За разговором они и не заметили, как разделались с первым блюдом. Когда подали второе, Берт, казалось, о чем-то глубоко задумался.

— Эта взаимная симпатия между вами и мистером Харпером… я говорю лишь как ваш адвокат, — тут же вставил он. — Может ли так случиться, что вы выйдете замуж до официального утверждения вас судом в правах наследования?

— Едва ли. До чего же легкие эти бисквиты. Понимаете, Дэнни любит меня такой, какой я была. Ну а из того, что сказал мне в последний раз, выходит, что даже такой, как сейчас, я пробуду не долго.

По лицу Лихуфа пробежала тень испуга.

— Внешне, разумеется. Дэнни из той породы мужчин, которые за наружностью не видят сути. Мои волосы будут такого цветы, пока не отрастут. От постоянного окрашивания они станут ломкими, а я не желаю однажды утром проснуться лысой. Вот была бы потеха, правда?

— Потеха? — чуть не задохнулся Лихуф. — Просто ужас какой-то.

— Знаю. Я то же самое думала о тех парнях в колледже, что брили голову. Однако в этом есть некий вызов. Пожалуй, я даже продемонстрирую новый стиль.

«Я добился, — думал Лихуф два часа спустя, поднимаясь по лестнице суда, — лишь одного: чтобы Мэлия называла меня по имени, а я ее». Он объяснил это тем, что она не мисс Мэри. Всякий раз, когда ему приходится называть Мэлию мисс Морган, он так и ждет, что перед ним во плоти возникнет мисс Мэри.

— Мне бы этого хотелось, — тоскливо промолвила девушка. — Я не знаю, как управиться с женским нутром.

Она тут же уточнила, что имела в виду психологический аспект, но эти разъяснения заняли у нее всю дорогу до города, все восемь миль.

Ей был нужен наглядный пример. Никто и не догадывался, как настойчиво она пытается вывести Ренали Грейтон на чистую воду и показать всем, сколько в ней фальши.

— Надо повторить наш выход, — сказал ей Берт.

Они условятся о встрече, как только у нее выдастся свободный вечер.

Войдя в салон, Мэлия проследовала в кабинет. Дошло ли до него ее предупреждение? И отчего он, казалось, был так потрясен, когда она заговорила о симпатии между ним и Ренали? Быть может, никому, кроме Ренали, об этом ничего не известно?

Но как стреножить эту девицу, прежде чем она испортит прекрасного молодого человека, который может принести столько пользы городу, государству и нации?

Сидя за столом, девушка как раз раздумывала о том, как бы на ее месте поступила тетушка Мэри, и тут в дверь постучала Лорин.

Из персонала салона о Лорин ей было известно меньше всего. То была тихая, замкнутая женщина, интеллигентная и добрая. Казалось, ей ни от кого ничего не нужно.

— Мисс Морган, — промолвила она, — в зале женщина, которой необходима консультация.

— Что?

— У мисс Мэри было заведено давать советы. Я пыталась что-то сделать с ее лицом, но оно настолько опустошено, что надо сначала вылечить душу. Я поделилась с ней своими сомнениями относительно того, возьметесь ли вы за это. Однако мне точно известно, что вас ничем не возможно выбить из колеи, даже пурпурными волосами. Скажите, могу ли я привести ее к вам?

Не дожидаясь ответа, Лорин вышла из кабинета. Мэлия подумала, что ей не хватает только тюрбана на голове и хрустального шара на столе. Как же ей поступить? Она не может выступать в роли советчицы.

Глава 9

Мэлия едва успела внутренне сосредоточиться, когда в кабинет вошла женщина. Пришлось призвать на помощь основное правило психологии: пусть она выговорится.

Мэлия взглянула на клиентку и тут же вскочила с кресла.

— Пожалуйста, садитесь и сбросьте с себя вериги, — серьезно промолвила она. — Располагайтесь здесь.

Она подвинула мягкое кресло, которое поставила для собственной безопасности. «Господи, — подумала девушка, — если бы эта женщина села на жесткое сиденье, она бы переломилась пополам — такая она хрупкая.

— Сбросить вериги? — переспросила посетительница. — Я бы с удовольствием, да не в силах.

— Тогда позвольте своим близким помочь вам, ведь вы живете не одна.

— Позволить? Да мне не предоставляется случая. Он привел ее три года назад, заметьте, прямо в наш дом и спросил: «Любимая, ты, конечно, не против, чтобы матушка пожила здесь, пока не оправится после своей трагедии?»

— Да, это был удар ниже пояса, — согласилась Мэлия. — Вероятно, он был вынужден пойти на такой шаг, так как знал, что в противном случае вы бы не согласились. Полагаю, она еще не оправилась?

— Даже не пыталась. Зато мы все уже больны. Звонил врач моего мужа и велел нам немедленно что-то предпринять, пока у Кэла не развилась болезнь сердца.

Мэлия понимающе кивнула:

— По-моему, его сердце уже и так больно. Оно же просто пополам разрывается.

— Простите? А… — Клиентка покачала головой. — Наверное. Я как-то не задумывалась об этом с такой точки зрения. Что нам делать? Я просто не могу от нее избавиться.

— И не пытайтесь, — нешутейным тоном сказала ей девушка. — Если бы вам удалось избавиться от нее, вы бы почувствовали себя несчастной. Уж так вы устроены. Вы бы винили только себя. А если бы, не дай бог, с ней что-то случилось? Вы бы тогда до конца своих дней считали себя убийцей.

Плечи женщины поникли.

— Стало быть, по-вашему, мне следует смириться с тем, что она как хозяйка распоряжается в моем доме. Она ко всему придирается, словно я не вела хозяйство целых семь лет, пока не был убит мой свекор.

Мэлия отрицательно мотнула головой:

— Господи, конечно же нет. Я вовсе не то имела в виду. Я советовала вам изменить свое внутреннее отношение к этой ситуации. Помогите ей найти дом, где бы она жила счастливой, полной жизнью.

Женщина ответила, что они пытались. Ее свекровь сняла дом, обставила его. Рядом прекрасные соседи. Ей дали деньги на карманные расходы и немного сверху.

— А потом она заявила, что не позволит Кэлу разориться, оплачивая два дома.

— Итак, вы все поняли, что оказались в западне.

Они проговорили еще некоторое время, женщина даже немного всплакнула. Когда же Лорин пришла за клиенткой, та уже улыбалась, расправила плечи и сбросила вериги.

Позднее Лорин вошла в кабинет на цыпочках, с округлившимися от удивления глазами.

Не желает ли мисс Мэлия выпить с ней чашечку кофе?

— Я не пытаюсь выведывать чужие секреты, — призналась она, когда они расположились в уютной комнате отдыха, держа в руках чашки с кофе, — однако ее беды мне известны, пожалуй, лучше, чем ей самой. Вот уже три года, как я раз в неделю выслушиваю эти жалобы. На этой неделе от нее, на следующей — от ее свекрови.

— Мисс Мэлия, откуда вы знали, что ей делать? Вы не скажете мне, чтобы я тоже смогла ей помочь?

Девушка, нахмурив брови, смотрела на свою чашку кофе.

— Я не знаю, что она должна делать. Мне лишь известно, как ей следует сделать то, что она должна.

Лорин хихикнула:

— Ну, вы прямо как мисс Мэри.

— Прекрасно. Надеюсь, она сказала только это. Видите ли, Лорин, никто из них не в силах решить ни его, ни ее проблемы. Не в состоянии. Все они настолько поглощены собственным чувством вины, что не способны ни на какие действия. Ее муж понимает, что предал бы матъ, если бы они избавились от нее, и что предает собственную жену, оставляя родительницу у себя. Супруга же осознает, что в ней копится опасная ненависть к женщине, которую, по ее мнению, ей следует любить ради благополучия мужа.

— А сама мать?

— Винит себя за то, что разрушает их брак, но боится что-либо предпринять из боязни ввести их в большие расходы.

— Она сказала, что вы посоветовали ей «изменить отношение».

— Ну, если все они поймут, что переезд матери в привычный ей мир, где бы она жила полной жизнью, — это вовсе не попытка избавиться от нее, а самый прекрасный подарок, который они могут ей преподнести, то все решится само собой. Это всегда срабатывает, я знаю.

Лорин вздохнула:

— До чего ж я рада, что привела ее к вам. — И добавила: — Устами младенца… Из-за этой стрижки вам, правда, не дашь и двенадцати лет. — В дверях она обернулась: — Интересно, когда уедет ее свекровь.