А потом прибыли легавые. Первым их заметил Келп. Он выглянул в окно и сказал:

- Смотрите, полиция!

Все сгрудились возле окон и таращились на стоявшую возле вывески полицейскую машину.

- Что они будут делать? - спросила Мэй. - Они за нами?

- Нет, - произнес Виктор, всегда готовый высказать мнение, основанное на опыте, который он приобрел, пока жил по другую сторону закона. - Просто патрулируют. Если бы мы их интересовали, они действовали бы совсем иначе.

- Например, окружили бы это место, - предположил Дортмундер.

- Вот именно.

Потом один легавый выбрался из машины, подошел, и тут выяснилось, что их "крыша" работает. Но все равно им было трудно сосредоточиться, потому что рядом со свежеукраденным банком, казалось, навечно обосновалась эта проклятущая полицейская машина. Поэтому партия в карты мало-помалу выдохлась и прекратилась. Злые и нервные, все сидели сиднем, и каждые пять минут кто-нибудь спрашивал Виктора: "Какого черта им тут надо?" или: "Господи, да когда же они уберутся?" А Виктор качал головой и отвечал: "Ума не приложу. Я в полном недоумении".

Когда начали подъезжать другие полицейские машины, по одной и парами, кодла в банке сделалась похожей на выводок котят, копошащихся в мешке.

"Что они делают?" - спрашивали все, а Виктор знай себе твердил: "Понятия не имею. Понятия не имею".

Впоследствии, разумеется, выяснилось, что все остальные машины привозили заказанный кофе с датскими булочками. Когда Дортмундер, наконец, уразумел это, он сообщил о своем открытии остальным и добавил:

- А значит, дела у них идут так же паршиво, как у нас. И это вселяет в меня надежду.

Тем не менее, время тянулось медленно. Излишки кофе и датских булочек, подаренные им легавыми, очень пригодились (все уже успели изрядно продрогнуть и проголодаться), но по прошествии нескольких часов Дортмундер и остальные уже видели себя околевшими от холода и голода, осажденными в этой банке горсткой легавых, которые даже не знали, что грабители до сих пор находятся в их округе.

Кроме того, пока на дворе стояла полицейская машина, Герман не мог без помех штурмовать сейф. Можно было продолжать орудовать циркулярным резаком, но с применением взрывчатых веществ придется подождать. Это раздражало Германа, и он все время порывался мерить шагами трейлер и рычать на окружающих.

А тут ещё этот шейный корсет. Марч так канючил, что мать в конце концов согласилась надеть его и не снимать, пока перед трейлером стоит полицейская машина. Но необходимость поддерживать голову этой штуковиной сделала её раздражительной, и в итоге по банку бродили двое злющих людей, а это тоже никак не помогало делу.

А потом полицейские вдруг убрались. Без видимых причин, без всяких объяснений. Их отъезд был таким же внезапным и бессмысленным, как прибытие; легавые просто сорвались с места и ринулись прочь. И все тотчас заулыбались, даже миссис Марч, которая зашвырнула свой шейный корсет в самый дальний угол банка.

- Итак, - объявил Герман, - теперь я намерен попытаться сделать то, что хотел сделать уже по крайней мере два часа. Даже больше, ещё с утра.

Дортмундер вышагивал по трейлеру, выписывая восьмерки и вращая плечами и локтями в попытке согреться.

- Что же это?

- Круглая канавка, - ответил Герман. - Думаю, она уже достаточно глубока, так что если я напихаю в неё пластиковой взрывчатки, эту заглушку может выбить.

- Тогда за дело, - сказал Дортмундер. - Пока не приехали из министерства здравоохранения осматривать кухню, а булочник не начал поставлять нам свой товар. Давайте сделаем это и сдернем отсюда к чертям.

- Взрыв будет мощнее, чем все предыдущие, - предупредил Герман. - Я хочу, чтобы вы знали.

Дортмундер прекратил восьмерить и остановился.

- Мы его переживем? - сдавленно спросил он.

- Конечно! Не настолько же сильно рванет.

- Это все, что мне хотелось знать, - сказал Дортмундер. - У меня всегда были очень немудреные желания.

- Мне нужно минут пять на подготовку, - сообщил Герман.

Но на деле понадобилось ещё меньше. Спустя четыре минуты Герман выгнал всех из-за перегородки, подальше от сейфа, и объяснил:

- Возможно, будет небольшой разброс металлических осколков.

- Прекрасно, - проворчал Дортмундер. - Я бы и сам сейчас покидался железками.

Все собрались в банковском зале, а невидимый Герман тем временем доводил свою работу до конца. Прошло несколько безмолвных секунд, и все увидели, как он медленно пятится из-за перегородки, держа в каждой руке по куску провода и осторожно вытягивая их. Герман оглянулся и спросил остальных:

- Все готовы?

- Да взрывай ты эту проклятую штуковину, - сказал Дортмундер.

- Хорошо.

Герман соединил оголенные концы проводов, и из-за перегородки донеслось: "Тр-рах!" Банк закачался гораздо сильнее, чем после предыдущих взрывов, и стопка кофейных стаканов упала со столика в углу, где их оставила Мэй.

- Есть, - объявил Герман, улыбаясь во всю морду, и тут из-за края перегородки выкатился белый клуб дыма. Все сгрудились возле загородки и уставились на сейф.

В боку у него зияла круглая дыра!

- Ты это сделал! - заорал Келп.

- Проклятье! - крикнул Герман, очень довольный собой, и все принялись хлопать его по спине.

- А почему оттуда валит дым? - спросил Дортмундер.

Все снова притихли и уставились на струйку дыма, поднимавшуюся из дыры.

- Погодите-ка, минуточку, - сказал Герман, шагнул вперед и быстро оглядел пол. Потом он в ярости повернулся к Дортмундеру и спросил: - Ты знаешь, что случилось?

- Нет, - ответил Дортмундер.

- Проклятущая железка упала внутрь, - сообщил Герман.

Келп подошел, осмотрел дыру и объявил:

- Эй, деньги горят.

Это высказывание породило всеобщую панику, но Дортмундер пробился сквозь толпу, заглянул в дыру и увидел, что дела не так уж плохи. Отверстие в боку сейфа было идеально круглым и имело примерно фут в поперечнике, внутри сейфа лежал черный металлический кругляш приблизительно такого же диаметра, похожий на маленькую крышку канализационного люка, только гораздо толще. Он покоился на стопках денег и мало-помалу подпаливал их. Не очень сильно: деньги только делались бурыми и немного загибались по краям диска. Но один-два маленьких огонька уже вспыхнули, и если предоставить их самим себе, огонь распространится, и в конце концов все деньги обратятся в пепел.