– Только ты привлекла мое внимание.

– Ты собираешься поцеловать меня? – шепчет она, и ее зрачки расширяются, когда я высовываю язык. – Ты можешь поцеловать меня?

– Это будет отличаться от того, к чему ты привыкла, потому что форма моих губ не такая, как у тебя.

– Я ни к чему не привыкла. Я пишу колонки о знакомствах и сексе, но с тех пор, как я устроилась на работу, у меня не было ни парня, ни свидания.

Это три года. Она сказала мне, что уже три года ведет колонки. Я не знаю, почему мужская часть населения земли так сильно упустила эту возможность, но я не собираюсь делать то же самое.

– Ты...

Она прикусывает нижнюю губу, покусывая ее до тех пор, пока та не становится влажной и рубиново-красной.

– Спроси меня о чем угодно, Кора, и я дам тебе честный ответ. Может, я и змея, но я не прячусь. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.

– Ты кусаешься?

– Только если ты сама этого захочешь, милая, – говорю я, растягивая губы в самом близком к улыбке выражении, которое у меня есть.

– Это нормально? У тебя были женщины, которые хотели, чтобы ты их укусил?

Рассказывать ей о прошлых встречах – это последнее, о чем я хотел бы говорить, но я сказал ей, что отвечу на все вопросы.

– Да. Некоторым людям нравится этот кусочек. Если это не для тебя, я не буду этого делать, и никогда не буду скучать по этому.

– Но тебе это нравится. Кусаться. Тебе нравится это делать.

– Мне нравится доставлять удовольствие. Что это включает в себя, зависит от каждого человека.

– Откуда ты знаешь, чего кто хочет? Откуда мне знать, хочу ли я чего-то, если у меня этого никогда не было?

– Открытия и эксперименты – это часть удовольствия, – говорю я, обхватывая пальцами ее запястье и поднося его ко рту, чтобы запечатлеть поцелуй на точке, где бьется пульс.

– Твои губы более сухие, чем я ожидала. И упругие. Не такие, как у меня.

– Моя анатомия во многом отличается от анатомии человека.

Ее брови приподнимаются, а губы складываются в круглую букву «О», которая так красиво смотрелась бы вокруг моего члена.

– Ты говоришь о своем...

Ее взгляд падает на мои колени.

– Это Дженни имела в виду, говоря о твоем другом зеленом монстре? Что он другой?

Если есть шанс, что все пойдет так, как я надеюсь, лучше всего выложить карты на стол сейчас.

– Кроме того, что ты боишься змей, ты что-нибудь о них знаешь?

– Не так уж много. Я знаю, что некоторые из них опасны, а некоторые – нет, и не всегда очевидно, какие именно. Я выросла в сельской местности, и змеи были обычным явлением во дворе и в лесу за его пределами. Мои старшие братья ловили кукурузных змей и ужей-подвязочников и мучили меня ими. Я знаю, что это были шутки с безобидными змеями, но я все равно их боялась. И вот однажды, когда мне было девять, я была в поле, и мои братья начали кричать на меня, чтобы я убиралась подальше от змеи. Я подумала, что они смеются надо мной, и решила положить этому конец, показав им, что не боюсь прикоснуться к этой дурацкой змее. Это оказалась гремучая змея, и она не оценила мою храбрость. Худший момент в моей жизни.

И вот оно. Травма, из-за которой она упала в обморок, когда встретила меня. Переживания, которые оставались с ней на протяжении двадцати гребаных лет, не прошли за пару дней, как бы мне этого ни хотелось. Мне не следовало даже шутить о том, чтобы укусить ее. Легкомысленный идиот. Удивительно, что она все еще со мной в этой чертовой машине.

Ее брови сходятся на переносице, когда я убираю руки и отступаю назад, давая ей пространство.

– Я рассказала тебе все это, потому что хочу, чтобы ты знал, чтобы лучше понимал мое сумасшествие.

– Ты не сумасшедшая, Кора.

– Это вопрос мнения, и многие из тех, кто меня знает, не согласились бы с тобой, но это хорошо, что ты так ко мне относишься.

– Я по-разному отношусь к тебе. После того, что ты пережила, у меня нет к тебе деловых чувств. После того, как я узнал тебя всего за несколько дней.

– Тогда, должно быть, я тоже не имею права испытывать такие чувства, – говорит она, поворачиваясь на сиденье лицом ко мне. – Но я не собираюсь извиняться за то, что чувствую, или притворяться, что этого нет.

Она вздыхает, когда я не отвечаю.

– Все в этом для меня ново. И это пугает, но не потому, что я боюсь тебя. Не боюсь. Я не вижу змею, когда смотрю на тебя. Я вижу мужчину.

– Но я змея.

Я открываю рот достаточно широко, чтобы показать свои клыки. Они расположены рядом с небольшим рядом человеческих зубов, оставшихся после трансформации. Мои клыки маленькие по сравнению с клыками настоящей змеи, но они достаточно длинные и острые, чтобы прокалывать кожу.

– Если я поцелую тебя, ты почувствуешь мои клыки, даже без укуса.

– Возможно, к этому придется привыкнуть, но, если ты будешь терпелив со мной, я привыкну.

– Тебе не нужно «привыкать» к поцелуям, Кора.

– Разве это не мне решать?

Игнорируя ее вопрос, я перехожу к следующему блюду, которое, я знаю, покажется ей отвратительным.

– Когда мы пойдем куда-нибудь ужинать, я не буду заказывать что-то из меню, потому что не ем то, что едят люди.

– Хорошо, тогда мы никуда не пойдем. Мы останемся дома и приготовим все, что ты захочешь.

– Я ничего не готовлю. Мои блюда всегда сырые.

– Любишь суши?– спрашивает она тихим голосом.

Я качаю головой. На этом мое общение с ней заканчивается. Как я и предполагал, так и будет, хотя и пытался обмануть себя, заставив поверить, что мы в начале чего-то великого.

– Я плотоядный, который заглатывает пищу целиком, как это делают змеи, потому что я такой и есть. Я ем мышей, лягушек, слизней, червей, жуков... и других хищных существ. Иногда они мертвые, а иногда и нет. Но их никогда не готовят, а я не жевал пищу больше двадцати лет.

– Это...

Я вижу, как крутятся шестеренки в ее прекрасной голове, и я знаю, куда они заведут ее… как можно дальше от меня. Я знал, что она покинет Кричащий Лес и никогда не вернется. Ожидать чего-то другого… черт возьми, надеяться на другой исход… было бессмысленно с самого начала. Раз уж я довез ее так далеко, то могу и довезти до конца пути.

– Я пью только воду, и то в небольшом количестве. У меня в квартире тоже есть огромная ванна, и мне приходится отмокать в ней каждый вечер. Именно так я получаю большую часть воды… через кожу. Что касается комментариев Дженни о моем зеленом монстре… или монстрах…я похож на моих родственников-змей, их у меня два.

– Два... чего?

– Два члена. У змей два пениса. Это одна из физиологических особенностей, которые я унаследовал, когда стал монстром. Только змеиные пенисы остаются в теле до тех пор, пока в них не возникнет необходимость, а у меня – нет. Они расположены снаружи, такого же положения и размера, как и человеческие пенисы, но теперь у меня их два.

– И они оба... функционируют?

– Полностью.

На самом деле, они работают так хорошо, что сейчас они оба стоят просто потому, что я знаю, что Кора думает о них. Целеустремленному телу, черт возьми, наплевать, что я не в ее вкусе, потому что она в моем вкусе. Я никогда никого не хотел так, как хочу ее.

Краем глаза я замечаю какое-то движение внутри офиса и, повернувшись, встречаюсь взглядом с братом через стекло. Он указывает на телефон в своей руке, затем на меня, поднимая вверх большой палец, когда я киваю.

Я поворачиваюсь к Коре, указывая большим пальцем в сторону кабинета.

– Мой брат сигнализирует мне, что мне нужно ответить на звонок.

– Это твой брат?

Ее глаза широко раскрываются, когда она заглядывает в кабинет.

– Он человек.

– Джимми был слишком мал, чтобы пойти на вечеринку в честь Хэллоуина. Ему тогда было всего десять.

Между ее бровями пролегают морщинки, а губы шевелятся, когда она мысленно подсчитывает.

– Ему тридцать один? – спрашивает она, и я киваю. – Мне двадцать девять. Я никогда не думала спросить, сколько тебе лет.

– Сорок.

– Ну, ты выглядишь ни на йоту не старше снейктина (прим.: змея-подросток), – говорит она, улыбаясь.

Милая. Это так чертовски восхитительно, что мне приходится сознательно сдерживаться, чтобы не ответить на поцелуй, который у нас почти состоялся.

– Твой брат красивый, – говорит она, и ее щеки заливает легкий румянец, а ресницы трепещут, пока она смотрит мне в глаза. – На мой взгляд, он немного бледноват, но красив.

– Хочешь, я тебя представлю?

– Нет, но иди и ответь на звонок. Я отняла у тебя достаточно времени.

Кора отстегивает ремень безопасности и открывает дверцу, замирая, одной ногой в машине, а другой – снаружи.

– Спасибо, Лерой. Твое терпение, доброта и честность изменили, ну... все.

– Пожалуйста, – говорю я и, дождавшись, пока она закроет за собой дверь, добавляю: – мисс Бентон.

Я снова один, одинокая змея. Несмотря на постоянный поток гостей, друзей, родственников и доступных любовников, я одинок. Из всех змеиных качеств, которыми я обладаю, это единственное, что я хотел бы изменить. Наблюдая, как Кора пересекает парковку и входит в свою комнату, ни разу не оглянувшись, я понимаю, что мое будущее – это узкая тропинка, по которой я пойду в одиночестве.

Кора

Он собирался поцеловать меня. Поцеловал бы, если бы я могла контролировать поток убивающих настроение комментариев, которые слетали с моих губ. Даже когда я хочу быть кокетливой или соблазнительной, моя неловкость все портит.

Громко застонав, я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку. Вместо того, чтобы спрашивать, собирается ли он поцеловать меня, я должна была сказать ему об этом. А еще лучше, я должна была сделать шаг и поцеловать его. Мы могли бы прямо сейчас быть в его комнате, целоваться и прикасаться друг к другу, а то и больше…

Страстное желание и осознание охватывают меня между ног, и я просовываю руку под свое распростертое тело, прижимая два пальца к клитору. Я мастурбировала в этом номере мотеля больше раз, чем в своей квартире, где прожила три года. Даже те несколько раз, когда я это делала, это было вынужденным и тусклым. Это было похоже на обязанность, которую я должна была выполнять, чтобы иметь хоть какое-то подобие легитимности в качестве автора колонок о том, как заниматься сексом. Я была обманщицей. Пугливый, самодовольный автомат, скользящий по поверхности жизни.