явился спустя несколько минут.

- Ян, ты уже спишь? Тебе пора... - санитар умолк,

завидев отсутствие больного в постели, кинулся к выходу, чтобы сообщить о побеге, и встретился визави с пациентом.

- Ян, клянусь, все, что я говорил, было лишь шут

кой, не больше, - в паническом страхе затараторил Ван.

Он с первого дня неуважительно относился к больному, потешался над ним и бросался колкостями, что мучительно сказывалось на самолюбии юноши.

Шэн злорадно улыбнулся. Присел на корточки, вытянул ногу и, перекрутившись в таком положении, сбил санитара с ног. Тот, шмякнувшись на пол, жалобно захныкал. Прильнув к поверженному, Ян стиснул его сонную артерию - и тот отключился. Затем он переоделся в униформу санитара и выбрался из палаты. В коридоре в это время суток было тихо и безлюдно. В приемной на этом этаже дежурная медсестра клевала носом, а в конце коридора один из санитаров расчищал пол. Из палат, временами нарушая тишину, доносились стоны и истерический смех все еще бодрствующих душевнобольных.

Ян прошел дозорный пункт и, дойдя до пожарного выхода, побежал по лестнице. Выбежал в фойе и, умерив темп шага, направился к парадным дверям. Охрана ничего не заподозрила. Встретить здесь санитара в синих просторных брюках и тенниске было обычным делом. Их не спрашивали, куда и зачем они направлялись.

Пройдя мимо охранников, Ян вышел наружу. После двухнедельного заточения было приятно ощутить свободу, однако она не принесла ему ожидаемой радости. Мир, в который он попал, привел его в трепет, скорее даже в ужас.

Современный, динамичный, быстрый, непредсказуемый, тесный, высокий, красочный, светлый, колоритный, головокружительный - вот таким предстал Яну Ли город Гонконг, и увиденное глубоко потрясло его.

Пребывая в лечебнице, он предполагал, что мир снаружи значительно изменился, однако не мог себе представить насколько.

С одной стороны широкой улицы, выложенной мраморными плитами, возвышались гигантские, стекольно-мраморные постройки, светящиеся в темноте всеми цветами радуги. Небоскребы, тянувшиеся все выше и выше, были самых разных конструкций: закругленные, прямоугольные, разумной толщины и тоненькие, будто в них не было ничего, кроме лифта. По другой стороне той же самой улицы тянулась автомагистраль со сплошным потоком машин различной окраски, конфигураций и марок. Улицы были освещены фонарями и, несмотря на ночное время, здесь было немыслимое скопление людей, разодетых в самые невероятные одежды всевозможных цветов и фасонов. Рестораны и забегаловки манили прохожих аппетитными запахами, а из ночных клубов и диско-баров звучная музыка вырывалась наружу. Сверкающие неоновые огни аттракционов и витрин магазинов приводили в веселое ошеломление и приковывали к себе внимание людей, прогуливавшихся по знаменитой торговой улице Гонконга - Натан Роуд.

Глаза Ян Ли разбегались по сторонам, не успев разглядеть новую диковинку, он переключал внимание на другую. Он пробыл всего лишь час на улицах Гонконга, а голова его уже пошла кругом от всего увиденного. На мгновенье он даже пожалел о побеге из тихой и мирной больницы, но быстро подавив нахлынувшие на него чувства, стал продумывать свои дальнейшие шаги.

"Какая разница, куда я попал? - шагая по хорошо освещенным улицам, думал он. - Будь это повстанческий лагерь или любое другое место, я не смогу вернуться к прежней жизни... Для меня отныне все потеряно... все кончено... Я не знаю, где я.... мне не вернуть убитых родственников... не отомстить больше жестокому императору... жизнь потеряла всякий смысл... А как же продолжение рода Шэн? - спросил он сам себя. - Какая сейчас разница?... Но ведь тебя избрали старейшины... - он горестно рассмеялся из-за собственной непоследовательности. - Уж лучше бы меня казнили вместе с остальными, тогда мне не

пришлось бы пережить такое унижение..."

Мысли его прервал один из прохожих. Высокий, худощавый незнакомец, на десяток лет старше Яна, был чем-то страшно рассержен и агрессивен. Рядом с ним стояли пятеро парней примерно того же возраста.

В раздумье Шэн не заметил, как добрался до района, где постройки были менее современной конструкции. Этот контраст старого и нового, прошлого и будущего, присущий Гонконгу, вызывал в человеке ощущение, словно бы он попал из фантастического мира в минувшее тысячелетие. Здесь было менее шумно, но отнюдь не спокойно.

Шестеро местных жителей шутливо разговаривали между собой, когда, оступившись о скользкий после дождя тротуар, самый худой среди них рухнул на землю. Его падение и смех Яна над собственной участью попали в один момент, и прохожий воспринял это на свой счет.

- Эй, коротышка, что это так тебя рассмешило?

Шэн оглянулся, не поверив, что обращение было сделано ему.

- Чего уставился? Отвечай, когда тебя спрашивают!

Это ты надо мной смеялся?

Ян отрицательно покачал головой.

- А тогда над чем же? - прохожий скрестил руки на

груди и принял угрожающую позу.

Юноша усмехнулся, представив себе лица незнакомцев, если бы они узнали, над чем он смеялся. Улыбка Яна еще больше разозлила незнакомца, и шестеро парней мигом окружили его, вознамерившись проучить.

- Посмотрите-ка на его одежду, - тыча пальцем в

Шэна, засмеялся самый полнотелый и коренастый из них.

- Может, он сбежал из морга? - подхватил его сло

ва щуплый и костлявый юноша.

- Нет-нет, это одежда санитара! - воскликнул ба

сом самый здоровенный из недругов.

- Вонючий санитар! Небось завяз в дерьме в своей

больнице и вышел подышать, - колко бросил худощавый, и остальные дружно заржали.

Шэн поднял руку, призывая их выслушать его, и с достоинством ответил на шпильку:

- Я прощаю тебе твое оскорбительное высказыва

ние, ибо ты не ведаешь, с кем говоришь. Мне не пристало говорить с простолюдином - и посему пошел прочь с моей дороги, - он сделал царственный жест и, легонько толкнув худощавого, продолжил путь.

Однако незнакомец не позволил ему уйти, и воспользовавшись преимуществом предательски ударил его в спину. Ян покачнулся, но удержался на ногах. Этот опрометчивый поступок дорого обошелся как худому, так и его дружкам. Оскорбленный и озлобленный прохожий враждебно глянул на неприятелей. Размахнулся ногой и ударил худого в живот. Тот отлетел на тротуар и скорчился от боли. Все произошло настолько молниеносно, что приятели поверженного не успели отреагировать. Самый костлявый и решительный среди них первым набросился на Шэна. Замахнулся, чтобы ударить его по лицу, но Ян оказался проворнее и, увернувшись от удара, сам поддал противнику. Голова костлявого парня откинулась назад, и он, не удержавшись на ногах, распростерся возле своего злополучного друга. После второго удачного отпора остальные четверо дружно напали на противника.

Боевое искусство, которому Ян был обучен старшими братьями, помогло ему отбиться от неприятелей. Он изрядно поколотил их, хотя и ему досталось от здоровяка, который был вдвое выше и сильнее Шэна. Остальные пятеро недругов больше не риско

вали приблизиться к драчуну и только со стороны болели за своего приятеля. Здоровяк, несмотря на многочисленные побои, был решительно настроен покорить своего противника.

Где-то вблизи послышался вой сирены, и совсем недавно проявляющие отвагу уличные хулиганы словно трусливые зайцы пустились наутек. Здоровяк также бросился прочь оттуда, и Шэн остался наедине с полицией. Двое крепких мужчин в форме подбежали к правонарушителю, чтобы задержать его за хулиганство. Не ведая о профессии мужчин, Ян принял их за дружков недавней шайки. Когда полицейские попытались надеть на него наручники, он накинулся на них с кулаками. Не сумев по-доброму присмирить подростка, они применили дубинки. Осознав, что преимущество было на стороне незнакомцев, Ян решил убежать, но блюстители закона пресекли его попытку. Повалив его на землю, они наконец надели на него наручники и поволокли к патрульной машине. Юноша лягался, извивался и метался из стороны в сторону, но никак не мог вырваться из рук сотрудников полиции. Когда его все же удалось дотащить до машины, задержанный начал сопротивляться еще яростнее. Никогда не видавший так близко автомобиля и вообразив его страшно рычащим чудовищем, Ян начал психовать. Полицейские без лишних объяснений использовали свои жесткие меры и утихомирили его...