Василий, "загадочный тип", сидел напротив. Пирожок он уже съел и теперь ковырял спичкой в зубах.

"Немая компания! Гальса они, ясное дело, не знают. Хотя и я тоже забыл, кто он, этот Гальс. Почему-то лишь фамилия застряла в мыслях. Гальс, Гальс..."

Василий достал пачку сигарет "Пегас", протянул Хоме. Тот закурил, затянулся и даже глаза закрыл от удовольствия. Дым так и не вышел из него проглотил, наверно, его Хома.

- Смотри, и сигарету проглотишь, - хихикнул Митька.

- Ну? Какие будут предложения? - словно разбуженный Митькиной репликой, мрачно спросил Василий.

Хома вывернул карманы:

- Копейки... - толкнул Митьку. - Давай свои.

Митька достал два рубля. Хома схватил их и исчез в чаще заводского сквера. А они остались вдвоем - Митька и Василий. Митьке хотелось спросить, что они будут делать дальше, но не решился. Василий почему-то изменился, загадочная улыбка сошла с его лица, а взгляд, до сих пор насмешливый и равнодушный, стал отчужденным и горестным. Будто вспомнил он вдруг что-то особенное для себя, что-то такое, что приходит к человеку редко и не вовремя. Приходит нарочно, чтобы испортить хорошее настроение.

- А ты почему здесь? - спросил Василий, словно только сейчас увидел возле себя Митьку. Словно не было бутылки самогона, разговора о Митькиной ангине и о Романе.

Митька хотел засмеяться, перевести все в шутку, но взгляд Василия не позволял это сделать. Пирожок в руке задрожал, и Митька выбросил его в кусты.

- Я? Мы... мы... с Хомой...

- Держись-ка лучше, голубок, своего приятеля.

- Романа?

Василий смотрел на него презрительно.

- Ты о Гальсе спросил, а я подумал... ты же тогда побежал, товарища в беде оставил.

Митька почувствовал, что краснеет. Куда и девалась его смелость.

- Я? Мы... ну, безрассудство - лезть с кулаками на старших и намного сильнее. Я так думаю...

Василий еще какой-то миг смотрел на Митьку презрительно, потом в его круглых, как голубые детские мячики, глазах появились веселые искорки, и он захохотал. Громко и как-то ненормально. От этого спеха Митька не почувствовал облегчения, напротив, в груди его появился какой-то холодок. Он не знал, что произойдет через минуту, горло перехватило предчувствие беды.

Но ничего страшного не случилось. Пришел Хома с двумя бутылками "чернил". Одну опорожнил Василий (он пил прямо из бутылки, и Митька не мог понять, где булькает: в бутылке или у него в горле), вторую Хома разлил по стаканам и тут же выпил свою порцию. На Митьку они и не смотрели, словно его и не было, а он сидел тихонько сбоку со стаканом в руке и раздумывал: выпить или вылить под ноги? Незаметно следил за Василием, этим непостижимым типом, который, наверно, знает, кто такой Гальс.

- Хома, - сказал Василий. - Ты на бензовозе когда-нибудь катался?

- Нет, - выдохнул Хома.

- Вон, возле проходной... Не помешало бы прокатиться...

Митька взглянул в сторону проходной и увидел бензовоз. Точнее, увидел не сам бензовоз, а желтое пятно среди листьев с суровой надписью "Огнеопасно". В его душе опять появилось предчувствие беды.

- Может... - начал было Митька, но Хома прервал:

- Ты пей! Ну! Не позорь, я тебя прошу!

"Ты же тогда побежал, товарища в беде оставил..."

"А может, Роман не такой уж и простачок? Он точно знает, что люди оценивают положительно, и всегда пытается получить положительную оценку. Каждый его поступок продиктован холодным разумом, чистым расчетом. Значит, не из-за товарищества он затеял на школьном дворе драку с Хомой?"

"Интересно, как бы повел себя Роман в этой ситуации?.."

"Романа Василий уважает, это точно, хотя Роман его и оскорбил... Меня нет... О, задачка со всеми неизвестными!.."

Митька выпил красную терпкую жидкость, бросил стакан в траву и сказал:

- Нам в самом деле не помешало бы проветриться.

Василий что-то пробормотал, потом захохотал, у Митьки даже мурашки по спине побежали:

- Ты что, серьезно?

- А ты, выходит, пошутил?

- Нет, ты послушай, а? - сказал Василий удивленно. - А ну, пойдем! - Он подхватился, зафутболил стакан в кусты.

Митька засмеялся. Ему было легко и совсем не страшно. В голове приятно туманилось.

Они перепрыгнули через невысокую ограду и оказались на площадке перед проходной. Старенький бензовоз стоял неподалеку от заводской столовой водитель, наверно, обедал.

Их догнал Хома.

- Ты что отстаешь? - вызверился Василий. Его лоб покрылся капельками пота.

- Стаканы прятал. Пригодятся.

- Проверь, на месте ли ключи.

Хома пошел к машине.

Василия пошатывало, и он облокотился на ограду.

Из проходной вышли какие-то мужчины. Один из них был с красной повязкой на рукаве. Они о чем-то оживленно поговорили и снова скрылись в темном коридорчике. Подошел Хома, кивнул: все в порядке.

Василий схватил Митьку за рукав:

- Бегом!

До бензовоза добежали незамеченными. Василий открыл дверку, толкнул Митьку в кабину, сам сел за руль. Заревел мотор.

- А я? - в ветровом стекле показалось озабоченное лицо Хомы.

- Прочь! Прочь с дороги! - закричал Василий. С его лица за воротник сорочки сбегали ручейки пота.

"Он боится! Боится! - пела Митькина душа. - А мне совсем не страшно..."

Бензовоз рванулся прямо на Хому. Испуганный, распатланный Деркач едва успел отскочить в сторону. Потом он догнал машину, прыгнул на подножку и со смехом показал в ветровое стекло кулак.

Бензовоз минул заводские постройки, и Митька опустил боковое стекло.

- Бросили меня? Эх вы! - кричал Хома, вставив голову в кабину.

Поселок остался позади. Бензовоз мчался мимо колхозного сада. Между яблонями виднелись белые косынки. "Наверно, женщины яблоки обрывают", подумал Митька. Он стал почему-то снова вспоминать, кто же такой Гальс, но так и не вспомнил...

ТУЛЬКО

Василий Михайлович только что прочитал в районной газете передовую "Учащимся - надежные знания" и теперь, улыбаясь, смотрел через широкие окна кабинета на просторный школьный двор. Его пухленькие пальцы быстро бегали по столу, а это свидетельствовало о том, что мысль его напряженно работала.

Директор откровенно издевался над ночными своими настроениями, его округлое лицо заливал румянец, как только он вспоминал разговор с женой о заявлении, о своем намерении перебежать в простые учителя.