— Это было хорошо.

Она прислонилась к стене душа.

— Оставайся там. — Я выключил воду. Затем я вытащил член и присел на корточки позади нее. Моя сперма сочилась из ее входа, идеальное напоминание о том, что часть меня все еще была внутри нее. Я одним пальцем затолкнул густые капли обратно.

Она выгнула спину, но не попыталась вырваться.

— Нет, я слишком чувствительна.

— Тсс, bambina (малышка). Мы не хотим тратить её впустую.

— Боже, это буквально настолько неправильно, насколько это горячо.

Я вытащил палец и встал.

— Но тебе это нравится.

Не встречаясь со мной взглядом, она потянулась, чтобы снова включить душ. Как будто она не хотела мне отвечать, как будто ей было неловко, что я заметил это в ней. Когда она потянулась за мылом, я схватил ее за лицо и заставил посмотреть на меня.

— Нет ничего плохого в том, чтобы любить то, что тебе нравится, даже в постели. Capisce? ( Понятно?)

— Я просто...— Она глубоко вздохнула, ее брови опустились. — Все такие? Или во мне есть что-то, что жаждет именно этой динамики власти? Почему я становлюсь такой...?

Я заставил ее замолчать, поцеловав ее. Я съел ее рот и прижал ее к себе, позволяя ей чувствовать мой язык и уверенность моего прикосновения. Сицилийцы не любят фальшивых лиц; мы ценим честность во всем. Поэтому, хотя у меня не было для нее ответов, мне нужно было, чтобы она знала, что для меня это не имеет значения. Нам было хорошо вместе, уравнение, которое складывалось — и это было все, что, черт возьми, имело значение.

— Эммалина, — прошептал я, оставляя поцелуи на ее щеке. — С тобой все в порядке. Ты совершенна.

— Спасибо. — Она погладила меня по плечам и рукам, провела по мне руками, прежде чем переместить свое тело под струю. — Нам пора заканчивать принимать душ. Во многих частях мира кризис с водой.