Да, знаю. Я тот еще ублюдок, если испытываю такие чувства к младшей сестре своего лучшего друга. Вот почему я заставляю себя вернуться к более важной проблеме.

Несмотря на то, что я единственный, кто остался с физическим напоминанием о том дне, эхо прошлого до сих пор преследует нас всех. Оно следует за нами, нашептывая каждому, что это еще не конец. Что-то большое надвигается; и мы все это чувствуем.

Только по этой причине я вообще терплю присутствие брата в одной комнате со мной. Тем самым братом, которого я оставил много лет назад, после того как он и остальные чертовы Морелли полностью раздавили мою душу.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — я бросаю взгляд в сторону нового голоса и вижу, как Хейден смотрит на моего брата так мрачно, что даже я чувствую угрозу. — Но разве этот звонок не закончился, едва начавшись? — мой блондинистый друг сверкает идеально ровными белыми зубами в улыбке, но в его словах слышится скрытая угроза. Хейден — один из самых отчаянных моих братьев по клубу. Мы называем его Кеном из-за его напускного образа красавчика, но пусть никого не обманывает это безобидное прозвище. Он всегда первый бросается в самую гущу драки и с такой же легкостью выходит из нее, весь в крови и с улыбкой настоящего психопата.

Таннер, стоящий рядом с ним, фыркает, привлекая мое внимание к себе. Рыжий улыбается, сверкая своей обаятельной улыбкой.

— Разве это не величайшая шутка из всех? — наклоняет голову, его карие глаза изучают Ромео. — Дек предпочел бы тюрьму или смерть от руки какого-нибудь наркобарона, чем иметь дело со своим ублюдочным братцем, — широко улыбается он Ромео, источая свое харизматичное обаяние.

Я практически чувствую, как Ромео ненавидит эту дерзкую парочку, его раздражение почти осязаемо. Мы, может, и похожи внешне, но Ромео никогда не умел сдерживать свою ярость, особенно когда его провоцируют. Скрывать свои эмоции — это то, моя супер сила, в то время как он всегда терпел неудачу.

— И раз уж мы все еще сидим за этим столом и слушаем, как ты несешь чушь, — бас Купа эхом разносится по комнате, притягивая к нему все взгляды. Он скрещивает свои огромные руки на широкой груди, выглядя при этом максимально угрожающе. — Нам не нужна была твоя «помощь», как ты это называешь, — он подталкивает плечом Эйса рядом с ним. — Он все равно, скорее всего, опоздал бы на драку. Сколько времени у тебя уходит на укладку своей прически?

Единый смешок наполняет комнату он исходит от моего брата. Затем мы все замолкаем, ожидая, когда Эйс внесет свою лепту. Его глубоко посаженные темные глаза искрятся юмором, а на губах появляется легкая улыбка, но он больше ничего не делает. Он просто остается сидеть, не отводя взгляда смотрит на Рома и неторопливо крутит в руках свой грозный черный охотничий клинок.

Я видел, как менее стойкие мужчины буквально мочились в штаны под пристальным взглядом Эйса Донована. Видел, как они тряслись лишь от его безмолвной угрозы. Блядь, даже у меня возникает желание отвести взгляд от его пронизывающих, убийственных глаз, которые даже не сфокусированы на мне.

Я снова обращаю внимание на Ромео в конце стола. Надо отдать ему должное, он не съеживается под взглядом Эйса. Напротив, он выпрямляется еще больше. Его верхняя губа изгибается в рычании, которое так и не срывается с его губ. Он видит угрозу, исходящую от Эйса, и отвечает на нее такой же молчаливой угрозой.

Вот оно. Именно в такие моменты я вспоминаю, что мой близнец — лидер своей собственной империи. Лидер могущественной семьи Морелли, их глава, их Босс... их Дон.

На стуле, где сидит мой брат, сейчас находится хладнокровный убийца. Тот самый хладнокровный убийца, которого я так часто вижу в своем собственном отражении. Как бы я ни пытался отградиться от своего прошлого, подобные моменты напоминают мне, что я никогда не смогу по-настоящему от этого убежать. Кровь Морелли течет по моим венам, и каждый удар сердца напоминает, кто я есть на самом деле.

Лжец, убийца, преступник, злодей.

Эти слова бьются в такт с моим сердцем, укрепляя то, что я всегда знал в глубине души: я никогда не был и никогда не стану кем-то большим, чем тот, кем я являюсь сейчас, прямо здесь, черт возьми.

Все мои братья смотрят на единственного человека, с которым я действительно делю одну кровь, с которым делил материнское чрево. Тишина опускается на нас всех, напряжение нарастает, пока я не начинаю думать, что одно движение заставит тела броситься через стол навстречу угрозе.

Именно в такие моменты заставляют меня выпрямиться, ведь я знаю, что выбрал правильных людей, чтобы назвать их братьями. Братья, которые готовы броситься в самое пекло ради меня, даже если эта перестрелка вообще их не касается. Моя «настоящая» семья и близко не стоит с этими людьми.

— Хватит, — громкий приказ Оуэна разносится по тихой комнате, разрывая напряжение, которое разрослось между нами и посторонним в нашей компании. — Мистер Морелли пришел сюда, чтобы протянуть нам руку помощи, и вы все будете сидеть и слушать, что он хочет сказать, — говорит он, нахмурив свои темно-серые брови.

Ромео самодовольно улыбается Эйсу, затем оглядывает всех присутствующих, его лицо выражает абсолютное превосходство.

— Спасибо, мистер МакГрегор. Приятно видеть, что хотя бы у одного из вас тестостерон под контролем.

— Даже если он ведет себя как чертов наглый маленький засранец, — рычит Оуэн, его ирландский акцент слегка смягчает голос. Никто не отводит взгляд от Ромео, когда все тихо посмеиваются. — Он пришел сюда с некоторой информацией о нашем друге. И как бы мне ни было противно это говорить, возможно, нам придется принять его помощь в этом деле, — заканчивает он.

Наш друг, как выразился Оуэн, — это никто иной, как Антонио Пелоси. Именно он заставлял нас всех нервничать последние несколько месяцев. Мы развалили всю его операцию несколько месяцев назад, и, похоже, он решил затаить обиду.

Хоть операция по устранению Пелоси прошла по плану, но это не значит, что не осталось незавершенных дел, которые нужно было довести до конца. Мы и не подозревали, что у него есть запасные варианты на случай, если его схватят. Лишь когда мы увидели, как дом Софи охватило пламя, мы поняли, что его влияние гораздо больше, чем мы думали. Ему даже не пришлось произнести ни слова, чтобы вокруг нас все начало рушиться.

Мы быстро разработали план, чтобы решить проблему. Было очевидно, что Антонио не играет по правилам и готов добраться до клуба через кого угодно, даже если этот человек не имеет к делу никакого отношения. Поэтому мы все по очереди охраняем тех, кто уязвим, — женщин в нашей жизни. Девушку Лиама, Тейтум, ее подругу-хакера Максин, и особенно Софи — у всех них есть постоянный телохранитель, пока мы не найдем Пелоси и не разберемся в том, что он замышляет.

Хотя Тейтум на самом деле не нуждается в охране, я бы выбрал ее на своей стороне в любой драке против большинства мужчин. Она просто позволяет Лиаму заботиться о ее безопасности, в отличие от Макс, которая терпеть не может, когда ее кто-то сопровождает, и постоянно сбрасывает охрану с хвоста. Жду не дождусь, когда это аукнется и укусит нас за задницу.

А Софи? Ну, она вообще не знает, что за ней наблюдают. Если бы она поняла, что мы ее охраняем, она тут же подключила своего старшего брата, детектива Дэймона Сантоса, а это то, чего мы никак не можем допустить.

Если он вмешается, то полностью возьмет все под контроль, лишив клуб свободы действий и возможности разобраться с ситуацией так, как нужно. Дэймон будет действовать только в рамках закона, но мы-то все знаем, что единственный способ, которым можно решить эту проблему — пройти кровавым путем.

Хотя с момента пожара больше ничего не произошло, ощущение надвигающейся катастрофы не исчезает. Поэтому мы продолжаем соблюдать меры безопасности и ждем. Ждем, ждем и ждем. Если честно, я просто хочу, чтобы что-нибудь уже случилось, чтобы у меня был повод пристрелить кого-нибудь.

Присутствие Софи в последние несколько месяцев постепенно стирает тонкую грань, удерживающую мою ярость внутри. Мне нужно кого-то избить, причинить боль, и я боюсь, что если это желание не направить на того, кто его заслуживает, оно проявится иначе. В других темных и возбуждающих формах.

Ромео первым откидывается на спинку стула, по-видимому, закончив позировать. Все остальные, один за другим за этим столом следуют его примеру, отодвигая свое нарастающее раздражение, чтобы получить информацию, ради которой мы все здесь собрались.

— Как я уже говорил, вы нарисовали огромную мишень на своих спинах, провернув это дело с Антонио, — говорит Ромео, залезая в нагрудный карман рубашки. Мы все молча наблюдаем, как он достает новую сигарету из пачки, зажимает ее губами и поджигает. Он глубоко вдыхает дурно пахнущий “гвоздь для гроба”, прежде чем выпустить ядовитый дым в воздух. — Очень большую, — выдыхает он.

— Это мы уже поняли. Теперь мы должны быть начеку как никогда раньше, — рычит Лиам. Его терпение подходит к концу, чем дольше он смотрит на Ромео.

— Вам придется сделать больше, чем просто это, — язвительно бросает Ромео, засовывая руку за спину и вытаскивая стопку фотографий. Он разбрасывает их по столу перед нами. Они разлетаются, словно черно-белая мозаика. Первое, что я вижу, — это пустая кухня. На другой фотографии изображена спальня, лишенная всякой мебели. На каждой фотографии показаны интерьеры большого пустого дома.

— И что это? Ты подрабатываешь агентом по недвижимости? — спрашивает Хейден, а Таннер подхватывает мысль:

— Быть крутым мафиозным боссом не так уж и здорово, да? — наигранно дует он губы.

Ромео мрачно смотрит на них, но губы его тронуты легкой усмешкой.

— Это фотографии из дома Пелоси, — произносит он.