Впрочем, наличие рудиментов само по себе ничего не говорит о восходящем развитии организма, о так называемом ароморфозе. Рудименты, если они и встречаются, должны свидетельствовать лишь о дегенерации, т.е. о том, что орган не работает уже больше в полную силу. Если у нас есть некоторые незадействованные остаточные органы, то это значит, что созданы мы были с более широкими возможностями, чем теперь. Так оно и должно быть, согласно христианскому вероучению.

Другое дело, если бы наряду с рудиментами у животных наблюдались бы развивающиеся органы. Нужны не только «задние» шаги эволюции, а ее «передние» шаги, причем этих должно быть больше и они должны быть сложнее, если, конечно, эволюция действительно идет вперед и в наше время. Но подобных органов в животном мире не обнаружено ни одного!

Спрашивается: а если недоразвитые органы все же появляются каким-то образом, что станется с их носителем – «передовиком эволюции»?

Здесь мы вплотную подходим к выяснению действительной роли естественного отбора. Дарвинизм приписывает ему творческую роль – закрепление любого полезного для вида признака, помогающего выжить в борьбе за существование. Выживают самые приспособленные – такая установка тавтологична, потому ею можно объяснять все что угодно. Кто бы ни выжил, кто бы ни дожил до наших дней – он и есть наиболее приспособленный. Если бы было сказано, что выживают самые высокие и самые зеленые, то это положение можно было бы проверить наблюдением, но выживание самых приспособленных объяснит заранее результаты любого наблюдения.

Но в этом-то и слабость теории. Охватывая все, она не объясняет ничего. И прежде всего, такая трактовка естественного отбора не может объяснить возникновение новых органов и структур. При переходе от одного высокого таксона (класса, типа) к другому должен измениться не один орган, а сразу множество. При постепенном накапливании невыраженных изменений, при появлении развивающихся органов, которые еще не работают в полную силу, они будут создавать только помехи для выживания.

Естественный отбор забракует прежде всего таких уродов, которые были не совсем безнадежными, но еще до конца не развитыми. Существует множество примеров в живой природе чудесной согласованности различных органов и великолепной слаженности их работы.

Приведем лишь два примера. Жук-бомбардир (Brachymus crepitans) при нападении врага выстреливает в него ядовитой жидкостью, вызывающей ожоги. Кроме того, жидкость образует облачко голубого пара, служащего дымовой завесой для прикрытия жука. Жук имеет две группы желез, вырабатывающих гидрохинон и перекись водорода, которые хранятся в смеси в особых мешочках. Такая смесь в лабораторных условиях мгновенно взрывается, но у жука хранится в нейтрализованном с помощью особого вещества состоянии. Когда смесь попадает в «камеру сгорания» действие ограничителя нейтрализуется еще одним особым веществом (рис. 16).

Невозможно представить себе, чтобы не только камера и «дульца» жука возникли эволюционным путем, но чтобы таким образом у него развились четыре вещества, каждое из которых требует особого сложного синтеза и при этом соотношения концентраций должны быть тщательно подобраны. Ошибка на 1 % в концентрациях у воображаемого предка жука должна взорвать его самого или не произвести выстрела и предоставить жука в пищу хищнику. Естественный отбор может только уничтожать всякого обнадеживающего урода-жука, пытающегося обзавестись такой реактивной пушкой.

Другой пример – морская улитка Nudibranch. Ее основная пища – морские анемоны, покрытые чешуйками-жалами, которые выстреливают яд при малейшем прикосновении. Однако улитка способна разрывать и глотать анемоны – и жала при этом не поражают ее. Еще более удивителен тот факт, что жала анемонов не перевариваются в желудке улитки, а проталкиваются из него по крохотным трубочкам к кончикам улиткиных отростков. Таким образом улитка крадет у анемон жалящее оружие и потом использует его для самозащиты, стреляя в рыб, пытающихся напасть на нее!

Такое устройство никак не могло возникнуть в результате эволюции. Каждая деталь его должна была быть совершенной изначально. Изначально же и должны были существовать в современном виде и улитка, и анемоны, и рыбы. Никаких предков у всех трех типов животных быть не могло – иначе такое хитрейшее приспособление совершенно необъяснимо.

Вообще, в природе имеется множество случаев симбиоза, совместного существования самых разных организмов, отделенных друг от друга сотнями миллионов лет по эволюционной шкале. Непонятно, каким образом естественный отбор мог так «сочетать» организмы, получающие взаимную пользу друг от друга.

Существующее многообразие видов находится в явном противоречии с «деятельностью» естественного отбора. В указанной выше тавтологии: «выживают приспособленные» появится смысловое содержание, если обратить внимание на самые простые, самые распространенные виды. Тогда окажется, что многие удивительно сложные приспособления, которыми обладают некоторые организмы, вовсе не дают им никакого особого преимущества.

Рассмотрим несколько примеров. Говорят, что окраска бабочек отпугивает от них хищников, поэтому, мол, эволюция выработала нам таких красавцев, как всякие там махаоны, да павлиньи глазы. Между тем самая распространенная бабочка во всей умеренной полосе – обычная капустница, она же белянка, не обладающая никакой ни отпугивающей, ни мимикрирующей, ни защитной окраской. Роскошных бабочек трогают далеко не все птицы, капустница является самым распространенным кормом для птиц. И тем не менее, она встречается гораздо чаще – в силу своей плодовитости. Вопрос: не проще ли было естественному отбору, коль скоро он выполняет творческую роль, выбрать тех бабочек, которые откладывают побольше яиц, не обладая всякими вычурными окрасками?

Можно отметить самую широкую распространенность и прекрасную приспособленность к любым условиям обычных мух. Однако же в природе существуют мухи, раскрашенные «под осу». Считается, что это приспособление выведено естественным отбором с целью отпугнуть хищника. Почему же тогда осовидные мухи не так широко распространены, как простые? Точно такой же вопрос можно задать и о жуках: почему среди них не все бомбардиры, коль скоро бомбардирам столь безопасно живется под своей хитроумной защитой? Ведь существует же и межвидовая конкуренция. Почему в ней, как правило, одерживают верх не сложные организмы со всякими техническими изобретениями, а самые простые?