- Я не могу вам сказать больше, чем знаю сам! - не выдержал я, уже жалея, что позвонил.

Жаклин поразило то же, что меня - обнаруженное Танюшей сходство между двумя русскими в Фанди и сидящими в машине филерами. И тут я вспомнил, что и на стоянке в Фанди, когда мы вернулись без Лены, стоял черный "мерс", который, как мне показалось тогда, я видел не впервые.

Сказал об этом Жаклин, пояснив, что мерседес - любимая иномарка новых русских.

Ее предложение приехать и лично допросить Танюшу было отвергнуто любящим отцом бесповоротно.

Даже обрадовался, когда оператор нас перебил. Оказалось, меня добивался "Уэстерн Юнион". Через минуту вернулся к Жаклин и продиктовал ей полученную из Парижа телеграмму без подписи: "Береги Танюшу". Она сказала, что немедленно свяжется с ФБР и ньюйоркской полицией, а через Интрепол - с парижской. Вынужден был согласиться, хоть и представил гипотетические возражения Лены. Мои собственные контрвозражения Лене, которые мне теперь некому было высказать, сводились к тому, что когда задействовано столько сил, можно быть спокойным за Танюшу - одному мне за ней не уследить. На ставку было поставлено все, что у меня оставалось - ведь я и женой пожертвовал, чтобы сохранить дочь. Недолго посомневавшись, дал Жаклин питерский телефон Бориса Павловича, пояснив в общих чертах что к чему: бывшая российская гэбуха должна знать о русских мафиях больше, чем ФБР. Под конец Жаклин огорошила меня вопросом:

- А вы сами-то верите, что ваша дочь видела Лену?

- Вроде бы вчера мы с вами ее похоронили. Или я ошибаюсь? Это не я лично опознал объеденный морскими хищниками женский труп и подозреваюсь в убийстве жены?

- Почему не рассказали об этом дочери?

Тут до меня дошло, куда она клонит.

- Как же, помню. Вчера вы буркнули что-то о заговоре.

- Совместно с женой. Зачем - не знаю, но, положим, ей было необходимо исчезнуть, и вы ей в этом поспособствовали.

- Утопив ее в Фанди?

- Или сделав вид, что утопили. Или сама утопла, но понарошку.

- А как же труп?

- Труп - чистая случайность. Как нос Клеопатры.

- Нос Клеопатры?

- Пример Паскаля по поводу роли случайности в мировой истории. Будь нос Клеопатры покороче - лицо мира было бы иным.

- Хорошо сказано, но какое отношение это имеет к нашей истории?

- С трупом вам просто повезло. Его могло и не быть. А так - верняк. Смерть вам обоим подходит еще больше, чем исчезновение.

- Нам?

- Вам и вашей жене.

- Вы думаете, что проницательны, а скорее изобретательны, - сказал я. Собственную выдумку принимаете за реальность.

- Это не выдумка, а рабочая гипотеза. Один из вариантов: инсценировка собственной смерти. Почему бы и нет?

А коли так, то вы с женой добились чего хотели.

- Не рабочая версия, а экстраваганза, - сказал я, прощаясь. - Это уже из области литературуры, а не криминалистики. У Льва Толстого есть даже пьеса с подобным сюжетом - так и называется "Живой труп". А может, настоящее ваше призвание - писать романы, а не вести следствие? Тем более, у вас есть великий однофамилец.

- Почему однофамилец? В прямом родстве. Виктор Юго - мой прапрапрадед.

- А Жорж Сименон вам случайно не родственник?

Кладя трубку, я все еще слышал ее смех. Что ж, чувства юмора не лишена, а это не так уж плохо в моей ситуации. Досадно, что у нее также хорошо развитый нюх. Как охотничий пес. Будь у Жаклин, а не у Клеопатры, другой нос, наша история приняла бы, возможно, иные очертания. Самый тонкий расчет разбивается о такие вот ненужные случайности: нюх мадемуазель Юго, труп беременной девушки. Или наоборот - укрепляется с их помощью? Да и что такое случай как не анонимное вмешательство все того же Великого Инкогнито. В закономерностях Бог проявляется явно, а в случайностях - тайно. Лично я предпочитаю тайного Бога.

А что если сознаться в убийстве, пока не поздно?

Противоречивые чувства одолевали меня. Я так и не знал, как реагировать на сообщение Танюши. Радость, страх, надежда, отчаяние. Лена спаслась тогда, но выдала себя сейчас, попавшись в западню, расставленную ей мерзавцами. Удастся ли ей улизнуть от них снова?

8.

Проследив ее до самого конца, сделал круг и припарковался на деревянной пристани. Мимо китобойного музея и масонского храма, мимо старинного кладбища на пригорке, мимо увитой плющом заброшенной фабрики, откуда повеяло сладким ароматом глициний, а вот и двухэтажный, потрепанного вида дом, куда нырнула Лена, оставив нашу "тойотушку" в двух кварталах от. Засел в кустах напротив и установил наружное наблюдение. Интересно, братец уже на месте или Лена его опередила?

Ждать пришлось недолго. К дому подъехал лимо, но вместо братца вышли два классно одетых, крепко сбитых и коротко стриженных мужика, в которых я легко признал "ежиков". Они прошли по аллее в дом, лимо тут же снялся с места и исчез за поворотом, в направлении благоухающей глицинией фабрики. Минут за двадцать, пока я прятался в кладбищенских кустах, подрулил черный "мерс", на этот раз с одним пассажиром той же новоявленной породы, а потом такси, из которого выпорхнула похожая на жирафу длинноногая сексапильная красотка. Прочь сомнения! Мне предстоит узнать, о чем я и так догадывался: моя жена возвратилась к тому, с чего начала свою жизнь в Америке.

Я знал что теперь делать. Не выдержав пытки, выскочил из кустов и помчался к дому, где Лена сейчас, может быть, уже расточала ласки, на которые была так скупа, за единственным исключением, в нашей совместной жизни, кому-нибудь из мужиков, а может и нескольким сразу. Круша все по пути, я ворвался в этот вертеп и тыкался то в одну дверь, то в другую, пока не застиг мою девочку на месте преступления - голой и прекрасной, а на ней сопело и трудилось какое-то толстокожее животное. Ночной кошмар, который оказался самой что ни на есть реальностью. Никогда не думал, что способен на убийство, но это единственное что оставалось. И я совершил его без малейшего сожаления.

На самом деле я все еще сидел в кустах в полной прострации, представляя как врываюсь в дом и застаю мою девочку с этими отвратными животными, а вовсе не милыми ежиками. Воображение рисовало мне одну картину гаже другой, но какая-то тайная, неведомая сила удерживала от решительных действий. Как Гамлет, замучивший себя мыслями о ебле любимой матери с нелюбимым дядей пусть даже, согласно модной концепции, тот был его настоящим отцом. Или как Леопольд Блум, который бездействует, бродя про Дублину, хотя знает, что Молли вот-вот ему изменит, и даже догадывается - с кем: в его силах вмешаться, предотвратить, но он этого почему-то не делает. Вот это "почему-то" и удерживало меня от вмешательства и решительных действий. Паралич воли. А в это время моя Лена еблась с "новыми русскими". О господи!