Никакая абстрактно-конкретная наука не поступает таким образом. Все вместе взятые абстрактно-конкретные науки описывают различные роды свойств, присущих агрегатам; а каждая абстрактно-конкретная наука занимается одним определенным классом этих свойств. Одна изучает и формулирует свойства, общие всем агрегатам; другая - свойства агрегатов с более специальными формами; третьи берут из агрегатов определенные составные части, обособляют их от остальных и изучают их свойства. Но все эти науки совсем не ведают агрегатов как индивидуальных объектов. Какое-нибудь отдельное свойство или собрание соединенных свойств - вот все, чем исключительно занимаются эти науки. Механике нет никакого дела, есть ли рассматриваемая ею движущаяся масса планета или молекула, кусок мертвого дерева, брошенный в реку, или живая собака, прыгающая за ним; как в одном, так и в другом случае кривая, описанная движущимся телом, сообразуется с одними и теми законами. То же самое можно сказать и о физике, когда он берет за предмет изучения отношение между изменяющимся объемом какого-нибудь тела и изменяющимся количеством молекулярного движения: рассматривая свой предмет вообще, он не обращает никакого внимания на материю, и, изучая его в частности по отношению к такому-то или иному роду материи, он оставляет в стороне все, относящееся к величине или форме; из этого исключаются те более частные случаи, когда он исследует действия, могущие влиять на форму, но даже и в этих случаях он оставляет в стороне величину тела. То же можно сказать и о химике. Какое бы вещество он ни изучал, он не только не обращает внимания на его величину или количество, но он не требует даже, чтобы оно было доступно восприятию. Часть углерода, над которым он делает свои опыты, может быть видима или невидима в своих формах алмаза, графита или угля, - это ему безразлично. Он прослеживает его в различных его видоизменениях и соединениях: он находит его то в соединении с кислородом в виде невидимого газа; то скрытым с другими элементами в более сложных телах, как-то: эфир, сахар, масла. С помощью серной кислоты или какого-либо другого реактива он обращает его в связный осадок или в мельчайший порошок; в иных случаях с помощью теплоты он обнаруживает его в составе животных тканей. Очевидно, констатируя таким образом сродство и атомическую эквивалентность углерода, химик не имеет никакого дела с каким бы то ни было агрегатом; он занимается углеродом как вещью, которая не существует ни в каком частном состоянии соединения, как вещью, лишенной количества формы и внешности, - одним словом, как вещью абстрактной и идеальной; он представляет его себе одаренным определенными свойствами и силами, откуда вытекают частные явления, им описываемые: его единственная цель - констатировать эти силы и эти свойства.

Наконец, абстрактные науки, со своей стороны, также не имеют дела с реальностью агрегатов и сил, какими могут обладать агрегаты или их составные части; они занимаются лишь отношениями - отношениями между агрегатами или между частями агрегатов, отношениями между агрегатами и их свойствами, отношениями между свойствами или между отношениями. Та же логическая формула равно приложима, будут ли членами этих отношений люди и их несуществование, кристаллы и их устройства или буквы и их звуки. Что касается математики, то она занимается исключительно отношениями; это можно видеть из того, что она употребляет точно то же самое выражение, как для определения треугольника бесконечного малого, так и для определения треугольника, вершиной которого служит Сириус, а основанием диаметр земной орбиты.

Я не могу понять, каким образом можно усомниться в законности определений этих научных групп. Невозможно отрицать, что каждая конкретная наука имеет предметом какой-либо агрегат, или какие-либо органические или неорганические агрегаты, или сверхорганические (общество); не обращая никакого внимания на свойства того или другого порядка, она занимается лишь координацией свойств, собранных из всех порядков. Мне кажется столь же достоверным, что наука абстрактно-конкретная прилепляется к какому-нибудь порядку этих свойств, опуская все остальные качества, свойственные агрегату, и признавая даже агрегаты лишь постольку, поскольку их понятие заключено в исследовании свойств того частного порядка, который изучается. И я думаю, что также ясно, что абстрактная наука, освобождая свои положения от всякого намека на агрегаты и свойства, поскольку это позволяет сделать природа мышления, занимается лишь отношениями сосуществования и последовательности, представляемых вне всякого частного вида существования и действия. Следовательно, если эти три группы наук суть относительно лишь теории агрегатов, теории свойств и теории отношений, то ясно, что деления между ними не только совершенно ясны, но и разделяющие их промежутки не могут быть уничтожены.

Теперь, быть может, будет более ясно видно, насколько непрочна классификация Конта. Еще раньше, изложив общим образом эти основные различия, я указал несоответствия, возникающие, если науки абстрактные, абстрактно-конкретные и конкретные разместить в порядке, предложенном Контом. Эти несоответствия становятся еще более поразительными, если эти общие названия групп заменить определениями, данными выше. Тогда получилось бы следующее:

Математика .......................Теория отношений

(механика же .....................теория свойств)

Астрономия .......... ............Теория агрегатов

Физика ...........................Теория свойств

Химия ............................Теория свойств

Биология .........................Теория агрегатов

Социология............ ..........Теория агрегатов

Что люди, предавшиеся какой-либо особой доктрине, видят ясно недостатки доктрины, ей противоположной, и не видят недостатков той, которой они держатся, - это мнение слишком обычное, но равно приложимое и к философским убеждениям, как и ко всему остальному. Притча о соломинке и бревне столь же приложима к суждениям людей об их мнениях, как и к их суждениям о характере друг друга. Может быть, для моих друзей из школы позитивистов я подтверждаю эту истину собственным примером, как они подтверждают ее для меня своими. Лишь тому, кто чужд как той, так и другой системе, надлежит сказать, у кого из нас в глазу бревно и соломинка. А пока ясно, что та или другая доктрина существенно ошибочна и что никакое изменение не может привести их в согласие. Или науки не могут быть классифицированы так, как это сделано мною, или они не могут быть расположены в линейный ряд, предложенный Контом.

III

О ПРИЧИНАХ РАЗНОГЛАСИЯ С ФИЛОСОФИЕЙ О. КОНТА

(Первоначально напечатано в апреле 1864 г. как приложение к предыдущей статье)

В Revue des Deux Mondes от 15 февраля 1864 г. напечатана статья об одном из последних моих сочинений, а именно об Основных началах. Я должен принести свою благодарность автору этой статьи, г-ну Огюсту Ложелю, за ту тщательность, какую он обнаружил при изложении некоторых основных положений этого сочинения, а также и за то справедливое и симпатичное отношение, с каким он дал им должную оценку. Однако в одном отношении г-н Ложель передает своим читателям превратное суждение, которое он сам лично считает вполне достоверным, и выражает его несомненно с полным убеждением. Г-н Ложель выставляет меня отчасти учеником Конта. Описав сначала влияние Конта, сказавшееся на трудах некоторых других английских писателей, особенно Милля и Бокля, он старается отыскать это влияние, хотя и не признаваемое мною в моем сочинении, которое он разбирает. В своей статье он несколько раз возвращается к доказательству своего высказанного мнения. С большой неохотой я вижу себя вынужденным возражать критику столь беспристрастному и искусному, но так как Revue des Deux Mondes очень распространен в Англии, как и в других странах, и так как подобное же заблуждение, как и высказанное г-ном Ложелем, существует среди многих людей как в Европе, так и в Америке, - заблуждение, которое может только укрепиться от упомянутой статьи, то мне кажется необходимым выступить с некоторым опровержением.