Он медленно проводит языком по клыкам, вырезая линию в мышцах и наполняя рот собственной кровью. Я понимаю, что он собирается сделать, за секунду до того, как он это делает. С моих губ срывается хныканье. Нужное. Бесстыдное.

Мне это нравится. Заставь меня умолять тебя, Руван. Мои внутренности расплавились. Дай мне силу, дай мне жизнь.

Его губы прижимаются к моим.

Я прижимаюсь к нему крепче, притягивая его ближе, ощущая вкус нас обоих на его языке. Он наклоняет мою голову, я разжимаю челюсти, поцелуй становится глубже. Его клыки касаются моей нижней губы. Больше крови. Больше силы. Больше чистейшего удовольствия, которое никогда не должно было существовать для меня, а теперь я не могу насытиться. Это все то, что было отвергнуто мной в деревне, а теперь все то, чего я хочу. То, что я, возможно, всегда хотела, если бы только позволила себе хотя бы попытаться представить.

И все же, даже когда я потакаю ему, ко мне возвращается хоть капля здравого смысла — мое достоинство как человека из Деревни Охотников. В нижней части моего живота закипает жар от конфликта. Что я делаю? спрашивает в глубине моего сознания женщина, выросшая в деревне. Это лорд вампиров!

Я отпускаю его, отталкивая от себя. Мир слегка кренится; я думаю, сколько крови я потерял. Но благодаря его крови, текущей во мне, я могу стоять на ногах. Мы переплелись еще глубже. Теперь я почти слышу его мысли.

— Ты... — Он не может подобрать слова, облизывая губы.

— Я не могу... Мы не можем... Я не могу, но я также... Я не могу сейчас ясно мыслить... Ты должен уйти. — Я спотыкаюсь о свои слова и поправляю одежду, удивляясь, когда она стала такой перекошенной. Я, конечно, очень хорошо чувствовала, как двигаются его руки... но не думала, что он так уж часто прикасается ко мне. Все превратилось в приятное размытое пятно. — У меня есть работа.

Руван делает шаг вперед; кончики его пальцев касаются моей руки.

— Работа не заставит себя ждать. Пойдем со мной в мою комнату. Останься со мной на ночь. — Его глаза все еще пьяны. Я ненавижу то, что его похоть все еще будоражит меня. Даже когда я только что удовлетворила эту потребность, она грозит вернуться снова. Может быть, именно поэтому мне всегда отказывали в плотских удовольствиях. Это отвлекающий маневр. Вкусный, декадентский отвлекающий маневр.

— Мы получили то, что нам было нужно. Мне нужно побыть наедине со своими мыслями. Пожалуйста, уходи. — Последнее слово я произношу с оттенком приказа. От обиды он отступает. Он смущен моим поведением.

Хорошо, что и я тоже. Я сейчас ходячее противоречие, и его присутствие — напоминание обо всех причинах этого. Я не могу просто стереть или проигнорировать целую жизнь тренировок ради нескольких поцелуев под луной, какими бы хорошими они ни были.

Руван уходит, не сказав больше ни слова. Но я чувствую его — его беспокойную, сворачивающуюся в пальцы ног, огненную энергию — до того момента, когда, как я полагаю, он засыпает. Потому что тогда мир замирает, и я наконец-то могу заняться работой.