- Мы знакомы, - усмехнулся Толмачев. - Заочно. По телефону.
25
"На Дону в целом ситуация с преступностью стабильнее, чем во многих российских регионах. Но обстоятельства требуют активизации усилий по пресечению деятельности прежде всего именно организованных преступных формирований, которые, благодаря связям с правоохранительными органами и властными структурами, представляют особую опасность...
Увы, органы безопасности пока не добились существенного изменения криминогенной обстановки. Это связано с политизацией части уголовной преступности, проникновением уголовных элементов в некоторые общественные движения".
Ю. Кузнецов,
начальник управления МБ РФ
по Ростовской области
в интервью В. Бондаренко
"Шесть терактов с начала года".
"24",
1993, 23 марта.
Седдецкий проснулся оттого, что в кустах неподалеку завозились и закричали птицы. Почти рассвело, с Егорлыка наползали серые клочья тумана, подсвеченные полоской зари.
От неудобной позы, в которой он спал, болела шея. Седлецкий с тихим стоном выпрямился на сиденье и посмотрел на Мирзоева, который беззвучно, едва заметно дышал рядом с закрытыми глазами, сведя к переносице черные брови. Наверное, снилась ему разнообразная гадость. Лишь водитель Вася, удобно устроившись в "спалке" за спинками сидений, весело выдувал носом незатейливую птичью трель.
В кабине было холодно, сыро, воняло соляркой, табаком и потом. Седдецкий посмотрел на свои "Командирские" и выругался сквозь зубы - в это время они должны были подъезжать к Армавиру.
- Подъем! - крикнул он.
- О черт! - грустно сказал Мирзоев, словно и не спал вовсе. - А мне только что приснилась Аллочка из ресторана...
Седлецкий распахнул дверь, вздрогнул от внезапно окатившего холода и вывалился в туман и птичий гомон. Железные стенки фуры покрывали крупные капли росы. Она концентрировалась в ползучие струйки и с тихим шорохом падала в дернину.
Седдецкий помочился в кустах и побежал на шум реки, высоко вздергивая колени - чтобы согреться.
Рокот воды в тумане, осязаемое присутствие неподалеку вздыбленной земли на какое-то мгновение напомнили ему другие горы и плеск других вод.
И неуютно стало ему на камнях прибрежной осыпи, как когда-то в Шаоне перед партизанской ухоронкой. Солнце показалось в мареве, проступили черные волнистые контуры гор. При свете Егорлык оказался узким и мелким здесь он только начинал свой путь к Манычу. Вода в речке была холодной и пахла грозой. Он разделся, вымылся до пояса и побрился, повизгивая от озноба.
Когда он вернулся к машине, Мирзоев уже развел костерок и устраивал поближе к бледному огню вспоротые банки тушенки, пластал на газете пышный ставропольский каравай и тугое розовое сало.
- С добрым утром, - сказал Мирзоев. - Мог бы и воды прихватить для чая, Алексей Дмитриевич.
- Сами сходите, - сказал Седлецкий. - Заодно и умоетесь. А кроме того, некогда чаи гонять. Обойдемся помидорами. Благо их много.
Мирзоев громыхнул дверью фургона, набрал помидоров в подол рубашки мыть. Пока он ходил на реку, тушенка запарила и заклокотала. Седлецкий сунул палочку в свернутую раковиной полуотрезанную крышку банки получилась сковородка.
Вася принес штампованные из фольги тарелки и солдатские ложки.
- Сало будешь, товарищ Билялетдинов? - спросил Седлецкий.
- Минга чушка керек эмес, - сказал Мирзоев и засмеялся. - Ладно, дай кусочек, пока мулла не видит.
После завтрака переоделись в летнюю камуфлированную форму с тусклыми звездочками на погонах. У Седлецкого их было по три на каждом. А на рукаве справа красовалась нашивка в виде щита с российским флагом. На фоне флага скалился волк, над мордой зверя было написано "Гвардейская 3-я танковая Темрюкская дивизия", а под мордой - "Мужество и честь".
- Я тоже такую хочу, - завистливо сказал Вася.
- Не положено, - сказал Седлецкий. - Эти эмблемы только начинают вводить. И то в боевых частях. А твое занюханное хозуправление еще не придумало, кого сажать на флаг. Может, выйдешь с предложением? В качестве эмблемы очень хорош будет суслик.
- Почему же суслик? - обиделся за якобы родное хозуправление Вася.
- Потому что все к себе в норку тянет.
- Тогда лучше хорек, - сказал Мирзоев. - Он тоже в норку все тянет, но к тому же и воняет.
Солнце окончательно утвердилось над горизонтом. Туман над долиной пропал, и распахнулись серо-зеленые просторы предгорий. Открыли тайник.
Пленник сладко спал в ящике, не изменив позы.
Седлецкий взял наугад одну из папок, добытых Георгадзе в сейфе полковника Адамяна, перелистал, присвистнул.
- Серьезные бумажки? - спросил Мирзоев.
- Серьезнее некуда. Ацамян действительно мотался в Ахалкалаки, чтобы выполнить наш заказ на установки залпового огня. И не только в Ахалкалаки. Вообще по этим бумагам можно в какой-то мере представить механику обдираловки в Отдельной армии. Ну и фамилии, естественно, всплывут. А недостающие звенья цепочки поможет восстановить Адамян.
- Если расколется, - задумчиво сказал Мирзоев.
- А куда он денется?
Седлецкий уложил папки в один из чемоданов с "гражданкой", щелкнул замками. Подтолкнул чемоданы поближе к ящику со спящим полковником.
- Препарат долго действует? - спросил Мирзоев.
- Восемь часов.
- Как бы не проснулся в самом интересном месте. Например, на посту ГАИ.
- Значит, надо добавить. Рискнем, не подохнет - туша вон какая...
Мирзоев подтянулся, влез в тайник, покопался в медицинской сумке, снарядил шприц.
- Следующий укол будешь делать ты, Алексей Дмитриевич, - сказал он, закончив инъекцию и спрыгивая наземь.
- Сделаю, - вздохнул Седлецкий. - Раз уж ты перетрудился.
- При Васе, при свидетеле, скажи, что следующая очередь - твоя.
- Моя, моя! А что, по нервишкам бьет? Не ожидал от тебя, Турсун, такой жантильности.
- Не по нервишкам бьет, дорогой Алексей Дмитриевич, а по обонянию. Пока что наша канарейка облегчилась по-маленькому. А через восемь часов, когда наступит твоя очередь...
- Я тебя убью! - сказал Седлецкий. - Потом как-нибудь.
- У меня дома видак есть, - похвастался Вася. - "Шиваки" называется. Ну, фильмы смотрю американские. У них там часто заложников забирают. И я все время думаю: ладно, сидит этот заложник в каком-нибудь подвале или на даче в глухом месте. Руки связаны, рот заклеен. А как он на двор ходит? Ни разу не показали.