.