Но это - внешнее. А какие они в сути своей, о чем думают-мечтают, чего ждут от жизни и что в нее намерены привнести? Хотя важнее всего - как они к морю относятся, к выбору своего пути, к работе, предстоящей им? Грустно и обидно, если с первого курса доллары подсчитывают, предстоящие "зелененькие".
Не знаю их. Уже в последние годы преподавательской деятельности плохо понимал новое поколение. Порой сердился на него. Зря. Будут они мореходами настоящими, и сегодня работа эта ничуть не легче, чем в мои годы. Не все уйдут в море, не всем доставит радость вид кильватерной струи, убегающей за корму судна.
Мы - разные. Ни один теперешний штурман не смог бы вести судно в тех условиях и с тем техническим обеспечением, как это было во времена нашей судоводительской юности. Но и я сам сегодня растерялся бы, оказавшись на ходовом мостике суперсовременного теплохода. Пришлось бы учиться заново.
"Начнем с начала, начнем с нуля..." Мне уже не доведется начинать с начала эту дорогу.
Ничего, зато я ее прошел. Как прошли - достойно и успешно - все мои здравствующие и ушедшие друзья...
...ДОРОГА - ВПЕРЕДИ!
Корабли постоят и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду...
Последние воспоминания в этой книге будут посвящены все же морю, океану.
В основе - записи на пути из Штатов летом 1978 года, на новом тогда и огромном теплоходе "ро-ро" - "Магнитогорске".
21.08.78. Утром на мостике: низкое небо, туман, видимость полторы мили. Это океан хитрит, притворяется маленьким.
До скалы Бишоп осталось 720 миль, нам на 40 часов ходу.
Всегда в море есть цель, объект стремления. Когда еще плавал штурманом, понял, как это помогает жить. И сейчас уверен, что в этом - главная прелесть профессии любого водителя. Пусть тебе трудно, устал, надоело, но впереди конкретная и четкая цель. Вот достигнешь ее - и отдыхай по заслугам, и уважение к себе появляется.
"Рейс No2. Ленинград - Бремерхафен - Гавана - Хьюстон - Балтимор Роттердам - Амстердам - Гамбург - Ленинград.
Переход Бремерхафен - Гавана, 4846 миль. проходил в штормовых условиях до 11 баллов от W, WNW, NW и N ветров, при жестоком волнении. В результате бортовой качки и содроганий корпуса сдвинулись платформы шести мест с ролл-трейлерами... Из-за сильного ветра и волнения судно вышло по дуге большого круга на пролив Крухед-Айленс и далее старым Багамским проливом до порта Гавана. Отход из Бремерхафена 6.02.78, приход в Гавану 18.02.78."
(Из Грузовой книги т/х "Магнитогорск")
Вот какой Он бывает.
...Тоже был февраль, и тоже - Атлантика, в семейном альбоме хранятся два снимка той поры - гордость моей коллекции. При ветре за 25 метров в секунду срываются гребни волн и все воздушное пространство наполняется водяными брызгами, они разрывают воздух, и получается ни с чем не сравнимый рев, ровный и сокрушительный, перекрывающий все иные звуки. И судно, поднявшись на очередной волне, ударяется днищем по воде, корпус начинает мелко и долго дрожать, вибрировать. Это называется коротко и грозно: слеминг. От него вполне может переломиться судно.
В 1946 году так переломился в Тихом океане танкер "Донбасс", одно из первых полностью сварных судов. Три недели на обломке носовой части носило боцмана. Я его знал, учился он на два курса старше меня и, помнится, не очень любил рассказывать о своем приключении.
Ну и слава Богу, что в нашем рейсе лишь в кино удалось увидеть такое: показывали любительский ролик, заснятый в том плавании, про которое запись из Грузовой книги "Магнитогорска". Это только в стихах "...а он, мятежный, ищет бури". Ни один бывалый мореход не станет горевать, если рейс прошел без штормов.
Спасибо Ему, что на нашей дороге Он лишь хмурился, но не гневался. Спасибо, что кончается.
А сейчас нарушу хронологию. Будут записи из другого времени, из другого рейса. Но тоже - после океана.
17.07.84. Сегодня на заходе поймал "зеленый луч". Подвезло. Пожалуй, этот воспетый лириками моря луч был не совсем такой, как положено: я увидел широкие зеленоватые полосы на оранжево-апельсиновом фоне заката. Но все равно поднял крик, собрался народ, вместе полюбовались. Кто-то сказал, что зеленый луч - к счастью. Мне же вспомнилась песенка: когда вернусь, будет "за окнами август". То есть проведу в этом рейсе четверть года из оставшихся мне, и зачем-то еще тороплю время. Вечная трагедия путешествующих...
6.08.84. Ла-Манш ночью у острова Силли, гладкий, сияющий под застывшими перистыми облаками, с неполной Луной и Юпитером, пробивающимся сквозь них. Не хочется уходить с палубы.
Мама на меня обижалась: почему я так мало внимания обращаю на природу, на ее красоту и величие, и гармонию. Видно, всему свое время, потому что сегодня в памяти вспыхнули слова Гете: "Причина, по которой я в конце концов охотнее всего общаюсь с природой, заключается в том, что она всегда права, и ошибка возможна только с моей стороны".
Бывает, горизонт не виден, и тогда море сливается с небом в единое целое. Сейчас все четко разделимо, и все-таки - не хочется разделять небо и воду, потому что в крошечной капельке мирового вещества, водной поверхности планеты, отражается весь бесконечный мир, и мы - в нем. А главное, мы понимаем, что составляем часть Единого...
Продолжение записей на "Магнитогорске".
21.08.78. Посидел на лавочке около бассейна. Совсем стихло, кое-где на воде - маленькие пенные вспышки. Сырое низкое небо.
Две птицы пролетели невдалеке. Не чайки - верный признак близкой земли.
22.08.78. Утро. Вчера я подумал, что Он в этом рейсе добр ко мне. А ночью пришло в голову: как мы самонадеянны. Какое Ему дело до меня? Или до всех нас? Просто у Него сейчас такое время - период отдыха. Но и в этом великолепном покое Он имеет огромную власть над нами. С Ним нельзя ссориться. Он не любит панибратства. Его надо уважать.
"Океан-батюшка" - так называли его наши предки-поморы, а они-то уж знали толк в мореходстве. Был Океан им грозным и суровым отцом, беспощадно наказывал за фамильярность, милостиво разрешал дорогу отважным и осторожным.
И вот так, с прописной, большой буквы, писалось в старинных книгах это слово - Океан.
22.08.78. 18 ч. 30 мин. Подходим к скале Бишоп. Туман сгущается. Все верно, морякам знакома эта закономерность: чем сложнее условия плавания, тем больше трудностей подкидывает нам природа. Мудрая закономерность, так устроено, чтобы обострить внимание, усилить бдительность - без всяких инструкций и циркуляров.
20 ч. 30 мин. Зацепились за Бишоп и остров Силли. Формально океан кончился, идем Ла-Маншем, но по правому борту до земли, до Антарктиды, 6600 миль, 12000 километров...
На прощанье океан приготовил нам подарок - свечение воды. От форштевня расходятся две дымчатые полосы, постепенно белеющие к краям, а по краю неширокий нежнейший бордюр, голубовато-зеленый, переливчатый, будто пропитанный светом. И по бортам загораются такие же зелено-голубые точки.
23.00 На экране радара отбивается мыс Лизард, южная оконечность Англии, - удивительно четко, рельефно, даже склоны гор, кажется, заметны. Три судна сзади тоже идут с океана, втягиваются в узкость, к земле, к причалу.
Рано или поздно все приходят к причалу. Преодолев тысячи миль, ветер, зной, туман, пережив тоску и скуку, - и находят отдых. Чтобы завтра опять уйти в океан.
Я собирался закончить записи в дневнике предыдущей фразой. Но то ли привык и не хочется расставаться с ними, то ли заговорило вечное сомнение пишущих (а вдруг не все, что хотел, высказал?), то ли огорчила необходимость прощаться с Ним, - вот и взялся за блокнот.
Наверное, последняя причина важнее других. К тому же Он сегодня конкретно и осязаемо напомнил о себе.
Вчерашний день провели в Роттердаме, до обеда была стоянка, меньше двенадцати часов. А сегодняшнее утро встретило нас сильным и крепчающим ветром от норд-веста. Северо-западный ветер - самый нехороший в этом море, неглубоком, хмуром, всегда свинцово-сером. Кровавые войны и свирепые шторма проходили над ним, потому, наверно, оно такое мрачное.