— Вампир, — бессмысленно поправляет он. Я никогда не сделаю поправку, особенно от его имени. — И я не говорил, что это метка вампира, это метка крови человека. Твоя кровь хранит в себе силу твоей жизни, которая становится богаче благодаря каждому опыту, который ты когда-либо был или будет у тебя. Нет двух одинаковых меток.

Это моя метка, думаю я, когда он отходит в сторону. Мои глаза прикованы к ней, даже когда он снова застегивает пуговицы на рубашке, вновь возвращая ее на месте. Я в мире вампиров. Я дала клятву на крови лорду вампиров. Но что в конце концов потрясает меня до глубины души, так это:

Моя кровь.

Моя человеческая кровь.

Обладает магией.

— Во мне есть магия? — шепчу я. Я не хотела, чтобы эта мысль вырвалась наружу.

Он поворачивается, полумесяц брови приподнимается.

— Конечно, есть. Другие могли бы считать людей совершенно немагическими, но вампиры знали правду: Сила есть у каждого, если он ее требует.

Силой становятся, а не рождаются, так сказал мне Дрю, когда я спросила его, почему Давос выбрал его в качестве особого ученика. Любой человек может стать могущественным. Все, что для этого нужно, — упорный труд и руководство. Именно поэтому Дрю почти каждую ночь тайком возвращался ко мне. Мы близнецы, говорил он. Если я могу стать сильным, то и ты сможешь. Вместе мы стали больше, чем были, чем когда-либо думали. Интересно, знал ли Давос, что на самом деле он тренирует нас обоих? Скорее всего, нет. Если бы он знал, то никогда бы не продолжил обучать Дрю.

Я перехожу к своему отражению. Лорд вампиров продолжает наблюдать за тем, как я осторожно потираю метку на шее. Выражение его лица остается настороженным и не поддается прочтению. Я не представляю, как я, скромная кузнечная дева, оказалась здесь, отмеченная лордом вампиров и в облике охотника. У меня все еще черные глаза и темные волосы, знакомые шрамы и ожоги на руках, на правой щеке от несчастного случая в кузнице, когда мне было двенадцать лет, но в остальном я себя почти не узнаю.

— Ты хочешь обуздать ее. — Он отрывает меня от моих мыслей.

— Обуздать что?

— Нераскрытую силу в твоей крови, которую не использовали твои предки. — Руван слегка ухмыляется. Он самодоволен. Он так доволен тем, что я могу быть очарована чем-то в его мире. Я подавляю свои размышления. Это касается только меня.

— Конечно, нет. Я не вампир и не хочу иметь с ними ничего общего.

— О? Быть кровно связанной с одним из них — это, конечно, «иметь что-то общее» с вампиром. — Его самодовольство усиливается.

— Это просто договоренность, не более того. — Я отхожу от зеркала, на ходу застегивая доспехи. Хотелось бы мне с такой же эффективностью сковывать свои мечущиеся мысли.

— Да, конечно. — Руван поворачивается к двери. — Теперь, когда ты осмотрела свои покои, я познакомлю тебя с остальными членами моего ковенанта².

— Твой ковенант?

— Да. Мои верные рыцари — те, кто присягнул мне, этой земле и нашему роду. Мой собственный отряд охотников, если хочешь.

— Ты уверен, что хочешь этого? Больше не беспокоишься о моем остром языке? — Я не уверена, что хочу с ними встречаться. Я была бы очень рада спрятаться в этой комнате, пока смогу, пока буду пытаться перевести дух. Так много всего меняется, а я почти не успеваю за этим. — К тому же, что они скажут, когда узнают, что их прославленный лорд вампиров заключил сделку с их заклятым врагом?

— А ты сомневаешься в своем лорде охотников?

Я поджала губы. Я понятия не имею, что происходит в крепости, и это делает ответ опасным, поскольку я до сих пор не знаю, сколько у этих вампиров информации о Деревне Охотников и откуда они ее взяли.

— Я так и думал. — Он открывает дверь. — Теперь идем.

Мы возвращаемся через двери и проходим мимо Квинна, который покорно ждал нас. В зале стало немного шумнее: разговоры множества людей перекликаются со звуками скрипки. Несмотря на то, что бельэтаж комнаты находится высоко, я почти могу разобрать каждое произнесенное слово, чего, я уверена, не смогла бы сделать до того, как стала поклявшейся на крови.

Еще одно напоминание о том, что я сделала и как изменилась. Это было правильное решение, пытаюсь я напомнить себе. Но мой внутренний голос слабее, чем раньше. Ничего не кажется правильным. Мне не по себе, а чувства обманывают меня. Во мне зарождается отвращение к собственной крови. К силе, которая всегда была рядом, но которую я никогда не желала, не просила. Максимум, чего я хотела, — это уберечь свою семью и, может быть, увидеть океан вместе с братом.

Как же я оказалась здесь?

— Они смелее, чем раньше, — ворчит мужчина.

— Смелее. Сильнее. Упрямее раз за разом, — добавляет другой мужчина с мягким, мечтательным голосом.

— По крайней мере, у нас есть их кровь, — негромко говорит женщина. И тут меня пронзает ледяной холод: они говорят о Деревне Охотников. У меня начинает звенеть в ушах, и я едва слышу остальную часть их разговора, словно мое тело физически пытается отгородиться от них.

— Драгоценное мало дается даром, — сетует второй мужчина. — Придется очищать остальных по мере сил.

— Очищать? Кровь насильно — это ерунда, — бормочет женщина.

— Я постараюсь, — говорит мягкий голос.

Выщипывание приостанавливается.

— Достаточно ли этого? — Вторая женщина.

— Придется, — говорит Руван, когда мы спускаемся по лестнице, обвивающей заднюю часть зала и соединяющей бельэтаж с помещением для собраний внизу.

Все они поднимаются на ноги, как только видят меня. Я сглотнула и сосредоточилась на ногах, чтобы не споткнуться. Я сейчас охотник, а не кузнечная дева; я не позволю себе показать свой страх. Мы встречаемся взглядами, и воздух становится густым, как бывает перед началом драки.