— Да? Ты можешь смотреть, как я дрочу, в любое время. — Я снова провел рукой по своему члену, а затем расположился между ее ног. — Но сейчас я слишком близок к тому, чтобы кончить. Раздвинь.

Она раздвинула бедра, и я схватил основание своего члена. Я поместил кончик у ее входа, мои глаза были прикованы к ее киске, когда я медленно толкался внутрь. Ее плоть раздвинулась в приветствии, и я наблюдал, как она всасывала меня, каждый сантиметр исчезал в ее теле. Тепло обожгло мою плоть, и это был первый раз, когда я был в женщине без презерватива. Черт, это было интенсивно.

Это было так туго, когда её стенки сжимали головку вокруг моего пирсинга. Мои бедра дернулись, и я погрузился глубже, заставив ее ахнуть.

— О, Боже!

— Скажи мне, милая. Скажи мне, что ты чувствуешь внутри тебя.

— Толстый. Горячий. — Она дышала короткими мелкими рывками. — Это не похоже на игрушки. Лучше. Я чувствую твой пирсинг.

Мой маленький ученый. Она закрыла глаза, несомненно, каталогизируя все ощущения во время своего первого траха. Но я хотел, чтобы она чувствовала, а не думала прямо сейчас. Убедившись, что мой большой палец скользкий, я начал использовать его на ее клиторе, делая маленькие круги. Пальцы Эммы сжались в кулаки на одеяле, ее лицо обмякло от блаженства.

— Вот и все, — пропел я, продолжая медленное вторжение. — Возьми мой член, bambina (малышка). Тебе будет так хорошо.

Ее грудь поднималась и опускалась в такт тяжелому дыханию.

— Он полностью внутри?

Я взглянул вниз. Мы были на полпути. Я стиснул зубы, чтобы не кончить.

— Еще нет. Просто расслабься.

Она откинула голову назад. — Это так сильно давит.

Я опустился на нее, удерживая вес на локтях, мой рот у ее уха. — Ты можешь это выдержать. Ты создана для меня и только для меня. — Я толкнулся еще раз, давая ей больше. — Я буду первым и последним мужчиной внутри этой киски, Эмма Бускетта.

Ее руки обвились вокруг меня, а ногти впились мне в спину.

— Тебе нравится эта идея, не так ли?

— Да, черт возьми. Ты принадлежишь мне, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).

Она извивалась, ее бедра покачивались на моих.

— Ни один человек... не принадлежит... никому другому.

Мои бедра дернулись вперед, и я полностью заполнил ее одним толчком. Блядь. Удовольствие пронзило мой позвоночник и скатилось вниз по яйцам. Я застонал в нежную кожу ее горла.

— Ты моя, пока не испустишь последний вздох на этой земле, малышка.

— Святой... черт, — выдохнула она. — О, боже. Это... просто вау.

— И ты даже не почувствовала самой лучшей части. — Поднявшись на руки, я слегка отстранился, затем врезался снова. Она вздрогнула, ее веки распахнулись. Я мог видеть удивление в ней, осознание того, что ни одна игрушка не может ощущаться так, как я. Что даже ее научные фантазии не могут соответствовать реальности.

— Пирсинг, — прошептала она. — Он бьет...

Я дал ей еще один вкус, еще один образец, чтобы она могла почерпнуть.

— Да? Куда он попадает?

— Моя точка G. Это так интенсивно. Почему ты меня не предупредил?

Ее глаза были стеклянными, ее кожа покраснела. Она была так чертовски красива.

— Потому что тогда я бы не увидел этого взгляда на твоем лице. — Я наклонился, чтобы быстро поцеловать ее. — Теперь держись, пока я заставлю тебя кончить на моем члене.

Я начал толкаться, короткими ударами бедер, чтобы как можно больше стимулировать ее точку G. Обычно я не думал о своем пирсинге так много во время секса, потому что я трахал опытных женщин. Но Эмма не была опытной, и она была моей женой. Я хотел, чтобы ей нравилось трахаться с моим членом так же, как мне нравилось трахать ее.

Между нами выступил пот, жара удушала. Ее крики становились громче, мышцы напрягались, а я продолжал. Давление в паху было почти невыносимым, а желание кончить горело под кожей, как ад. Я не смогу долго сдерживаться.

Кровать качнулась, и ужасное изголовье ударилось о стену от силы моих толчков.

— Блядь, bambina (малышка), — прорычал я. — Мне нужно кончить. У меня так много всего припасено в яйцах для тебя. Я не дрочил несколько дней, просто чтобы сэкономить. Ты собираешься принять все это как хорошая девочка, не так ли?

Ее спина выгнулась, стенки ее киски сжали меня.

— О, боже. Мо!

Удовлетворенный гул раздался в моей груди, кусочки встали на свои места. Ей тоже понравились вещи, которые я сказал в подвале той ночью. У моей маленькой ученой была грязная сторона — и она даже не знала об этом. Я любил это.

Двигая бедрами, я старался попасть в самое сладкое место внутри нее с каждым толчком, продолжая говорить.

— Я собираюсь заполнить тебя. Столько раз, сколько потребуется, и еще больше после этого. Ты позволишь мне сделать тебе ребенка, не так ли?

Это сработало. Она замерла, затем начала содрогаться, ее стенки доили меня. Я держался за очень тонкую нить. Это было слишком хорошо, и я чувствовал, как мои яйца покалывают, когда мой оргазм устремился вверх.

Мой член набух, это неизбежно произошло, но в последнюю секунду я не подумал. Я просто вытащил его.

— Блять, — закричал я, мой член пульсировал, когда я изливал сперму ей на живот. Белый свет взорвался у меня за глазами, голова закружилась от силы оргазма. Он продолжался и продолжался, струя за струей горячей жидкости покрывала ее. К тому времени, как я закончил, мои руки тряслись, а пот капал с моего лба на ее грудь.

Я упал на матрас рядом с ней, мои мышцы не могли выдержать мой вес.

— Mamma mia ( О, Господи) — Моя грудь взревела, как будто я пробежал гонку. Голова все еще кружилась, мне нужен был спасательный круг, якорь. Что угодно. Она.

Я схватил ее за руку, как глупый, влюбленный мальчишка. Только на секунду.

— Ты в порядке?

— Ох, черт возьми. — Она тяжело дышала, наклоняясь ко мне лицом, и ее ноги переплелись с моими. — Я понятия не имела, что все будет так.

Так было не всегда. На самом деле, я никогда не испытывал ничего даже близкого, с жгучей потребностью прикоснуться к ней и вдохнуть ее. Где ее удовольствие значило больше моего. Как будто я был потерян, и она была единственным светом, который у меня был в этом забытом богом мире.

Но я не мог сказать ей ничего из этого. Я давно научился хоронить нежность, прятать ее. Чувства использовались только для того, чтобы в конце концов причинить тебе боль.

Я отпустил ее руку и закрыл глаза.

— Я думаю, слова, которые ты ищешь, это — Grazie, Mo (Спасибо, Мо).

— Да? — Она ткнула меня в руку. — Я думаю, ты должен меня поблагодарить.

— И зачем мне это делать?

— Потому что я была великолепна. Или это не ты кричал в потолок и чуть не потерял сознание во время оргазма минуту назад?

Мы уставились друг на друга, и я подавил желание улыбнуться. Мне не нравилась эта привязанность, терзавшая мой живот. Я не мог позволить себе чувствовать что-либо к ней. Это было не по-настоящему; это был долг.

Она сложила руки под щекой.

— Почему ты не кончил в меня? Я думала, что смысл в том, чтобы я забеременела.

Я провел тыльной стороной костяшек пальцев по мягкому краю ее груди.

— Смысл в том, чтобы я трахнул тебя до бесчувствия.

— Мы оба знаем, что это неправда. Тебе нужно кончить в меня.

Какая-то глубокая часть меня знала, что она права, что у нас закончилось время. Но мое тело взбунтовалось в последнюю секунду, даже если я не осознавал, почему.

«Я вижу его в тебе, и это пугает меня больше всего на свете».

Вивиана знала меня лучше, чем кто-либо другой. Если она видела во мне намеки на моего отца, то я не мог рисковать ребенком. Дети заслуживают любви. Я был воспитан без нее, заперт в доме наказаний и террора, так что я знал о том, как быть отцом или иметь семью? Моим образцом для подражания был монстр.

Но я не был готов к такому разговору, поэтому я ущипнул сосок Эммы и покрутил его между пальцами. Ее губы приоткрылись в быстром вдохе, прежде чем она спросила:

— А как насчет тех вещей, которые ты говорил, знаешь, раньше? О том, чтобы наполнить меня и дать мне ребенка.

— Тебе нравится эта идея. Я мог видеть это по твоему лицу в подвале. Ты искала в интернете информацию о размножении? Держу пари, ты читала статьи об этом.

Она прикусила нижнюю губу, и я понял, что я прав. Она подняла подбородок, защищаясь. — Психологи утверждают, что это отчасти риск, а отчасти доминирование. Или это может быть глубоко укоренившаяся биологическая потребность в размножении. Это не значит, что я действительно хочу быть фабрикой детей.

— Мне плевать на причины. Если это заставит тебя кончить на мой член, то я продолжу об этом говорить.

Я позволил своим пальцам двинуться на юг, по полоскам спермы на ее животе, пока не достиг соединения ее бедер. Кончики моих пальцев встретила влажность, доказательство ее оргазма и моего.

— Почувствуй, какая ты скользкая, когда я на тебе. А теперь представь это внутри тебя. Мое семя.

— Боже, — прошептала она, ее веки затрепетали. — Мне кажется, у тебя тоже есть извращение в размножении.

Разве? Меня это возбуждало, но я не был уверен, была ли это ее реакция или мысль оставить что-то от меня внутри нее.

— Только с тобой, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).

Она схватила мою руку и отвела ее от себя.

— Тебе нужно остановиться.

— Почему?

— Потому что нам сначала нужно поговорить. Я хочу знать, что у Вирги есть на тебя.