Брохан застыл, каждый его мускул напрягся. Она не стала бы продолжать этот фарс, не сбросила бы ткань и не обнажилась бы перед монстром, который заточил ее в пустыне.

Но Виола это сделала. Материал шлепнулся на пол кабинки. Внезапно, Виола встала перед ним в черных шпильках и с заискивающей улыбкой.

Он… она… Его атаковали разные желания, одно сильнее другого. Он вскипел от желания раздеться и присоединиться к ней. Прижать ее к кафелю и… сделать всякое. Чтобы услышать, как она выкрикивает его имя снова и снова.

«Вероломная соблазнительница».

«Сопротивляйся».

— Что ты хотел сказать? — подсказала она, наматывая длинную прядь на палец. — Что-то о том, что моя игра провалится.

Он проскрежетал:

— Я не пересплю с тобой и не прощу твои преступления, которые ты совершила против моего брата. Ты разрушила драгоценную жизнь ради своей гордости и дьявольского пса. — напоминание как для нее, так и для него самого.

— Да, я это сделала, — сказала она, снова удивив его своей честностью. Виола нырнула под струю, капли окатили ее с головы до пальчиков ног, на мгновение заворожив его. — Но у тебя нет права судить. Ты делаешь то же самое, и не можешь этого отрицать. Ты переступишь любую черту, чтобы помочь своему близкому человеку.

Он не стал это отрицать.

— Кроме того. — Виола провела пальцами по влажным волосам. — Все говорят, что я невероятно храбрая из-за своих поступков.

«Отведи взгляд. Просто отведи». Приказ, в котором уже не было нужды. Приказ, которого он не послушался. Брохан вздернул подбородок и посмотрел на нее сквозь ресницы.

— Кто это все в этом сценарии? — ее начал окутывать пар, превращая в реальность все его фантазии, которые он позволял себе иметь… больше чем на несколько минут за раз. — Думаю, все это ты, — прохрипел он.

— Безусловно, я для тебя все. — ее губы растянулись в очередной улыбке, ленивой, но острой по краям. — Будь добр и принеси мне все необходимое. Мыло. Шампунь. Кондиционер. Пеньюар. Постарайся выбрать все самое лучшее. Я не заслуживаю меньшего. Ну? — напомнила она, когда он остался на месте. — Чем дольше я вынуждена ждать, тем дольше остаюсь в душе.

Зарычав, он переместился в свою комнату в Падении и быстро сгреб все из ванной. Раздраженно он вернулся к Виоле и бросил все в кабинку.

Когда она все осмотрела, то издала еще один восторженный вопль.

— Спасибо, спасибо, спасибо. — затем нахмурилась и заметила. — А где мой пеньюар? Я точно помню, что называла его, поскольку твои штаны стали заметно теснее, когда я его упомянула.

Брохан поджал губы. Благодарность удивила его и, возможно, немного смягчила. Насмешка задела его нервные окончания.

— Можешь считать туалетные принадлежности знаком моей доброй воли только до тех пор, пока отвечаешь на мои вопросы.

— Конечно. Спрашивай. Мне нечего скрывать. — она выдавила шампунь на ладонь. — Я с радостью обсужу самую лучшую тему в мире… меня.

Как она могла вести себя так естественно обнаженной в присутствии полностью одетого мужчины? «Не очарован ее уверенность. Раздражаюсь все больше и больше». Ее смелость выводила его из себя.

— Кто твои родители?

— Ого. Ты сразу решил копнуть поглубже, да? — Виола намылила волосы чувственными движениями. — Как насчет такого? Я расскажу тебе, кто они такие, когда ты заслужишь мое доверие или устроишь ужин при свечах на двоих. В зависимости от того, что наступит раньше. Это не отказ отвечать, так что не смей меня шлепать. Во всяком случае, в качестве наказания…

Брохан скрипнул зубами. Что она ему наговорила?

— Почему ты скрываешь личность своих родителей? — и это явно секретно. Большинство найденных им записей подделаны. — Ты их стыдишься?

Она ополоснулась и вздохнула.

— Возможно и так. Моя замужняя мать спала с мужем, но не со своим. Я стала результатом. Чтобы скрыть это, она прятала меня более двух десятилетий. Ее предательство по отношению к тем, кого она должна была любить и лелеять, вызывает у меня отвращение по сей день.

— В этом мы солидарны. Нет более отвратительной черты, чем предательство. — «не обращай внимания на боль в груди». — Она жива или мертва?

Виола слегка вздрогнула.

— Она мертва.

«Меня не волнует, что прошлое ее расстраивает. Это неважно». Ничто не загладит ее вину за преступления против его семьи.

— Она вызывала у тебя отвращение, но ты все равно ее любила. — утверждение, а не вопрос.

— Ну, сюрприз, сюрприз. Ты только что убедил меня, что я не люблю говорить о себе, — пробормотала она. Втирая кондиционер в свои великолепные локоны, выгибая спину и выпячивая грудь, Виола утробно зарычала. — Когда ты попросил о разговоре, я думала, ты собираешься задавать вопросы о том, что меня возбуждает.

Он дернулся и попытался скрыть это за кашлем. Что ее так задело?

— Скажи мне, где ключ, и нам вообще не придется ни о чем разговаривать.

Вместо ответа она намылила тело, уделяя особое внимание интимным местам, тем самым провоцируя его остановить Виолу. Или прокомментировать. Запах роз смешался с ароматом сандалового дерева. Ее парфюм смешался с его, став их общим.

Брохан провел рукой по лицу.

— Скольких бессмертных ты обворожила и бросила? — эта тема, несомненно, погасит огонь, который разливается по его венам.

— Сотни, — беззаботно ответила она. Затем наклонила голову и подумала. — Умножь на три.

— Ты принимала ванну с кем-то из них? — вопрос вырвался сквозь стиснутые зубы.

— Они хотели! Но так и не прошли мой тест, поэтому так и не прошли дальше первой базы. Они не заслужили.

МакКаден не спал с богиней? Почему каждая клеточка тела Брохана внезапно вспыхнула?

— Нет мужчины прекрасней моего брата. Он достоин любой. Более чем достоин.

— Если это так, тогда почему он?.. — она сжала губы, замолкая. — Я одарила его единственным поцелуем. Достаточная награда за его жертву.

Он нахмурился.

— Мой брат отказался от своего бессмертия ради единственного поцелуя?

— Я настолько хороша. — она ополоснула волосы.

Мыльный пузырь, появившийся над выпуклостями, привлек его внимание, и он подавил стон. Возможно, Брохан никогда не узнает, как ему удалось остаться на месте и не броситься к ней.

— Расскажи мне о своем тесте.

Виола села на скамейку и наклонилась, до последнего дюйма воплощая викторианскую леди, одетую в оборки и кружева. Вода брызнула на ее вытянутые ноги.

— Я бы предпочла поговорить о тебе? Ну, я уже знаю, что ты был прославленным убийцей демонов на небесах и главным раздражителем в реальности, которую мы сейчас занимаем, но не более того.

Она интересовалась его прошлым? «Притворись, что твоя грудь не выпячивается».

— Я прославленный убийца, да. Я любил свою работу. Но брата я люблю больше.

— Ты пал с небес, чтобы остаться с МакКаденом? Вау. Ты ценишь преданность так же сильно, как и я, — сказала она ошеломленно. — Разожги мое любопытство. Ты достоин всего этого? — она провела кончиком пальца по своем пупку, и Брохан сглотнул. — Давай выясним. Как только ты влюбишься в меня, я проведу свой тест.

Вид этой женщины… «Сосредоточься».

— Что именно женщина, обрекающая невинных бессмертных на гибель, считает достойным, если не принуждение мужчины подписать себе смертный приговор?

— Поверь мне, — промурлыкала она. — ты скоро это выяснишь.

«Не подходи ближе и не трогай ее».

«Не надо».

«Не…»

Нет! Он тяжело дышал, каждый вздох резал его легкие.

— Заканчивай мыться. — полотенце. ей нужно полотенце. Да. Он переместился в Падение и вернулся, держа в руках махровую ткань. Виола не поменяла позы. — На сегодня ты использовала достаточно воды.

— Сэр, да, сэр. — промокшая, раскрасневшаяся и крайне порочная, она прислонилась к стене и подставила ногу под струю воды. — Только… Разрешите мне немного задержаться, сэр. Мои мысли становятся только грязнее. Их бы не мешало хорошенько промыть.

— Не испытывай мое терпение, богиня. До сих пор я был добр к тебе. — намного добрее, чем она того заслуживала, что шло вразрез его низменных инстинктов. — Это может измениться в любой момент.

— Что мне, по-твоему, надеть? Кое-кто забыл принести мне пеньюар. Или мне разгуливать голой?

Снова зарычав, он вернулся в свою комнату в Падении, где забрал несколько предметов одежды из шкафа. Затем вернулся в то же самое место и… перестал дышать. В ожидании его прихода Виола сменила местоположение. Теперь она стояла всего в нескольких шагах впереди. Так близко, что он увидел золотые искорки в ее глазах цвета виски.

Его сердце бешено колотилось.

— Богиня?

— У меня к тебе вопрос, — произнесла она нараспев, глядя на него снизу вверх. Ее вишнево-красные губы были приоткрыты, и стон наслаждения, казалось, готовился вырваться наружу. — Насколько ты сильно меня хочешь, монстр?