- Вы можете мне не поверить, но я не знал, что...
Маргарита Николаевна взяла Антона под руку:
- Пойдемте же, я вас внимательно слушаю. Что вы не знали?
- Я не знал, что в этом помещении живете вы и Галина... то есть Гиата.
- Правда? Какая интересная случайность...
Открыв дверь, Антон сразу же увидел в кресле возле окна ту златовласую женщину, с которой они ехали в машине. На ней было зеленое платье свободного покроя, волосы эффектно спадали на плечи...
Сухова охватил внутренний трепет, граничащий с паническим страхом. Что это? Безумие? Шутка? Что-то вообще невообразимое? Но ни руки, ни лицо не выдали состояния Антона. Врач Сухов умел владеть собой.
Он решил спокойно осмотреться.
В большой комнате возле окна стол и два кресла, на столе бумаги, штатив с пробирками и три небольшие реторты, газовая горелка, маленькие аналитические весы, еще один штатив с какими-то реактивами, портативная пишущая машинка и прибор, похожий на кардиомонитор. (Любой прибор с экраном осциллографа напоминал Антону кардиомонитор.) Все стены в комнате заставлены стеллажами с книгами: старыми - с бумажными страницами, и новыми - библиоскопами.
- Вас зовут Гиатой? - Сухов не нашелся спросить о чем-нибудь еще, чувствуя, что пауза затягивается.
- Да. Я - Гиата. А вы - Антон Сухов, я слышала, как вы знакомились с моей мамой. Садитесь. - Она указала взглядом на кресло против себя.
Сухов медленно подошел к столу, остановился в напряжении.
- Как все это понимать?
Женщина тихонько рассмеялась.
- Что понимать?
- Вы хотите сказать, что я знал ваш адрес, а вы просто сидели дома и ждали меня, пока я натешусь с вашим Серафимом... Не так ли?
- Все случилось действительно не очень складно. Я прошу извинить меня, но... - Женщина улыбнулась какой-то заученно-кроткой улыбкой. - Но ко мне вы попали, разумеется, не совсем случайно. Но не нужно волноваться. Никто из нас не сошел с ума. По крайней мере вы. Можете мне поверить, это я вам гарантирую. Все в порядке, Антон. Можно мне вас называть просто Антоном и на "ты"? Тебе плохо гулялось с Серафимом?
- Погуляли прекрасно, - процедил сквозь зубы Сухов, - но, может, вы все-таки объясните, к чему этот спектакль?
- Это не спектакль. Надеюсь, что как врач и просто как умный современный человек без лишних комплексов ты не только все быстро поймешь и воспримешь, но и скажешь свое слово... Однако давай по порядку... Чудесный день сегодня. Разве не так? Сегодня у тебя рано закончились операции, ты торопился домой, и вдруг...
- Откуда вы знаете, где я работаю и когда закончил оперировать?
- Все это элементарно, Антон. Просто я читаю твои мысли. Но не торопись с умозаключениями. Хочешь кофе?
- Благодарю, не хочу.
- Напрасно отказываешься.
Сухову захотелось встать и уйти. Но любопытство и необычность ситуации заставляли сидеть.
- Почему напрасно?
- Кофе - напиток бодрости! - патетично воскликнула Гиата. - Разве не так написано в кафе на Киевской площади?
- Не помню. Я очень редко бываю на Киевской площади.
- И очень редко пьешь кофе... - лукаво смотрела Гиата, и Антон Сухов сразу почувствовал многозначительную иронию. Он любил кофе давно, и Гиата, оказывается, и об этом догадывается. А может, даже знает?
- Да, я очень редко пью кофе... на Киевской площади.
- А кофе там чудесный.
- Может, прекратим имитацию непринужденной беседы?
- Почему? - она так прелестно, с таким естественным удивлением улыбнулась, что у Сухова мурашки пробежали по спине. - А что тебя интересует, Антон?
- Казалось бы, ты и сама должна знать не только время окончания операций, но и круг моих интересов, - отчеканил Сухов каждое слово, тоже переходя на "ты".
- Не преувеличивай моих возможностей. - Гиата блеснула рядами ровных белых зубов. - Я могу многое. Могу читать твои мысли. Но это еще не все. Далеко не все.
- Кто ты?
- Гиата Бнос.
- Я сейчас встану и пойду. Если я спросил о тебе, то совсем не для того, чтобы услышать еще раз твою фамилию.
- А что же ты хотел услышать?
- Собственно говоря, ничего не хотел... Но если я оказался у тебя дома, да еще таким странным образом, то, может, ты сама хотела что-то мне сказать?
Гиата снова лукаво улыбнулась.
- Зачем так торопиться? Хочешь кофе?
- Да...
- Вот это уже лучше. Кофе - напиток бодрости. А торопиться никогда не следует. К тому же у тебя такой прекрасный день сегодня. Легкий день. Сегодня ты можешь отдыхать душой и телом... Послушай, почему ты такой взвинченный?
Гиата говорила неторопливо, спокойно, доверительно.
- Чем ты испуган? Ведь ничего особенного не произошло... И тебе не пристало смущаться в присутствии молодой... очень молодой женщины.
Сухов прикрыл веки.
- Разве мое состояние вызвано присутствием молодой женщины? Кстати, почему ты подчеркиваешь, что "очень молодой" женщины?
- Ну... Галантного кавалера, как вижу, из тебя не получится, но не отчаивайся. Не будем распространяться о наших годах. Ладно? Серафимчик! Дверь в комнату почти сразу же открылась. - Принеси нам кофе и немного коньячку.
- Любите кофе с коньяком? - спросил Сухов.
- Люблю. Все люблю, что существует на этом свете. На то оно все и существует. Не так ли?
- Все?
- Да. Именно все. Я рада, что ты как раз на этом слове заострил внимание. Мне отрадно, что ты способен так тонко чувствовать.
В это время вошел Серафим с небольшим подносом в руках. Он лукаво подмигнул Сухову, поставил поднос на стол.
- Завтра пойдем гулять? - Мальчик хитро смотрел на него. - Слышишь, Сухов?
Антон промолчал, даже не глянул в его сторону.
- Молчание - знак согласия. Итак, до завтра. Хотя мы и сегодня еще увидимся. Ведь ты не торопишься домой?
Серафим вышел, прикрыв за собой дверь.
- Милое создание! Не правда ли? - спросила Гиата, закинув рукой прядь золотистых волос за спину.
- Да... У тебя интересный сын...
- Сын? - рассмеялась Гиата.
- Разве не сын?
- Сразу десять сынов, в нем одном... Прекрасный кофе. Молодец Серафим. Он с каждым днем становится все умнее. Антон, а тебе не хотелось бы иметь такого же умницу сына?
Сухову стало совсем плохо, он убедился, что находится в обществе психически больного человека. Пока он смотрел с обреченным видом на письменный стол, реторты и прочее, Гиата будто непроизвольным движением поправила платье, оголив колени.