3

3

Дорогой приятель!

Мне неловко представляться, не назвав своего имени. Мне 22 года, и я бакалавр до получения юридического образования. Я прожила в Нью-Мексико всю свою жизнь. Я так взволнована приездом в Торн-Фоллс. Моя мать была против моего отъезда из штата, но что она могла сказать после того, как меня приняли в Ротфорд?

Я втайне очень рада, что мне назначили друга по переписке, который знает Ротфорд. Почему? Я здесь никого не знаю. Приятно быть в контакте с кем-то, кто знает, что к чему, даже если это анонимно. Хотя причина совершенно непонятная.

Будь в безопасности.

Три месяца назад, в конце последнего семестра, какой-то парень-первокурсник покончил с собой на вечеринке в колледже, но не раньше, чем убил вместе с собой еще семерых студентов. Насколько я понимаю, он спешил в один из «домов» в Ротфорде - здесь их не называют братствами, но, похоже, это то же самое, - и он не успел.

Новость вызвала настоящий ажиотаж, учитывая, насколько уважаемым считается этот университет, и нельзя было допустить, чтобы преподаватели ничего не предпринимали по этому поводу. Они придумали систему поддержки «Дорогой незнакомец».

Это просто. Каждый ученик находится в паре с другим - из другого класса. Они берут за правило подбирать новичков к людям, которые хорошо знают кампус, и каждую неделю они должны писать друг другу письма, отвечая на вопрос, предложенный преподавателями.

Мне нравится идея «Дорогого незнакомца», потому что я здесь никого не знаю. Мне не нравится причина, по которой это было реализовано, но я по-прежнему с нетерпением оставляю свою рукописную записку в административном здании первым делом утром в понедельник.

На этой неделе руководящим принципом было: «Представьтесь. Скажите, что вы думаете о приезде или возвращении в кампус. Расскажите своему адресату, что вы думаете о системе назначенных «друзей по переписке»», и я горжусь тем, что сделала это кратко, без излишеств.

С другой стороны, мне удалось упомянуть свою мать в первом абзаце, но как я могу не упомянуть, когда она такая неотъемлемая часть моей жизни?

Кажется, я припоминаю, что она была хорошей мамой, когда я росла. Конечно, у нее были правила, но я всегда была из тех детей, которые с радостью делают то, что мне говорят, так что это не было предметом спора. Я помню веселые пикники, долгие прогулки в солнечные дни, парк развлечений. Я не знаю, то ли потеря отца что-то с ней сделала, то ли она просто не была готова справляться со своим ребенком после того, как у меня выросли сиськи, но все изменилось, когда я была подростком. Мне было недостаточно получать хорошие оценки и делать то, что должна была, я также была вынуждена следовать ее примеру во всех других аспектах своей жизни: посещать ее старую среднюю школу, посещать ее точные внеклассные занятия, независимо от того, чем я хотела заниматься, и, самое главное, иметь определенный вес.

Видите ли, маму любой парень назвал бы милфой. Пятьдесят один год, сложена как фитнес-модель, с тоненькой талией и мускулистым телом. У нее чашка «Б» - эти маленькие сиськи прячутся под строгими блузками.

Но у папы итальянские корни, и с самого начала я была сложена иначе; мои бедра шире, полнее, и да, к тому времени, когда мне исполнилось двенадцать, моя грудь была больше, чем у нее. Тогда-то и начались диеты. И последствия, когда я не смогла соответствовать ее невозможным стандартам.

После десяти лет ее постоянных выговоров, оскорблений и наказаний я знаю, как избежать основной нагрузки, а ко всему остальному я привыкла. Я не думаю, что попыталась бы вырваться у нее из-под контроля, если бы не Роберт.

Роберт, парень, с которым она посоветовала мне встречаться. И мужчина, за которого она хочет, чтобы я вышла замуж.

Я перечитала записку и подумывала начать все сначала, стерев все упоминания о ней, но у меня был только один лист хорошей плотной бумаги для корреспонденции, и мне не хотелось переписывать все это заново. Мне придется приложить сознательные усилия, чтобы не сводить все, что я делаю здесь, к ней. Весь смысл пребывания здесь в том, чтобы избегать ее тени. По крайней мере, на какое-то время.

Мой план прост: держаться подальше от юридической школы и вопреки всем надеждам надеяться, что Роберт найдет другую пешку, на которую можно пустить свои когти. Если он отвергнет меня, она ничего не сможет сказать, не так ли? И даже если из этого ничего не выйдет, это даст мне несколько лет свободы, прежде чем я найду другой способ вырваться у нее из-под контроля.

К крайнему сроку, в возрасте двадцати пяти лет, я должна быть от нее подальше, несмотря ни на что. Я не настолько глупа, чтобы думать, что после этого буду в безопасности.

Сегодня - день знакомства. Поскольку я поступаю в аспирантуру, у меня нет группы, за которой я могла бы следить, но факультет назначил мне гида на первый день - великолепную девушку в красном сарафане и белом кардигане, с длинными волосами, собранными в строгий пучок, - чтобы она показала мне окрестности.

Она выглядит совершенно сногсшибательно, хотя и не совсем современно; никто бы и глазом не моргнул, если бы ее ограбили и бросили в 1980 году.

— Калла Бофорт, — официально говорит она мне, расправив плечи, высоко подняв голову, протягивая мне руку.

Я слишком хорошо знаю этот тип девушек. Я не уверена, что в Торн-Фоллс есть дебютантки, но если они есть, она определенно была представлена. Не то чтобы я осуждала ее за это - я такая же.

— Тиа Коул, — отвечаю я, пожимая ей руку.

Я не часто по-настоящему лажу с такими женщинами, как она, хотя нас всю жизнь сталкивали друг с другом. Это люди, с которыми моя мать хочет, чтобы я подружилась, и по большей части я так и делаю, но, как правило, это поверхностная дружба, для видимости. Я нравлюсь им не больше, чем они мне. Раньше я приспосабливалась, но теперь я выставляю напоказ свое презрение и незаинтересованность приглашениями на благотворительные балы, подростковыми помолвками и тайными беременностями среди богатых. Кроме того, мы могли бы носить одинаковую подходящую одежду, но я одеваю ее совершенно по-другому, и дома другим состоятельным девушкам это не нравилось.

Моя самая близкая подруга в колледже на самом деле изучала исполнительское искусство - танцовщица, и это одна из причин, по которой я здесь в первую очередь. В прошлом году ее подцепил балет «Торн-Фоллс», и когда я сказала, что буду скучать по тусовкам, Таня пошутила, что мне следует подать заявление в Ротфорд. И, к удивлению, нас обоих, я так и сделала.

— Коул, — повторяет она. — Из Альбукерке или Нью-Йорка?

Я заставляю себя улыбнуться. Конечно, она знает мою семью.

— И то, и другое. Моя мать - сенатор Коул. Мои дедушка и брат сейчас в Нью-Йорке.

— Ах, да. Моя семья – Дойлы, поддерживают связь с сенатором Коул, — говорит она мне, морща нос.

Я улавливаю едва заметную смену выражения лица. Возможно, она не такая уж безвкусная куколка, какой кажется, если ей приятно показывать намек на отвращение.

— Подожди, Дойлы? — Я повторяю. Я слышала о них. Кто не слышал? — Мне показалось, ты сказала, что твоя фамилия Бофорт?

— В браке, — объясняет она. — Мой муж не любит писать через дефис.

Ее муж? Она, кажется, даже моложе меня. На первый взгляд, я бы сказала, двадцать. Бедняжка.

Я не должна удивляться. Если ее семья чем-то похожа на мою, а скорее всего, так оно и есть, это было устроено. Черт, если бы мне не повезло больше, я бы тоже была замужем, но, к счастью, мой дедушка был непреклонен в том, что мы оба должны получить образование, прежде чем связывать себя узами брака. Это условие даже было включено в его завещание, которое дает мне три года на то, чтобы найти способ выпутаться из этой передряги.

— Как ты относишься к необходимости называть его по имени? — Я ловлю себя на том, что спрашиваю, не желая показаться осуждающей или грубой, но искренне любопытствуя.

Я не против того, чтобы женщины брали фамилии своих мужей, если им так хочется, но она говорит так, будто это было полностью его решение.

— Если бы это зависело от меня, я бы избавилась от обоих имен. Калла Смит прекрасно звучит, не так ли? — Калла расплывается в ухмылке.

Я ухмыляюсь.

— Мы прекрасно поладим.

Оказывается, Калла моего возраста. Студентка STEM, которая все еще учится на последнем курсе бакалавриата, она хорошо знает кампус и быстро показывает мне бассейн, кафетерий, библиотеку и лучшие магазины. К моему удивлению, она пригласила меня на две вечеринки на этой неделе.

Я благодарю ее и тут же отказываюсь.

— Я бы с удовольствием, просто мне нужно устроиться, ты же знаешь.

Короче говоря, я бы предпочла пройти по раскаленным углям, но с ее стороны очень мило предложить.

Судя по взгляду, который она бросает на меня, она прекрасно понимает подтекст.

Мы обмениваемся номерами телефонов и расходимся у Роуз-Холла. Она переходит дорогу, чтобы вернуться в свой дом, а не в женское общество - Веспер, как она мне говорит, - и я направляюсь к парковке.

Я должна поехать в Торн-Фоллс, чтобы встретиться с Таней за ланчем. У нее есть всего двадцать минут между репетициями, поэтому я делаю заказ для нас обеих, как только прихожу в выбранное ею кафе, прямо через дорогу от «Голден Театра».

Таня очаровательна, на ней крошечное прозрачное облегающее платье поверх черного трико, гетры скручены на лодыжках, а ее непослушные кудри собраны в тугой шиньон. Я знаю, что требуется пятнадцать минут и целая армия булавок, чтобы удержать его на месте. По сути, она просто сменила пуанты на теннисные туфли и перешла дорогу. Все оборачиваются, чтобы посмотреть, но они всегда так делают; от нее захватывает дух. Миниатюрная, спортивная, с большими светло-зелеными глазами, контрастирующими с терракотовым оттенком ее кожи, она не могла бы больше отличаться от меня, даже если бы попыталась.