До самой субботы Петрик не выходил во двор, хотя и солнышко светило ясно, а снег прямо сверкал под его лучами. Бабуся удивлялась и все поглядывала на внука. Наконец не выдержала:
- Пошел бы, детка, куда-нибудь погулять, пока я из магазина вернусь.
- Нет, бабуся. У меня здесь работы много, - ответил Петрик и показал на игрушки, которые повытаскивал изо всех углов.
В пятницу он ни к одной игрушке не притронулся. Бродил и бродил по квартире, словно что-то хотел найти, да не знал, что именно. Казалось, слезы вот-вот побегут ручейками и выдадут Петрика. Бабуся тогда обязательно спросит, откуда такие жалости взялись, и тоже заплачет: станет повторять какие-то слова про судьбу, про Петрикову болезнь...
Они сидели на диване, а перед ними на стене висели портреты - на одном молодой дед Марко, а на другом молодая бабуся, очень похожая на маму. Разве что прическа гладкая, простенькая, а у мамы кудряшки. Дед и бабуся так хорошо на портретах улыбаются.
- Бабуся, а бабуся, а дед Марко тебя носил на руках?
Глаза бабусины заискрились, словно снег во дворе. Она прикрыла их веками, усмехнулась и тихо сказала:
- Носил, детка... А как же...
Петрик долго молчал.
- Бабуся, а бабуся, а дед Марко утопил бы котят?
- Каких котят?
- Ну обыкновенных. Если бы их было пятеро, а надо только одного.
- Чудак ты, Петрик, - засмеялась бабуся. - Дед отдал бы их соседям, вот и все.
- А если бы соседи уже имели котят? - не унимался Петрик.
Бабуся взглянула на молодого деда Марко и сказала:
- Знай, детка, твой дед и мухи не обижал. Утопить котенка для него все равно что убить человека. Ну ладно, детка, теперь идем обедать. Скоро мама и папа приедут и спросят: "А что наш Петрик, ест или не ест?" А мы скажем: "Ест, а как же. В обед съел тарелку супа и каши гречневой с маслом".
Петрик скривился:
- Мне не хочется супа!
- Надо. Надо есть и есть, чтобы твое здоровье поправилось. И суп, и кашу с маслом, и яблоки - все. Тогда снова будешь ходить в садик, жить в городе. Ты хочешь жить с мамой и папой?
- Хочу... - И Петрик сразу вспомнил все, что ему говорила Лена, голос его вдруг задрожал. - Но так... так не будет...
- Почему? - встревожилась бабуся.
- Потому что они скоро расстанутся.
- Расстанутся? Как это расстанутся?
Петрик не выдержал, упал на колени бабуси и заплакал.
- Успокойся, детка, успокойся, тебе нельзя так нервничать. - Бабуся гладила Петрика по голове. - Знаешь, как тебя папа любит. И мама... Вот повечереет, примчатся сразу, постучатся в двери. И ты побежишь им навстречу...
"Приедут, обязательно приедут, - думал, успокаиваясь, Петрик. - Лена придумала все, придумала!.."
После обеда бабуся пошла в магазин, а Петрик пристроился на подоконнике и начал высматривать папу с мамой. Уже и коленки онемели, а он и не думал слезать с подоконника.
Вернулась бабуся. Сказала из коридора:
- Иди посмотри, что я тебе купила.
- Потом.
Дорога бежала мимо их дома. Вон женщина с авоськой... Вон какой-то мужчина с буханкой хлеба под мышкой... Все идут мимо...
Бабуся подложила под коленки подушечку - о, теперь можно стоять и стоять! И Петрик стоял и смотрел на белую дорогу, даже нос прижал к стеклу.
Вдруг в бесконечном белом просторе появилось какое-то голубое пятно. И Петрик подумал о Лене. Только подумал, а она уже вышла на дорогу, а за нею выбежали санки. Петрик хотел было спрыгнуть с подоконника, но не сделал этого, а только отклонился от стекла.
Лена приближалась. Пора бы уже ей повернуть в свой двор, но нет, продолжает тащить санки. Вот она уже у его, Петрикова дома. Наконец остановилась, подняла голову вверх, приложила к бровям ладошку - точно так, как тогда. А солнца уже нет, оно уже зашло, так зачем же ладошку к глазам? Петрик усмехнулся. И Лена усмехнулась. И помахала рукой: мол, иди сюда. Петрик покачал головой: нет, - и спрыгнул с подоконника.
- С кем это ты так разговариваешь? - спросила бабуся и взглянула в окно. - Лена? Давай пригласим ее в гости?
- Нет! - крикнул Петрик. - Только попробуй - убегу из дому.
- Что ты, детка! Не хочешь, так не надо. Я только спросила, потому что Лена и вчера приходила под твои окна...
"И как она нашла мои окна? Окон тут вон сколько..."
Лена ушла, и Петрик снова забрался на подоконник.
- Я вот что думаю, Петрик: они сегодня, должно быть, не приедут, сказала бабуся. - Я вспомнила, папа говорил, что в пятницу будет тяжелый день. Да, да... Наверно, задержались и на автобус опоздали.
- "Опоздали на автобус", - повторил Петрик и еще теснее прижался носом к стеклу.
Сумерки потихоньку выступали из-за деревьев, окутывали белую дорогу уже и рассмотреть на ней что-либо трудно.
- Петрик, ты лучше взгляни, что я тебе купила. - Бабуся включила свет, и Петрик увидел на дороге отпечаток окна и свой силуэт...
Ночью Петрик спал плохо. Первым услышал: кто-то стучит в дверь. Мама!
- Бабуся, мама! Мама приехала!
Бабуся и сама услышала стук в дверь - начала поспешно одеваться.
Петрик перепрыгнул через подушки - скорее, скорее! Вот они: папа и мама!
Папа подхватил его на руки, поцеловал. Передал маме, мама тоже начала целовать.
- Мама... Мама... - шептал Петрик. - А я вас вчера ждал.
- Вчера? - переспросила мама. - Сыночек дорогой...
- Вчера не получилось, - сказал папа, раздеваясь.
Петрик только теперь заметил на маме новое пальто.
- Ты себе пальто голубое купила...
- Купила. Хорошее?
Петрик пожал плечами.
- Хорошее, - похвалила бабуся.
- А Петрику почему-то не нравится... Почему?
- Нравится, - твердо сказал Петрик, он только сейчас наконец-то все простил Лене. - Ты такая хорошая в нем... - И спрятал лицо в мягкий воротник этого голубого-голубого пальто.
Еще долго Петрика не могли уложить в постель. Он садился то маме на колени, то папе. И щебетал, щебетал. Даже про Лену рассказал. Про Лену, которая почему-то решила, что его мама и папа разведутся...
Наконец он улегся и, уже засыпая, сказал:
- Мама, я скоро с вами поеду. Я ем уже много. И суп, и кашу гречневую с маслом, и яблоки - все...
Мама почему-то отвернулась, а папа вдруг улыбнулся ей, впервые за целый год так хорошо улыбнулся...