Яростное пламя охватывает комнату, и через несколько минут оно поглощает все ее содержимое. К сч ...

Яростное пламя охватывает комнату, и через несколько минут оно поглощает все ее содержимое. К счастью, в ней не было ничего особо ценного; в основном чистящие средства и обезглавленная голова. По крайней мере, теперь мне не придется избавляться от нее. Маленькие приятности и все такое.

Василий, мой заместитель, сидит напротив, и мы просматриваем записи с камер наблюдения моего клуба Kissel за последние несколько ночей. Две фигуры в капюшонах крадутся, прячась в тени. Они поджигают бутылку с зажигательной смесью, и пока один разбивает окно большим камнем, другой кидает туда огненный шар, сжигая маленькую кладовую. Лица скрыты, и они бегут с места преступления. Меня переполняет ярость — хочу избить этих ублюдков за их дерзость и выяснить, на кого они работают.

— Нет четкого изображения их лиц. Единственное, что у нас есть, — это красный дракон на спине их худи, — разочарованно бормочет Василий.

Это не редкость, когда банды низшего звена пытаются начать войны. На меня уже много раз пытались напасть, но никто так и не смог добиться успеха. И, к их сведению, Бостон — не единственное место, где правят Петровы.

— Чертовы дилетанты, — усмехается Василий, проводя толстым пальцем по лицу со шрамами.

Я ворчу. Поджигатели — не единственные, кого мы ищем.

В течение последнего месяца кто-то воровал из моих поставок. Вытаскивал прямо из коробок на складе. Им бы было безопаснее, если бы они увозили всю коробку, но нет, они крали по две-три бутылки, оставляя остальные, как насмешку надо мной. До сих пор у меня не было времени заняться этим, так как все мое внимание было сосредоточено на ком-то другом; на Юрие Косковиче, убийце моей матери, и на его слабых, жадных до денег солдат, которые скрывались на этих улицах. Но скоро я положу этому конец.

Сегодня поставка, и я знаю, что вор вернется, чтобы украсть прямо у меня из-под носа. И мне придется копать еще одну могилу.

Я ухмыляюсь при этой мысли.

Мы весь день периодически просматривали камеры. Я снова включаю прямую трансляцию, и мы сидим, ожидая. Проходит час, затем другой, я уже почти готов сдаться, как вдруг на экране мелькает розовый силуэт. Василий выпрямляется, заметив небольшую фигуру, крадущуюся по переулку с поднятым капюшоном из-за дождя. Длинные пряди розовых волос развеваются на ветру, фигура движется за ящики и мчится к оставленной без присмотра поставке.

— Это девчонка, — он недоверчиво поднимает брови.

Рядом с черным входом стоят несколько больших коробок, впитывающих дождевую воду. Мы намеренно оставили их там, чтобы выманить преступника.

И вот она здесь. Чертова девчонка.

Я рычу, когда тонкий силуэт лихорадочно осматривается и пытается разорвать края коробки. Резко вставая, устремляюсь в переулок, Василий смеется у меня за спиной.

Я ускоряю шаг, бегу по коридору и прыгаю вниз с нескольких ступенек от моего офиса до погрузочной зоны, рывком открывая дверь. С громким скрежетом дверь распахивается.

Девичий крик пронизывает воздух. Я выхожу, дождь хлещет по моему телу, а крошечная фигура пытается отползти назад, с розовым молочным коктейлем, стекающим по ее подбородку. Она отползает, переворачивая коробку и разбивая ее содержимое. За два шага я оказываюсь рядом, хватаю ее за капюшон и поднимаю в воздух.

— Это мое, чертова сучка!

Она сжимается в комок, пряча лицо, когда я держу ее на весу. Ноги исчезают под короткой юбкой, а капюшон закрывает обзор, поэтому я трясу ее, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию.

— Я должен бы отрубить тебе пальцы за то, что ты меня обокрала.

Ее дыхание становится тяжелым от паники. Она извивается в моих объятиях, пытаясь освободиться. Позади раздаются шаги, и Василий тихо присвистывает, осматривая повреждения.

Клубничный молочный коктейль разливается из разбитых бутылок и растекается по земле, окрашивая аллею в яркий молочно-розовый цвет, как и ее растрепанные волосы.

Я был бы более снисходителен, если бы это было пиво, но она выбрала мое любимое.

У нее сильно урчит в животе, и она хнычет. Я понимаю, что не причиняю ей физической боли, и когда ее желудок снова издает эти звуки, ощущаю легкое чувство сострадания, просто потому что она такая маленькая. Мой рост шесть футов шесть дюймов заставляет ее казаться еще меньше, когда она болтается в моих руках. Ей, наверное, не больше восемнадцати. Бездомная, если судить по спутанным розовым волосам и грязной одежде, и, несомненно, голодная. Но воры должны платить за свои проступки.

— Хочешь, я разберусь? Отключу камеры и наведу здесь порядок в течение получаса? — глухо говорит Василий, выходя в темный переулок.

Девушка замирает. Ее дыхание почти прерывается, и она медленно выглядывает из-под капюшона. Ярко-голубые глаза пробегают по моему лицу, расширяясь от страха, когда она замечает моего заместителя, сверлящего ее взглядом. Она чертовски мила, с большими кукольными глазами, но полными губами. То, что она достаточно мала, чтобы я мог ее держать на весу, заставляет мой член пульсировать в джинсах.

Моя реакция выводит меня из себя, поэтому я притягиваю ее лицо к своему.

— Ты, блядь, будешь еще воровать у меня?

— Нет, — она извивается в моих руках, и я опускаю ее на землю, крепко держа за капюшон, чтобы не сбежала. Ее подбородок вызывающе вздергивается, а в уголке рта собрались остатки молока, которые, на мой взгляд, слишком похожи на сперму.

Мое дыхание учащается, и я хватаю ее за шею, сжимая до тех пор, пока она не начинает задыхаться,

— Это всего лишь молочный коктейль! — ее крошечные ручки царапают мои. Шея дрожит под моей ладонью от ужаса, и мне это нравится больше, чем следовало бы.

— У тебя есть с собой деньги?

Она резко трясет головой из стороны в сторону, щеки заливает румянец.

— Как ты планируешь расплатиться со мной?

Василий резко поворачивается ко мне. Если бы это был мужчина, он бы уже лежал на земле с пулей в голове. Я сжимаю ее горло сильнее. Она такая маленькая, что моя ладонь полностью охватывает хрупкую шею. Ее яркие глаза расширяются от страха.

— Ответь мне, — рычу я.

— Я могу работать на тебя! — выпаливает она. — Пожалуйста!

Она начинает краснеть, и я ослабляю хватку.

Василий заливается смехом.

— Малышка, ты не выглядишь достаточно взрослой, чтобы пить, не говоря уже о том, чтобы танцевать на шесте, — насмехается он над ней.

— Мне двадцать, и я могу разливать напитки.

Двадцать? Мои брови взлетают вверх. От неожиданности отпускаю ее, а она возмущенно скрещивает руки на груди.

— Ты выглядишь как ребенок. Маленькая. Хрупкая, — растягиваю я слова, акцент становится более заметным.

Бостон был моим домом уже много лет. Отец отправил меня сюда в шестнадцать лет, чтобы отомстить тем, кто убил мою мать. Независимо от того, как далеко я нахожусь от России, акцент всегда проявляется, когда злюсь или... Я сглатываю, мне не нравится реакция, которую вызывает эта воровка. Снова хватаю ее, прежде чем она успеет убежать.

— А ты выглядишь как бандит!

Она изо всех сил пытается освободиться, извиваясь и трясясь в моих объятиях. Замахивается ногой, пиная меня в голень, и я раздраженно скриплю зубами.

— О, черт, — шепчет она.

Бросив ее на асфальт, я угрожающе возвышаюсь над ней, и она отшатывается.

— Потребуется больше одной смены, чтобы покрыть стоимость продукта и доставки.

Капюшон соскальзывает с головы, впервые по-настоящему посмотрев на нее, я болезненно сглатываю. Она такая чертовски крошечная. Маленькая грудь вздымается с каждым резким вдохом. Юбка задралась, и видно белое кружево. Я представляю, как она лежит на моей кровати, извиваясь, пока пытаюсь втиснуть в нее свой толстый член. Не уверен, что он вообще сможет поместиться. Мои яйца сжимаются, и я облизываю нижнюю губу. Ее живот снова издает звук, она обхватывает его рукой, пытаясь унять дискомфорт, а другую выставляет вперед, чтобы я не приблежался.

— Я была голодна, — хрипло поясняет она.

— Ты часто бываешь голодной, — поднимаю бровь, и она сжимается от страха. — Иди приведи себя в порядок. Ты начнешь сегодня вечером.

Она поднимается на колени, ее короткая юбка развевается на ветру, и я стону, мой член теперь полностью твердый.

— Сегодня вечером? Но мне нужно...

— Ты правда думала, что я позволю тебе уйти, чтобы ты могла сбежать? Теперь ты принадлежишь мне, маленькая воровка, — шиплю ей в лицо, затем оборачиваюсь к своему заместителю. — Отведи ее к Эрике.

Василий хватает ее за руку и ведет внутрь. Холодная металлическая дверь с лязгом закрывается за ними, и я тяжело дышу, когда мое тело трепещет от желания. Бросаю взгляд через плечо на камеру, направленную в сторону заднего выхода. Отступая в тень, я расстегиваю молнию на джинсах и беру в руку свой ноющий член.

Двадцать. Более чем достаточно. Всего на шесть лет младше меня.

Я глажу член, представляя, как ее изящные ножки обвиваются вокруг моей широкой талии, а маленькие ручки цепляются за плечи, когда вонзаюсь в нее. Держу пари, она чертовски тугая. Думаю, ее бедра с трудом бы приспособились к моим размерам, пыхтя от удовольствия. Но я бы поместил свой член, заставив хотеть каждый дюйм.

Мой кулак разгоняется, сильнее сжимая член и я кончаю с тихим ворчанием, выплескивая сперму на стену, притворяясь, что маленькая, худая воровка только что не лишила меня рассудка.