— Я клянусь помочь тебе, чем смогу, снять проклятие с тебя и твоего народа. — Мысли крутятся в голове, пытаясь придумать, что еще я могу сказать. Кажется, он просит так мало. Но это не может быть так просто...

— И, пока ты это делаешь... ты клянешься не причинять вреда ни мне, ни тем, кто мне предан.

Мои мышцы напряглись. Я стараюсь, чтобы мое дыхание было медленным и ровным. Он сказал, что эту клятву, данную однажды, нельзя нарушить — если бы она была нарушена, мы бы умерли. А это значит, что, произнеся эти слова, я не смогу напасть на него, не напав при этом на себя.

Но если я найду способ убить его, я с радостью отдам за это свою жизнь. Я сомневаюсь, что мне удастся выбраться отсюда живой. Эта клятва даст мне время найти серебряное оружие. Это поможет мне изучить его движения и возможности. В худшем случае я пожертвую своей жизнью, чтобы забрать его. В лучшем случае я буду готова к тому моменту, когда проклятие будет снято.

— Я клянусь не причинять вреда ни тебе, ни кому-либо из преданных тебе людей, пока я буду работать над снятием проклятия.

Его глаза вспыхивают. Он знает мои намерения. Он знает, что, стоя здесь и давая ему клятвы в защите и верности, я замышляю его смерть. Он может помешать мне осуществить эти желания, но он не может помешать мне думать о них, и именно так я узнаю, что мой разум все еще принадлежит мне. Чаша дрожит между нами, и мы оба крепко сжимаем ее. Держимся за наши тайные надежды и заговоры со всем отчаянием, на которое способны.

— Я принимаю твою клятву, — наконец произносит он. Лорд вампиров вырывает кубок из моей руки и подносит его к губам. Он глубоко отпивает.

Плоть Рувана наливается кровью, мышцы напрягаются на одежде там, где раньше они висели безвольно. Его кожа из безжизненной превращается в светящуюся. Она сияет под лунным светом, проникающим через массивное круглое окно над статуей. Тьма падает из его глаз в виде непроглядных слез. Он моргает, отгоняя нечистоты, и открывает белые, как у любого нормального человека, глаза. Радужные оболочки глаз по-прежнему желтые, но они приобретают глубокий, вихрящийся, золотистый оттенок. Волосы, которые раньше были сальными и матовыми, теперь блестят, словно только что вымытые и распущенные, а белизна обрамляет ставшее вдруг неземным лицо.

Из чудовища моего самого страшного кошмара он превратился в человека из дневного сна. Смерть, ставшая прекрасной, почему-то гораздо страшнее, гораздо зловещее, чем его первоначальный облик.

Лорд вампиров смотрит на меня сверху вниз, как бы говоря, Вот, посмотри на меня во всей красе. Интересно, чье это лицо... возможно, то, которое он украл давным-давно. Я думала, что вампиры могут красть только лица только что съеденных хозяев, но это может быть так же неправильно, как и многое другое. Но это неважно, ведь я видела его истинный облик. И я знаю, что под этой неожиданно привлекательной внешностью скрывается истинное чудовище, которым он является. Черный туман следует за его движениями, как злая, чувствующая сила, когда он подносит ко мне чашку.

— Теперь ты пей.

— Я принимаю твою клятву, — повторяю я его слова и беру кубок обеими руками. Встретившись с его расплавленным взглядом, я во второй раз напрягаюсь и пью неожиданно нахлынувший на меня разливающуюся манию, заставляя себя не захлебнуться. Как и Эликсир Охотника, который дал мне Дрю, этот обжигает на всем пути. Я задыхаюсь и хватаюсь за грудь, сердце стучит громче молота и быстрее крыльев колибри. Мое дыхание внезапно стало шумным. Никогда еще я так остро не осознавала, какие звуки издает воздух, проходя через меня. Я слышу, как кровь бежит по моим венам, как стонут мои сухожилия, протискиваясь между костями и напрягающимися мышцами.

Я хлопнула рукой по алтарю. Золотые монеты и кинжалы бьются о другие позолоченные чаши. Я не свожу с него глаз, стиснув зубы. Я не позволю этому чудовищу увидеть меня на коленях.

Горло жжет, словно в шею вонзается раскаленный кинжал. Невидимое оружие изгибается и опускается к моей груди. Без предупреждения сердце останавливается. Может быть, это всего лишь секунда, но время существует во впадине моей груди, где должно быть биение. Бьется, я это сделаю.

Дыхание сбивается.

Мир совершает полный оборот и с грохотом останавливается.

— Не забывай дышать, — мягко говорит он.

Вдох. Выдох. Жжение внутри начинает утихать. По мере того, как оно исчезает, на смену ему приходит всплеск силы. Слабость в мышцах исчезает. Я смотрю на тыльную сторону предплечья, завороженно наблюдая, как кожа становится на место. Моя сила вернулась, и еще какая.

Это сила Эликсира Охотника... но глубже. Богаче. Более глубокая и полная. Я поднимаю взгляд на лорда вампиров. Улыбка полумесяцем рассекает его губы в ответ на мое недовольство, его зубы так же бледны, как лунный свет, очерчивающий его плечи. Конечно, из всего, что он украл, он выбрал бы самое мучительно красивое лицо. Но если он думает, что от этого я стану меньше ненавидеть его и убивать, то он сильно ошибается.

Он наклоняется вперед, но не прикасается ко мне. Его дыхание шевелит пряди волос у моего уха и посылает мурашки по шее.

— Моя сила опьяняет, не так ли? — шепчет он. — Ты хочешь большего? Сними проклятие с моего народа, дорогой охотник, и я смогу опьянять тебя своей силой до тех пор, пока твое тело не перестанет меня выдерживать. — Он отстраняется, волосы падают ему на глаза, затеняя их злом, которое, я знаю, реально, ибо он запечатлел его в моей душе.

Трудно удержаться от того, чтобы не броситься на него. Но мое тело восстает от одной только мысли об этом. Я вытесняю эту мысль из головы, не в силах справиться с головокружительным, тошнотворным чувством, которое вызывает у меня одна только мысль о том, чтобы причинить ему вред. Возвращается прежний страх: Что я наделала?

— А теперь пойдемте... Я провожу тебя в твои покои, и после чего можно приступать к настоящей работе.