ПЯТНАДЦАТЬ

ПЯТНАДЦАТЬ

ТЕЙТУМ

Мои лёгкие кричат в груди, требуя спасения от этого безумного мужчины, сжимающего мою жизнь в своей огромной руке. Мы смотрим друг на друга, пока моё сердце не начинает биться втрое быстрее. Его глаза цвета какао, почти чёрные от желания доминировать, выражают стремление контролировать ситуацию, в которой он не имеет никакой власти. Он молчит, изучая меня долгое время. Всё это время мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвётся.

Я хватаюсь за его запястье, которое держит меня, и пытаюсь оттолкнуть его. Желание дышать контролирует каждое моё движение, когда я вонзаю свои ногти в его кожу. Лиам обнажает передо мной зубы, демонстрируя дикость, как бы предупреждая меня. Но я знаю, что он не забыл, что у меня тоже есть свои клыки.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но безуспешно. Сохраняя зрительный контакт, я извиваюсь под ним. Пинаюсь ногами и кручу бёдрами, пытаясь сбежать от того, что должно случиться. Несмотря на все мои усилия, единственный ответ, который я получаю, — это сдавленный стон моего нападающего, когда его эрекция прижимается к моему бедру, обещая всё те грязные вещи, которые словами не передать.

Я открываю рот, хватая воздух, который никогда не придёт. Моё зрение начинает темнеть по краям. Его дикий взгляд — это единственное, что я вижу сквозь слезы. Скоро я потеряю сознание. Одна эта мысль должна заставить меня бороться сильнее, но вместо этого я чувствую лишь желание тереться о него, пока он не поместит свою твёрдую длину именно туда, куда я жажду.

Я чувствую, как мои глаза начинают закатываться, а руки становятся невыносимо тяжёлыми.Борясь за то, чтобы оставаться в сознании, но я вот-вот проиграю войну.

И как только я начинаю скользить в пространство между жизнью и смертью, Лиам слегка ослабляет хватку. Позволяя сладкому, заветному воздуху ворваться в мои лёгкие и облегчить боль. Я судорожно вдыхаю новую жизнь, и моё зрение проясняется, только чтобы вновь потемнеть, когда он с силой прижимает свои губы к моим.

Я стону, когда он снова лишает меня дыхания. Мои руки, словно сами по себе, обвиваются вокруг его массивных плеч и держатся изо всех сил.

Он окружает меня, вторгаясь повсюду одновременно, когда его язык прорывается через барьер моих губ. Я раскрываюсь перед ним, как цветок под первым лучом солнца, вонзая ногти в его покрытые кожей плечи, пока мой язык танцует с его.

Наш поцелуй - звериная штука. В нем одни губы, зубы и языки. Толкающие и тянущие. Кусающие и сосущие. Я чувствую, как мои губы распухают от его жестокого обращения, когда он принимает то, что причитается, и не оправдывается.

Его рука, всё ещё находящаяся на моём горле, снова сжимается, и я вновь борюсь за очередной глоток свежего воздуха. Роскошь, которую может предоставить только он.

— Чувствуешь это? — его хриплый голос вибрирует против моих губ, посылая волны осознания по всему телу. — Желание дышать, но невозможность это сделать. Это всегда вне досягаемости, когда тебе кажется, что вот-вот задохнёшься.

Я пытаюсь кивнуть, но он снова атакует мои губы, не давая мне ответить. Его свободная рука скользит по моему телу, останавливаясь на воротнике моего худи, прежде чем схватить его. С одним резким рывком он разрывает плотную ткань, обнажая чувствительную кожу под ней.

Если бы я могла ахнуть от этого грубого проявления доминирования, я бы так и сделала. В груди вырывается сдавленный стон, и мои соски напрягаются до боли. Даа. Это то, чего мне не хватало.

— В таком состоянии ты оставила меня три года назад. Постоянное удушье, что-то между жизнью и смертью. Бесконечно задыхаясь, но никогда не чувствуя сладостного облегчения, которое приходит с глотком свежего воздуха, — рычит он снова, прежде чем позволить воздуху проникнуть в мои лёгкие. Его глаза вспыхивают, когда он слышит мой пронзительный вдох. — Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил, но как я могу это сделать, когда ты — мой воздух, Тейт, — признаётся он, прикусывая мою нижнюю губу. — Мне давно пора сделать вдох, которого ты меня лишила. Я возвращаю тебя и забираю то, что принадлежит мне, малышка, — заявляет он с окончательной уверенностью.

Каждый голос в моей упрямой голове кричит и бунтует против него. Он говорит, что я никогда не была его собственностью, и как он смеет утверждать обратное. Но даже когда мой разум кричит эти слова, моё сердце знает правду.

Даже в те годы, когда я была далеко, я всё равно принадлежала ему. Как я могла не принадлежать? Не тогда, когда он так полностью захватывает меня. Я воздерживалась не из-за глупого выбора, который сделала, чтобы защитить собственное сердце. Я сделала это, потому что в глубине души знала, что все еще принадлежу этому мужчине. Я боролась со всеми своими желаниями поддаться ему, и я так чертовски устала от этой борьбы. Это изнурительно — сдерживать все эти плотские желания, которые я испытывала только к нему.

Поэтому я перестаю бороться. Я перестаю сопротивляться ему, перестаю сопротивляться себе. Перестаю беспокоиться о том, куда всё это приведёт. В этот момент мне всё равно. Всё, чего я хочу, — это он.

И так, прежде чем он снова успеет сжать моё горло, я смотрю ему в глаза, поднимаю голову от стола и говорю:

— Тогда чего ты ждёшь? — Я не даю ему точного согласия, но и отказа тоже нет.

Дикий взгляд, который он бросил на меня раньше, даже близко не сравнится с варварским блеском в его глазах, когда он улыбается мне сейчас. Словно сам дьявол вселился в него.

— О, как же я наслажусь тем, что заставлю тебя пожалеть о своих словах, — он усмехается, его смех одновременно полон юмора и тёмных обещаний. — Вдыхай свой драгоценный воздух, пока можешь, Богиня. Скоро у тебя не останется воздуха в лёгких, когда ты рассыплешься в моих объятиях.

Я не притворяюсь, что не понимаю, о чём он говорит, когда делаю глубокий вдох и задерживаю его. Проходит лишь доля секунды, прежде чем он снова сжимает моё горло, лишая меня воздуха. Затем он приподнимается и отдаляется от моего тела, забирая с собой свой обжигающий жар.

Он тянет меня до тех пор, пока моя поясница не выгибается дугой, так что мои плечи теперь единственное, что удерживает меня на столе. Моя задница висит в воздухе над краем, и только кончики пальцев ног едва касаются твёрдого дерева внизу. Это положение усиливает давление на моё горло, почти болезненно. Я наслаждаюсь крепостью его объятий.

Крепко держа меня за шею, он свободной рукой срывает и без того изодранные остатки моей толстовки. Снимая ее с такой силой, что ткань обжигает кожу, к которой она прикасается, когда ее сдирают.

Он смотрит на моё полуобнажённое тело и ругается сквозь зубы. Мои груди едва удерживаются изношенным, телесным бюстгальтером, который их прикрывает. Когда тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то увидит тебя обнажённой, ты носишь то, что удобно. Но это уже не имеет значения, понимаю я, когда Ли бросает разорванное худи на пол и достаёт нож из кармана.

Он одним плавным движением раскрывает лезвие и в следующую секунду проводит невероятно острым лезвием по моей грудине под одеждой. Его рука заглушает стон, поднимающийся в моём горле, когда лезвие разрезает мою кожу. Не глубоко, но достаточно, чтобы пошла кровь.

Он разрезает лифчик пополам, и мои груди выскакивают на свободу. Пирсинг на напряжённых сосках ярко сверкает под ярким светом лампы, висящей над столом. Я чувствую, как кровь собирается между грудей, образуя густую лужу, прежде чем скатиться к шее.

— Чёрт возьми, — простонал Лиам надо мной, когда он проводит лезвием под моими грудями. Острый кончик царапает чувствительную кожу, вызывая дрожь по всему позвоночнику. Я стону, но из меня не исходит ни звука, пока он тянет острие ближе к моему соску. — Вот так я хочу тебя держать. Дрожащей и отчаянной в ожидании моего прикосновения. Боясь того, что я сделаю дальше. Истекай кровью только ради меня, — прошептал он, прежде чем провести лезвием по моему пирсингу.

Мой визг не выходит за пределы его руки, сжимающей меня, когда нож цепляет и тянет штангу пирсинга. Не причиняя серьёзного вреда, только приятную боль, сопровождающуюся ощущением огня, разрывающего мой сосок. Я извиваюсь под ним, когда жидкий жар собирается между моих ног. Глубокий пульс формируется в моей киске, и я бессильна облегчить эту боль. Я впиваюсь ногтями в его запястье и потираю бедра друг о друга, отчаянно желая освобождения.

Несмотря на то, что я сделала глубокий вдох ранее, мои лёгкие всё ещё горят от необходимости дышать. Как будто чем больше я возбуждаюсь, тем меньше мне хватает воздуха.

— Тебе что-то нужно, малышка? — спрашивает он, и я сдерживаюсь, чтобы не ударить его. Если бы я это сделала, всё бы закончилось для меня ещё хуже. Вместо этого я бросаю на него пронзительный взгляд. Он улыбается, ещё сильнее сводя меня с ума.

Он ведёт нож ниже, делая аккуратные выемки на коже моего живота. Нажимая достаточно сильно, чтобы я знала, что он оставляет за собой маленькие красные следы. Притягивая кровь к поверхности, но никогда полностью не разрезая кожу. Он наблюдает за движением ножа, направленного на меня, его глаза расширены, а губы расслаблены, когда он вдыхает воздух, в котором отказывает мне. Это возбуждает его так же, как и меня.

Он обводит пупок, прежде чем опуститься ниже, дразня кожу, покрывающую мое лоно. Его взгляд снова встречается с моим, когда лезвие опускается ниже моей талии. Если бы я могла задержать дыхание, я бы так и сделала. Но так как я не контролирую ситуацию, мне остаётся только ждать.

Резким движением Лиам разрезает застёжку на моих джинсах. Я слышу, как пуговица падает на пол, когда джинсы ослабевают на моей талии.

Тёмные пятна пляшут перед моими глазами, когда он кладёт нож на стол рядом со мной, прежде чем наклониться. Он знает, что я вот-вот потеряю сознание. Я давно перестала царапать его запястья, приняв свою судьбу.