Это он писал тогда, когда в куйбышевских газетах и альманахах были уже опубликованы десятки его очерков, статей, рассказов, фельетонов, когда он почти закончил повесть про славного мальчугана Валь-Валя, которого бросила мать, когда издательство заключило с ним договор на книжку, когда ему присудили премию на всесоюзном конкурсе...
Возле тяжелобольных людей обычно чувствуешь себя как-то неуютно: вроде ты в чем-то виноват перед ними. К Жене это никакого отношения не имело. Боль сопутствовала каждому его движению, но никто никогда этого не замечал. С ним всегда было легко, весело, интересно. Наоборот, к нему, смертельно больному, приходили поплакаться по поводу плохого настроения, несправедливого выговора, полученного на работе, а то и просто пожаловаться на частые головные боли. И Женя всем искренне сочувствовал, всех утешал, успокаивал, взбадривал.
В куйбышевских редакциях как-то очень быстро забыли о его болезни и без смущения посылали его в командировки куда-нибудь в забытое богом и дорожными мастерами село. Женя ездил.
Больше всего на свете он боялся, как бы его не начали жалеть. В трамвае он вскакивал, едва входила женщина, норовил подхватить самую тяжелую авоську, если нужно было что-то нести. Добиваясь квартиры, ни разу не "козырнул" своей болезнью и потому жил на окраине. Женя был гордый. И он имел право на гордость. Ни перед кем он за свою жизнь не склонил головы ни перед врагами, ни перед болезнью, ни перед смертью.
Придя ненадолго в сознание в последние минуты жизни, Женя думал не о себе.
"Ну вот, моим хорошим не спать сегодня", - сказал он медсестре. А чуть позже, увидев плачущую дочь, начал подбадривать ее: "Держись пистолетиком!.." И при этом пытался улыбнуться...
Прелесть живой человеческой личности по формулам сопромата рассчитать невозможно, хотя надежность - одно из главных мужских качеств. Все-таки очень важно не быть занудой, а кипеть страстями (они стерильными не бывают), увлекаться, рисковать... В мире, наверное, исчезло бы понятие великого, если бы мужчины разучились следовать порывам души и в критических ситуациях руководствовались бы только советами трезвого рассудка, не шли бы на риск без твердых гарантий успеха, всегда бы четко знали, зачем, почему они делают то или иное и что за это они "будут иметь". Помните приведшее меня в тупик "зачем?" молодого журналиста при обсуждении не требующихся ему практически тайн бытия? В этом "зачем?" не просто лень и мелочная расчетливость, в нем старость души, пришедшая в молодые годы.
"Я иногда ловлю себя на мысли, что, наверное, никогда не задавал себе вопроса: "Зачем? - написал наш замечательный легкоатлет Виктор Санеев, завершая свой нелегкий путь в спорте. - Зачем мне все это было надо?
Все - прыжки, травмы, суета, нелетная погода, бесконечные сборы, волнения, боль... Зачем?.. Стоили ли эти семнадцать метров и сколько-то там сантиметров (речь идет о рекорде в тройном прыжке. - А. Т.) моей жизни?
Нормальной человеческой жизни? Я могу себе задать этот вопрос. Могу, но не задам... Я не знаю - зачем.
Знаю, что когда-то все это было мне очень дорого. А теперь с каждым годом будет все дороже и дороже..."
Этим "зачем?" обыватели доводят вновь и вновь до бешенства тех, кто пробует пешком добраться по льдам Северного Ледовитого океана до полюса, кто проползает на брюхе километры по подземным пещерам, кто, согнувшись в три погибели под тяжестью рюкзаков, в обжигающий мороз, при шквальном ветре карабкается по скалам и ледникам в самое поднебесье. Какая практическая польза в том, что советские альпинисты наконец-то одолели Эверест, притом по склону, считавшемуся непроходимым? "Зачем" они, рискуя жизнью, взбирались на самую высокую точку планеты? Меру раздражения, которое вызывал у бесстрашных альпинистов этот вопрос, в какой-то степени выразил в свое время австрийский горновосходитель Герман Буль, единственный в мире человек, которому удалось остаться живым после "холодной ночевки" (вне палатки) на высоте 8 тысяч метров. Буль спасся тем, что, найдя шатавшуюся плиту, пробалансировал на ней до утра (заснуть в этих условиях - значит не проснуться). Буль на вопрос: зачем он забирается так высоко в горы? - ответил: "Чтобы хоть там не слышать этого вопроса".
Нет, не безрассудство или истеричный авантюризм пробую я выдать за истинно мужские качества.
"Горы зовут отважных!" Немало отважных парней отправляется под этим лозунгом в горы - в Хибины, на Северный Урал, на Кавказ. А потом десятки людей месяцами пробуют отыскать ледяные могилы некоторых из них, роют траншеи, прокалывают завалы щупами, везут из Москвы самолетом специально натренированных собак... Ищут уже не отважных парней, а их звонкие трупы. И вот в этих случаях действительно стоит задать сакраментальное "зачем?". Зачем идиотски нарушать правила туризма и альпинизма, выработанные отнюдь не трусами и не перестраховщиками? Для дешевого шика? Зачем идти в горы зимой, не изучив признаков лавиноопасности? Зачем отправляться в поход на лодочке по озеру, нрав которого неизвестен?.. Горы зовут не просто отважных, но и знающих, подготовленных, ответственных.
Помню эпизод туристского похода по маршруту Теберда - Сухуми. Дело было под вечер. Наша группа, успешно "отработав" дневную норму, добралась до горного приюта и наслаждалась отдыхом. Мы набрали дров, сварили ужин. Был тот момент, когда, казалось, стреляй в нас - не поднимемся! И вдруг тревожная весть: в горах пропал турист. Отстал от группы утром, весь день его искали товарищи, но безрезультатно.
Безропотно поднялись мужчины нашей группы и без лишних слов начали собираться в путь. Тропа шла круто в горы, но маршрут, на который днем ушло три часа, мы одолели за час. Кричали, свистели, заглядывали во все расщелины, под завалы - горы мрачно молчали.
Нашли пропавшего уже почти в темноте на берегу небольшого ледникового озера. Сидит возле небольшого костерка, помешивает в котелке какое-то варево - ужинать собрался. Заблудился? Нет. Оказалось, чем-то его обидели в группе, с которой он шел, вот и решил "отомстить", ушел один - "поищите меня!". Очень хотелось, помнится, элементарно "намылить" шею этому туристу с дамским характером, но почтенная лысина "героической личности" не располагала к столь действенным средствам педагогического воздействия, пришлось ограничиться только словесным внушением. Резким, но обоснованным Турист знал ведь, что многие люди, рискуя жизнью (профессионалов-спасателей вблизи не было), будут искать его, пока не найдут, ибо в горах есть святое правило: если человек отсутствует больше трех часов, всех вокруг поднимают на его поиски по тревоге С горами не шутят!
Так что порывы порывам рознь, не все они мужчина к лицу, не все делают его личность значительнее.
В связи с этим хочется коснуться такой темы, как масштаб человеческих претензий к жизни, мера уважения к самому себе. Не думаю, что скромность обязывает нас растворяться в толпе, покорно сносить серость и ординарность своей биографии. Яркие судьбы редко бывают случайным подарком, судьбы великих людей - тому убедительное свидетельство Такие люди обычно не смиряются с тем, что есть, требуют от жизни многого, ищут в ней высший смысл. Стечение объективных обстоятельств, что и говорить, достаточно часто вынуждает нас быть маленькими. Если это для человека трагедия тогда спрос с них, с обстоятельств. Если же мы начинаем свою мизерность поэтизировать, то действительно становимся маленькими, и никакими трудностями жизни и превратностями судьбы это не оправдать! И необходимостью заниматься доставшейся на долю профессией, работой, которые-де не позволяют жить ярко, значительно, тоже не оправдать. Можно быть никаким академиком и великим столяром. Да и вовсе не обязательно превращать профессию в стену, отгораживающую от всей прочей жизни. Как выразился один из героев А. П. Чехова, "призвание каждого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни".
Проблема смысла жизни выходит за пределы темы данной книги. Но нельзя не отметить, что среди ширящегося потока писем в редакции газет и журналов, в которых проблема эта ставится остро и бескомпромиссно, корреспонденции, написанные мужской рукой, встречаются не так уже часто. Женщины и тут впереди, они активнее восстают против принципа "день да ночь - сутки прочь", допытываются у авторитетных людей: для чего мы живем, трудимся, спим, едим, детей рожаем?.. Есть во всем этом какой-то высший смысл, не уничтожаемый нашей смертью, или это только самообольщение, обман?. Вопросы эти нелегкие, порой мучительные, но появление их - признак проснувшейся духовности, личностной масштабности. Эта духовность, эта требовательность к жизни и себе, думается, лучшее "украшение" мужского характера. Не надо позволять себе быть маленьким. Каждый родится великим, каждый вступает в жизнь с маршальским жезлом в ранце.