5

5

— Доброе утро, Гестия.

Я изо всех сил стараюсь не съежиться. На экране моя устрашающая мать за своим старинным столом, ее зловещий телохранитель сбоку. Зловещий потому, что я знаю силу его хватки на моем запястье. Когда я стала слишком большой, чтобы мама могла сама таскать меня по комнатам, она заставила его сделать это. И ему это понравилось. Я чувствовала это не раз. Ему чертовски нравилось хватать меня и тащить по девственно чистым, белым, светлым комнатам, пока я звала на помощь.

Я научилась не протестовать. Согласилась. Позволила им запирать меня в чулане,не издавая не единого звука. Кричала только в своей голове. Это лучше, чем позволять этим людям прикасаться ко мне и наслаждаться этим.

— Мама, — отвечаю я, притворно улыбаясь. — Надеюсь, у тебя все хорошо.

— Я вижу уведомления об оплате в кафе в городе? Надеюсь, это было хорошее заведение.

Я не ерзаю.

— Так и было, спасибо. Театр Тани прямо через дорогу.

— Как у нее продвигаются дела с балетом?

— Ну, Всё отлично. Я собираюсь посмотреть выступление в четверг.

— Мм. Передавай ей от меня наилучшие пожелания. А твои уроки?

— Они начинаются завтра. Кстати, вчера я познакомилась с Дойл. Ну, с Бофорт, урожденная Дойл.

Наклоняясь, она практически стонет от удовольствия.

— Это, должно быть, юная Калла, да? Подружись с этой девушкой, Гестия. Ее отец - прекрасный человек, специалист по корпоративному праву. Он работал в компании твоего отца - твоем наследии - больше раз, чем я могу сосчитать, и он всегда был справедлив.

Это звучит как лекция, осуждающая меня за то, что я просто не знаю все эти вещи. Как будто я не заслуживаю быть единственной наследницей состояния моего отца, потому что не знаю всех тонкостей его бизнеса. О чем она не позволяет мне узнать. Предполагается, что я просто спонтанно узнаю все эти вещи.

— Верно. Калла прелесть. — Я не упоминаю о приглашении, которое отклонила, зная, что это првлечет за собой еще одну лекцию. — Есть причина, по которой ты звонишь? Я не думала, что у нас запланирована беседа до субботы?

— Разве мать не может позвонить своему ребенку?

Мать, конечно. Сенатор Коул, нет. Ей насрать на то, как у меня дела.

— Твой дедушка затрудняется выделить средства, которые нам нужны на четвертый квартал. Он напоминает мне, что инвестиции на определенную сумму должны быть подписаны бенефициаром.

Я съеживаюсь от того, как сильно она сурипит зубами. По крайней мере, на этот раз я здесь не для того, чтобы испытать на себе всю тяжесть ее гнева.

— Я позвоню ему, чтобы убедиться, что он разрешил, — говорю я по двум простым причинам.

Первое: Сенатор Коул действительно заботится о том, чтобы «Cole Investments» оставалась прибыльной. Она входит в совет директоров компании и принимает решения, которые способствуют росту денежных средств.

Второе: у меня нет выбора.

— Проследи. Я позвоню в субботу, в одиннадцать, как запланировано.

Я уверена, что она так и сделает. Я разговариваю со своей дочерью каждую неделю - это одна из фраз, которые она готовит для дебатов в своей предвыборной кампании каждый цикл, чтобы напомнить миру, что она прекрасная мать.

Блевотина.

— Тогда и поговорим с тобой.

Первое, что я делаю во вторник утром после того чудесного телефонного звонка, - заглядываю в бассейн.

Я не хочу соревноваться, поэтому о присоединении к команде не может быть и речи, но я определенно хотела бы иметь доступ к ультрасовременному бассейну в подвале современного здания, которое Калла Бофорт назвала Домом.

Я почти оборачиваюсь, поджав хвост, когда добираюсь до здания факультета Роуз-холл и узнаю кузину Ари, но моя соседка по комнате, должно быть, уже поговорила с ней, потому что она не так холодна со мной, как в воскресенье. Сегодня она не смотрит на меня свирепо, но я не могу сказать, что она так дружелюбна, как была до моей грубости.

— Мисс Коул, верно? — спрашивает она, видя, что я приближаюсь.

Да. Она определенно ничего не забыла.

— Верно.

— Ари сказала мне, что вы двое собираетесь на балет, — говорит она с улыбкой, которая могла бы выглядеть дружелюбной, если бы ее глаза не сузились так сильно. — Я рада слышать, что отношения между вами наладились.

Я киваю пять раз подряд.

— Да. У нас нет проблем. Мы просто пообщались. Спасибо.

— Хорошо, — коротко отвечает она. — Я рада, что все прояснилось.

Короче говоря, она все еще считает меня фанатичной уродкой, но верит, что я притворяюсь.

Я говорю себе, что не несу ответственность за изменение ее восприятия меня. Кого волнует, что кто-то, кого я на самом деле не знаю, думает обо мне? Но в этом-то и проблема. Мне не все равно. Я всегда придавала слишком большое значение мыслям других людей.

— Верно. Я здесь, чтобы спросить о бассейне? В куполе. Как мне зарегистрироваться, чтобы им пользоваться? — Я быстро добавляю: — Я не хочу пробоваться в команду, но полагаю, студенты могут время от времени им пользоваться?

Она кивает.

— Абсолютно все наши объекты открыты для всех студентов. Есть часы, отведенные для команды, и другие - для клуба плавания, но в остальное время ты можешь просто прийти в любое время.

— Есть команда и клуб?

Она кивает.

— Команда представляет Ротфордский университет на соревнованиях, но клуб - это просто любители плавания, слишком быстрые и серьезные, чтобы захотеть делить бассейн со случайными посетителями. Вы можете быть членом клуба плавания, не являясь частью настоящей команды колледжа.

— Понятно. Как мне подать заявление, чтобы попасть в клуб?

Я, как правило, не спортивный человек, но я точно знаю, что если я не найду способ израсходовать все потребляемые калории, у меня будут проблемы с Сильными мира сего. Оно того просто не стоит. Плавание - наименее ужасный из всех вариантов, которые я пробовала. Я ненавижу бегать изо всех сил. Моя большая грудь превращает это в особую форму пытки. И я просто не из тех людей, которые увлекаются командными видами спорта. Я знаю, что буду регулярно посещать бассейн, так что с таким же успехом могу записаться на него.

— Просто воспользуйтесь своим студенческим онлайн-порталом, — говорит администратор. — Не более чем в трех клубах Ротфорда плата не взимается. Это покрывается за счет стоимости обучения. Если вы зарегистрируетесь более чем на три клуба, с вас будет взиматься номинальная плата в размере десяти долларов за каждый дополнительный клуб.

Десять долларов. Это кажется довольно смешным, учитывая, что плата за обучение в этом заведении составляет высокие пятизначные цифры в год.

— Спасибо, что дали мне знать. Пока я здесь, могу я проверить почту моего «Дорогого незнакомца»? — Спрашиваю я, немного чересчур нетерпеливо.

В конце концов, сегодня только вторник. Ответа не будет до пятницы. Но я отправила свое письмо в понедельник вечером. Возможно, мой друг по переписке почти такой же нетерпеливый, как и я.

— Извините, я не вижу никакого письма для вас. — Она одаривает меня улыбкой, в которой нет ничего, кроме сожаления, не скрывая, что находит меня немного жалкой.

Я чувствую, как мое лицо заливается румянцем.

— Без проблем. Спасибо за вашу помощь.

Я беру свой телефон, чтобы чем-нибудь заняться. У меня, конечно, нет никаких сообщений. Таня в это время на репетиции или на занятиях со штангой, и мы уже договорились встретиться за ланчем, но я открываю студенческий портал, чтобы записаться в клуб плавания. Нет времени лучше настоящего.

Боковое зрение предупреждает меня, что я уже подошла к стеклянной двери в передней части здания, когда неожиданно обнаруживаю большую тень, преграждающую мне путь. Я отрываю взгляд от телефона и обнаруживаю, что мои губы приоткрываются от удивления.

— Ты, я, снова дверной косяк. Нам пора прекратить так встречаться, извращенка. Что подумают соседи? — Себастьян пытается стереть в порошок все клетки моего мозга, которыми я сейчас обладаю, одаривая меня улыбкой, демонстрирующей долбаные ямочки на щеках.

У мужчин, похожих на него, не должно быть ямочек на щеках. Это просто несправедливо.

При свете дня он значительно красивее, чем я помню, а это о многом говорит. В воскресенье вечером от его вида у меня уже перехватывало дыхание, но теперь я точно помню оттенок его глаз. Они глубокого лазурного цвета, контрастирующие с его загаром и темными волнистыми волосами.

Он был таким высоким в воскресенье? Я не совсем коротышка в свои пять футов восемь дюймов, но он возвышается надо мной на целую голову.

— Себастьян. — Мне кажется, или у меня слишком хриплый голос? — Соседи будут думать значительно меньше, если ты перестанешь называть меня извращенкой.

— Тогда как мне тебя называть? Вуайеристка? Подглядывающая?

— Я пришла в свою комнату. — Я скрещиваю руки на груди, прищурив глаза. — Я не виновата, что ты там устроил вечеринку.

Он наклоняет свое большое мускулистое тело вперед, его улыбка становится шире, а голос понижается до шепота.

— Но потом ты осталась, — напоминает он мне. — Ты наблюдала.

Что-то в его тоне проникает прямо в мое сердце, и теперь я нервно ерзаю, между ног нарастает жар. Отлично. Он буквально заставляет меня намокнуть в большом общественном коридоре.

— Когда-нибудь слышал о шоке? — Я отвечаю, радуясь, что, по крайней мере, моя способность говорить в его присутствии лучше, чем два дня назад.

— На самом деле, да, — возражает он. — Учитывая тот факт, что я учусь на последнем курсе медицинской школы.

Он собирается стать врачом? Черт. Если у его клиентов не возникнет проблем, когда они войдут в его офис, у них будут проблемы с сердцем на выходе.

— Но вот что я тебе скажу. Шок не заставляет тебя прикусывать губу и краснеть, как школьница. Это скорее симптом желания, Гестия, дорогая.

— Я - Тиа, — парирую я. — И я не покраснела и не прикусила губу.

Наверное, так оно и было.

— Так и было, — настаивает он, небрежно пожимая плечами. — И когда ты будешь готова принять это, не стесняйся присоединиться к нам.