Сергей слушал толстяка, и вся картина вырисовывалась перед ним.

– Теперь все ясно. Значит, так, Карина… – Сергей повернулся к ней, но, как видно, сделал это чересчур резко и тут же, поморщившись, схватился за раненое плечо. – Значит, так. Я сейчас иду в дом. Возьму их один, ты пока что…

– Вы к Марку Анатольевичу собираетесь? Так его нет. Он вместе с детишками куда-то уехал, – толстяк махнул рукой.

– Как уехал?! – Сергей повернулся к хозяину дома. – Ведь вы только что в машине подъехали.

– Ну да, я приехал к дому. Тут он подходит и говорит, что ему срочно по делам требуется. Посадил детишек и ходу. Ну я и дал ключи, как ему не дашь…

– Давно это было?!.. – Сергей потер лоб. – Телефон!! Где телефон!! – вдруг почти закричал он.

– Да вон, в той комнате, – указал рукой толстяк.

Сергей бросился в комнату и заметался там в бардаке, пока под какой-то тряпкой не нашел аппарат. Он стал лихорадочно крутить диск аппарата. Подошла Карина.

– Что случилось, Сергуня?

– Никто не подходит, – сказал он, бросив трубку на рычаг. – Значит, так…

Он повернулся к Карине, хотел что-то сказать, но, передумав, снова схватил трубку, набрал номер и снова вслушивался в долгие, бесконечные гудки.

«Ну возьми… Ну возьми же трубку…» Он опустил трубку на рычаг. Посмотрел на наручные часы. Ушибленная рука слушалась нехотя, напоминая о себе болью.

– Да. Он, что характерно, может уже быть там.

– У вас что-нибудь случилось? – вошел хозяин дома.

– Послушайте, Гриша, у меня к вам очень, очень важная просьба. От этого зависит жизнь людей. Понимаете…

– Да уж как не понять…

– Я вот здесь напишу номер телефона. – Сергей, достав из кармана куртки записную книжку и написав в ней номер, вырвал страничку и протянул Грише. – Там сейчас никто не берет трубку, а нам нужно срочно уехать. Я боюсь, что может быть уже поздно. Если дозвонитесь, скажите, что им всем грозит смертельная опасность. Пусть закроются и ждут Сергея. Я буду через двадцать минут. Им грозит смертельная опасность. Понимаете?! Смертельная!

– Да, конечно, я буду звонить.

– Только обязательно дозвонитесь, иначе их могут убить.

Перед уходом Сергей еще раз набрал номер котельной, но безрезультатно.

– Я обязательно дозвонюсь, – заверил его Гриша, внимательно глядя на бумажку с номером. – Сейчас же и начну звонить.

Он снял трубку. Услышав, как хлопнула входная дверь, все так же держа в одной руке телефонную трубку, в другой – листок бумаги, он проследил, как Сергей с Кариной пробежали мимо окон. Потом захихикал меленько, отчего его щеки заходили, как студень, и положил трубку на рычаг телефона.

– Позвоню, позвоню, – проговорил он сквозь гадкие подхихикивания.

Григорий неторопливо сложил бумажку пополам, потом еще раз, потом старательно скомкал ее и положил в рот, с улыбочкой и со смаком прожевав бумажный катышок, проглотил. Гриша был всеяден.

Напевая какую-то веселую песенку, он вышел из дома и, перейдя через дорогу, попал на участок своего соседа…

Через несколько минут Гриша, надрываясь от тяжести, уже тащил через дорогу насос для качания воды из колодца. За полчаса он сделал еще две ходки и оба раза возвращался не с пустыми руками.

– А теперь пускай убивает, – похихикивая, Гриша долго еще прохаживался по комнате. – Мне-то что. Теперь машина моя будет! Моя личная… Пойду-ка я посмотрю, что еще взять можно…

Сергей с Кариной выскочили на улицу и побежали. Тут-то вот они и пожалели, что оставили машину так далеко. Карина не отставала от Сергея и, когда они добежали до машины, совсем задыхалась.

Сергей выглядел сосредоточенным, движения его были скупы и расчетливы. Теперь он точно знал своего врага. Машина рванула с места и помчалась по Таллинскому шоссе в сторону центра города.

Каким-то внутренним чутьем Сергей чувствовал, где можно, а где нельзя превышать скорость. Лавируя между мчащимися автомобилями, он успевал проскользнуть в любую щелку. Машину он водил великолепно. Карина за всю дорогу не произнесла ни слова, то ли утомившись от бега, то ли по какой другой причине, но такое долгое безмолвие было совсем ей не свойственно.

– Я пойду один, – сказал Сергей, остановив машину возле дома, не въезжая во двор.

– Ну, Сергуня!.. – возмутилась Карина. – Что же я тогда неслась, как кобыла?

– В общем, будь здесь, что характерно, – сказал Сергей, вылезая из машины и направляясь к подворотне.

– Ну вот еще! – обиженно возразила Карина, но в полном уже одиночестве.

Двор, где располагались котельная и гараж, освещался скупым светом единственного тусклого фонаря – свет же в котельной обычно горел сутки напролет. Во дворе никого не было. Сергей, выглянув из-за угла, внимательно осмотрел двор и окна парадных, но не заметил ничего подозрительного.

Неторопливо, каждую секунду ожидая точно пущенного обломка кирпича или бумеранга, который размозжит ему голову, Сергей двинулся к котельной. Он убедился в том, что эти лилипуты, несмотря на ничтожный рост, очень опасны – он помнил, как чудом спасся от летящего в него бумеранга; теперь он не сомневался в том, что это кто-то из них такой ловкий метатель. Ведь тогда в овраге были дети, и в их компанию ничего не стоило затесаться карлику с карлицей.

Карина, ожидая Сергея, вся извелась. Раз десять, не в силах больше сидеть на месте, когда Сергея там, может быть, уже расчленяют на части топорами, она пыталась выйти из машины и один раз даже открыла дверцу… но, одумавшись, уселась на место.

«Да что же он так долго?!»

Сергей вернулся через полчаса.

– Значит, так, – начал он, усевшись в машину и заводя двигатель. – Едем обратно. В котельной никого нет. Я выставил стекло, пробрался в котельную и позвонил домой Эдуарду Робертовичу. – Сергей вырулил на Дворцовый мост. – Слава богу, они собрались в квартире, а не в котельной.

– А чего же ты от толстяка директору уродов не позвонил?

– Не сообразил как-то сразу… Но дело не в том. Оказывается, в их театре были карлики. Два карлика! Представляешь?! Брат с сестрой, но эти карлики не совсем обычные. Если обычные карлики со временем, что характерно, старятся лицом, то эти почти не менялись и все время выглядели как дети. Ты представляешь, Карина?! – Сергей находился в несвойственном ему возбуждении. – Они спокойненько находились рядом со мной, а я даже не предполагал ожидать от них враждебных действий. Это, что характерно, как мина. Такой ребеночек, скачущий на скакалочке, мог запросто всадить мне в спину нож…

– Круто! – оценила Карина.

– Но это даже не самое главное. В театре карлики работали воздушными акробатами – их звали Янош и Марика – они из обрусевших поляков. Так вот, карлики работали всегда без страховки, и никак их не могли заставить пристегнуть страховку. Но еще Эдуард Робертович сказал, что у них был номер с австралийским бумерангом, и Янош настолько наловчился в его метании, что сшибал с головы Марики яблоко…

– Словом, лилипуты эти еще те карлики, – не очень внятно скаламбурила Карина.

– Да, они могут быть, если захотят, очень опасны, так сказал Эдуард Робертович. Хотя лично он не верит в то, что карлики могли добровольно помогать Петрушке. Безумие он считает, что характерно, чисто индивидуальным делом.

– Ну, теперь хоть понятно, кто в тебя запустил бумерангом.

– Не только это, – Сергей ловко обошел две идущие впереди машины. – Теперь все стало понятно и с куском штукатурки, который чуть не ляпнулся мне на темя, – для воздушного акробата спуститься с крыши на веревке, подтюкать молоточком штукатурку – раз плюнуть. Когда я вышел из квартиры, его сестра Марика, увидев меня, подала сигнал обыкновенным зеркальцем. Я заметил, как что-то блеснуло на крыше, и ее крохотный братик толкнул стеночку. И лежать бы мне с растрепанированным штукатуркой черепом. Кроме того, мне стало понятным попадание вещей из моей комнаты в жилище мертвого свидетеля. Возможно, ночью, когда я выскакивал к машине по зову сработавшей сигнализации, Янош, маленький и ловкий, спустившись с крыши по веревке, проник в форточку, похватал все, что попалось под руку, и вылез обратно. Вот, собственно, и вся история.