Звел в собi посадити
Червону калину.
Будут пташки прилiтати,
Калиноньку исти,
Будут менi приносити
З Украшии вiстi!
Голос Галины был звучный и душевный, казалось, ему было тесно в душной комнате.
Песня раздвинула стены и ушла за пределы хутора, разлилась по полям, лесам, полонинам.
Она тронула души сидящих за столом.
Старик сидел и угрюмо смотрел на клеенку.
Было видно, что песня вывернула наизнанку и душу Рогозного. Кто знает, может быть, он вспомнил свои юные годы, а может быть, тяжелым грузом давило на него темное прошлое. Он наливал самогон и жадно выпивал. И вдруг крикнул:
- Хватит! - и стукнул по столу так, что подпрыгнули стаканы. Заткнись! Хватит!..
Старики и Галина, чуя недоброе, ушли из комнаты.
- Эй, вы!.. - Клим выкатил пьяные глаза на Мирона и Тура. - Пора спать!..
Он взял автомат и, опираясь на Марию, вышел в сени. Они отодвинули сундук, спустилась в схрон.
Отец Галины принес сено, разложил его в углу комнаты, накрыл одеялом.
- Можете спать, - буркнул он и вышел.
Тур спал крепким сном. К Леваде сон не шел...
- Павло! - Он услышал шепот Галины. Луна высвечивала девушку у окна. Левада потихоньку, чтобы не разбудить Тура, поднялся, подошел к Галине.
- Как здесь оказалась? - спросил он.
- И ты с ними? - Галина сделала вид, что не расслышала вопроса. - Боже мои, и ты...
- Галина, ответь, что ты здесь делаешь? - повторил вопрос Левада.
- Я у родителей... А ты бандит, да?
- Нет, я не бандит, Галя... Ты должна меня понять...
- Что я должна понять? Что? - В глазах Галины появились слезы. Скажи, Павло, что я должна понять?.. Ну... Скажи!
Левада уклонился от прямого ответа.
- О том, что ты меня знаешь, ни слова... Понимаешь, Галинка, милая, ни слова...
- А кто ты на самом деле? - спросила опять Галина. - Что я должна думать?
- Я не могу сказать. Потом все поймешь... Я твое письмо получил....
- Правда, Павлуша, ты не бандит?
- Я люблю тебя, родная. - Левада обнял и поцеловал Галину.
Отец Галины вышел на рассвете во двор, вывел из хлева корову, привязал ее за сараем. Вернулся во двор. Было видно, что на душе у старика скребут кошки.
Он ударил ногой ведро, которое покатилось с жестяным звоном по двору. Из закутка выскочил охранник Рогозного. Старик, не глядя на него, повесил ведро на забор.
- Ты что, взбесился, дед? - оказал охранник. - Я думал, чекисты нагрянули...
- Это вы все взбесились, нечистая вы сила...
- Ну, поговори мне еще, старый хрыч, - пригрозил охранник. - Не спится... Не поладил. со старухой, что ли?
Старик зло сплюнул в его сторону. Охранник скривил рожу и удалился.
Старик постоял во дворе, нервно потоптался. А затем почти бегом направился в амбар, открыл ящик.
- Убью стерву! - злобно сказал он, раскидывая тряпье, за которым блеснуло ружье. - Порешу и гада!
Он зарядил ружье и направился в сени. Пытался открыть схрон. Но в это время из дома выглянул Левада.
- Ты что, батько? - Левада отнял ружье и забросил его на чердак, взял под руку вконец расстроенного старика и отвел в сторонку.
- Я все равно их убью! - говорил тот, размахивая дрожащими от злобы руками. - На, стреляй!.. Фашисты не убили... Так свои...
- Тише, батько! Не шуми, - успокоил его Левада. - Не надо шуметь... Попей холодной водички из колодца... Знаешь, как помогает. Иди...
Старик вышел, сел на пороге и от бессилия заплакал.
Генерал Свиридов из своего кабинета вел разговор по телефону:
- Да, да, Илья Петрович! Свяжитесь с польскими товарищами и совместно с ними, как договорено, обеспечьте переход. В течение десяти дней. Нет, не изменились, сигналы те же. Желаю успеха!
Бункер. Клим Рогозный схватился за ручку настройки приемника, пробежал шкалу.
Гук сидел рядом и прислушивался к трескучим звукам приемника.
Рогозный нашел нужную волну. Оба прильнули к приемнику и жадно ловилм каждое слово. На русском передавали:
"...Мощь фашизма лежит в руинах, но мощь коммунизма угрожающе возросла.
Фокус внимания во внешней политике смещается смело.
Советский Союз, главный союзник западных держав в войне, стал их главным противником в мире".
Передача закончилась, Рогозный выключил приемник.
- Так оно и есть, - улыбнулся он. - И будь спокоен, наш фокус тоже верный.
- Полный порядок! - Гук довольно потер руки.
Рогозный, Гук и Дубовой приближались к поляне, на которой через деревья была видна группа Мирона. Подойдя вплотную и поздоровавшись с группой, Рогозный сказал:
- У нас впереди очень важные дела.
- А я влип, холера ясна, - сказал полушутя Мирон. - Клянусь, не повезло.
- Мы оценим твои заслуги. Оценим! - пояснил Рогозный. - За нами не пропадет... Ах, да, чуть не забыл, даю в помощь Дубового.
- Ладно, - сказал Тур. - Не помешает.
- Вы будете действовать самостоятельно, - заговорил уверенно, по-командирски Рогозный. - Как организованная военная группа... Командиром назначаю Тура.
- Ясно, - ответил первым Мирон.
- Второе: для обеспечения операции мы создаем иллюзию ликвидации подполья, - сказал Рогозный. - Согласно уговору, до вашего прибытия вое операции будут приостановлены.
- Сколько займет переход туда и обратно? - спросил Гук.
- При благополучном исходе до десяти суток, - ответил Тур.
- И третье: не наделайте шума на границе, - продолжал Рогозный. - Это грозит провалом.
- Понимаем! Нам можно уходить? - спросил Тур.
- Да, можно, - сказал Рогозный. Он крепко пожал всем руки: - Ждем в срок!
Группа Тура в сумерках подошла к границе. Останоаились. Залегли... Время тянулось медленно...
- Не напороться бы, - с тревогой оказал Дубовой.
- Ну что заныл, пся крев? - оборвал его Мирон.
От группы отделились Мирон и Дуда... Они осторожно подошли к линии границы, прислушались...
Недалеко притаился пограничный наряд старшины Дзюбы, их маскировочные халаты слились с местностью...
По ту сторону границы замерлм жолнежи...
Мирон тихо свистнул, и группа Тура короткими перебежками пошла на преодоление государственной границы...
Дубовой зацепился за какую-то проволоку, растянулся на земле...
Мимо советских и польских пограничников группа перешла на польскую территорию.
Сушенцов, Зося и Гришутка заканчивали завтрак. Зазвонил телефон.
- Иду, - бросил Сушенцов в трубку. - Подождите.
Зося встревоженно смотрит на него.
- Пока, сынок! - Он поцеловал Гришутку и Зосю. - Не скучайте.
- Приходи обедать! - напомнила Зося.
Кабинет Сушенцова. Обрывки его доклада:
- Так точно, товарищ генерал, прошли... Метрах в двадцати от нарядов... Да, Кузьмич наблюдал... Уверен, не заметили... Записку передам сегодня...
В кабинет Свиридова зашел генерал Осадчий. Обменялись рукопожатием.
- Молодцы, - сказал Осадчий. - Удачно получилось.
- Ознакомьтесь. - Начальник войск протянул эаписку.
- "Возвращение первого-пятого сентября. Маршрут тот же. Риск оправдан", - прочитал Осадчий. - Ну, что же, будем ждать.
- Видно по всему, Рогозный форсирует события, - произнес Свиридов.
- Мосты сожжены, - поддержал его Осадчий. - Надежда на новых покровителей.
- А что дальше?
- Дальше? Будем следить, что придумают Рогозный и Хельмар. Теперь одной веревочкой связаны.
В довольно-таки вместительной стодоле, покрытой соломой, старик с Галиной складывали сено.
Отец подавал его вилами наверх, Галина по-хозяйски укладывала.
- Опять несет нечистая сила, - сказал старик, издали увидев в проеме дверей Рогозного и Гука. - Не показывайся на глаза.
Галина плюхнулась, утонула в сене.
- Слава героям! - сказал Рогозный. Старик молча подбирал сено на токовище и складывал, его в угол.
- Чего молчишь? - грозно спросил Рогозный.