Я с удовлетворением увидел, как после взрыва из окон рубки вылетели не только стекла, рамы, но даже и стрелок:; не выпуская из рук автомата он проплыл совсем близко от меня и, плюхнувшись в воду, поднял высоченный фонтан брызг..

Что делать дальше я не представлял. По идее надо было обойти все судно и шаг за шагом, все тщательно осмотреть. Кроме того, маневры с якорями, сцепленными с грунтом, уже подразумевали определенный опыт судовождения, так что здесь должны были присутствовать не только бандиты, но и специалисты по судовождению, не знаю, как они называются, речники, что ли?

Если это так, то искать их следует по темным углам, куда они забились от страха перед всей этой стрельбой и экзекуциями. А пока я буду их искать, есть возможность наткнуться на крысу иной природы, тоже струхнувшую, но уже вооруженную и потому, опасную.

Я смотрел на поверхность водохранилища. День начинал склоняться к вечеру, вода лежала спокойно и плоско, бирюзовым сплавом с опаловым глянцем, и над ним зло и жалостно надрывались чайки, чуя на завтра непогоду, а на западе уже зависло над дальними холмами красное ветренное солнце, собираясь утонуть в темной и узкой полоске облаков.

Мне уже надоело быть здесь. Ярость, бушевавшая во мне с момента, когда в спальне Клина внезапно предстала передо мной Елена Тарасова, причем не пленницей - о, это было бы прекрасно, героически спасти её из гнусного плена! - но в совершенно однозначной роли союзницы криминального пахана, ярость моя уже стихла. Все эти парни (на мой взгляд заслушившие свою участь), все же были виноваты меньше, гораздо меньше, чем некоторые другие. Я даже не Елену имел в виду, - это все было вторично. Больше всего меня удивляла сама возможность ставить на одну чашу весов с одной стороны деньги, а с другой - любовь, дружбу, честь, верность, словом, все то, что на мой взгляд и составляет основу каждого нормального человека.

Мне было противно даже думать на эту тему, и я отбросил от себя подобные мысли, тем более, что из коридора донесся слабый звук... что-то звякнуло?.. Или скрипнуло?.. Я бесшумно прошел к двери, откуда недавно появился и этот вот боевик, лежавший тут же с разбитой переносицей, и те двое, раскинувшиеся чуть дальше...

Я увидел в щели приоткрытой двери, как пятясь от мертвецов, двигался в мою сторону ещё один полуголый воин. Этот был вооружен автоматом Калашникова, но, видимо, от пальбы и бардака вокруг, бандюга совсем спятил: вместо того, чтобы выцеливать меня, он навел свою пушку на мертвецов и пятился голой спиной прямо ко мне... пока не уперся затылком в ствол моего пистолета.

- Стой тихо и будешь цел, - спокойно сказал я и, протянув руку вперед, взялся за автомат.

Парень безропотно отдал мне оружие и, оказавшись таким образом в плену, видимо, испытал даже чувство облегчения. Во всяком случае, обрел способность соображать и рассуждать, и давать показания.

Прежде всего я спросил его, сколько гавриков ещё осталось на судне? Я имел в виду живых и невредимых бандитов, ещё вчера так удачно обряженных в байкеры. Он, конечно, не знал. Вообще, я так понял, что увидев первые трупы и осознав всю серьезность ситуации, он вдруг осознал, что подобная участь может вполне постичь и его. Отсюда, воля к сопротивлению оказалась сломлена окончательно, парень пал духом и оказался в итоге идеальным прленников; я обещал ему жизнь и хорошую характеристику, когда дело дойдет до расследования. А что оно неизбежно, я обещал.

Я послал его на поиски оставшихся в живых членов криминальной команды, а сам занялся осмотром убитых и раненых. Из подстреленных мною бойцов трое были ранены относительно легко: один в бедро, другой в плечо, а третьего пуля просто оглушила, скользнув по черепу. Больше всего мне хотелось разом покончить со страждующими - чего проще, сделать контрольный выстрел в голову и нет проблем, - но мало ли у нас тайных желаний; я оказал бывшим в шоке мужикам посильную помощь, перевязал как мог, а тут явился посланный мною разведчик.

На самом деле я ему доверял не вполне и был готов к разного рода неожиданностям. Но приближающиеся осторожные шаги оказалось, выдавали простой страх. Он привел ещё одного уцелевшего. Последний был вообще из настоящих матросов, хоть и завербованный в шайку, тем не менее, наличие хоть одного специалиста по вождению судов меня обрадовало. Мне уже пора было отсюда выбираться. а я не знал, что делать со всей этой махиной катера.

Прежде всего я приказал моим добровольным помощникам принесли свои документы, а заодно подыскать мне подходящую одежду и сотовый телефон. Здесь наверняка должен был быть сотовый. Хотя бы один из тех, что за сегодня-вчера успели у меня реквизировать парни. Еще мне нужна была сумка повместительнее. Я собирался сложить туда трофейное оружие.

Одежда и сумка нашлись сразу. Я выбрал джинсы и рубашку. Джинсы, хоть и подходили по длине, были мне узковаты: у меня ноги помощнее среднестатичного индивидуума, но ничего, натянул.

А вот телефоном они меня обрадовали. Это оказался мой личный телефон, тот, что у меня забрала эта банда ещё вчера, когда изображала из себя байкеров.

Оружие я побросал в принесенную мне большую спортивную сумку. В какой-то момент, держав в руке "Узи", я задумчиво сказал, глядя в сереющие лица союзников:

- А не шлепнуть ли мне вас, ребята, прямо здесь,? Так сказать, до кучи. Меня бы вы не пожалели, будь другой расклад, как а?

Они молчали, и в этом молчании мой вначале шутливый вопрос стал обретать серьезность. Во мне вдруг поднялась такая волна ненависти и к этому судну, и к этим недоноскам, готовых ради лишних деньжат мириться с чужими смертями, а сейчас, когда вопрос лишь коснулся возможности лишиться своей драгоценной - заранее безумеющих от ужаса.

На самом деле, я тут же забыл о них, все что я испытывал меньше всего относилось к ним. Но я не стал даже мысленно развивать эту тему. Мне слишком много ещё предстояло сдалать, чтобы тратить силы на бесполезные эмоции.

Я бросил автомат в сумку и застегнул молнию. Сумка получилась достаточно тяжелой, но я не хотел оставлять здесь оружие. Взяв протянутый мне сотовый я набрал номер дежурного МВД по городу. Я надеялся попасть на подполковника Арсеньева, но был другой. Впрочем, тоже мой давний должник, полковник Леонтьев. Однажды её подростающую дочку стал слишком активно преследовать не в меру возбудившийся поклонник, затерроризировавший девчонку своими постельными требованиями до того, что она потом ещё полгода лечилась у модного психотерапевта.