Глава 38

Хадсон

Уитни нахмурилась, глядя на свой телефон. Я услышал звонок и понадеялся, что это не означает, что наши планы вот-вот нарушатся. После вчерашнего поцелуя я практически взорвался при мысли о том, что придется отложить все на целые сутки, и я не думал, что смогу ждать еще час, не говоря уже о дне.

— Только не говори, что у нас чрезвычайная ситуация, — сказал я.

— Нет, не чрезвычайная, самая обычная.

Чем бы ни было это «самым обычным», я все-равно напрягся. Я взглянул на нее, пытаясь понять, насколько сильно мне не понравится то, что она скажет дальше.

— Это просто рабочие дела, — сказала она тихим голосом. — Технический специалист из редакции газеты… Я могу перезвонить ему позже. — Она убрала телефон, но всю оставшуюся дорогу нервничала.

С тех пор как я взял Уитни на руки, температура упала на несколько градусов, прохладный воздух был как пощечина, поэтому я обнял ее за плечи и потащил наверх, в ее квартиру, стараясь как можно лучше согреть ее и эти сексуальные ножки.

Как только за нами закрылась дверь, мне захотелось прижать ее к ней и поцеловать, как вчера, — тем более что она уже упомянула, что мы будем одни, — но могу сказать, что ее мысли были далеко. Я думал, что смогу избавить ее от них довольно быстро, но только что пообещал, что отдам все, что у меня есть, этим отношениям.

Черт возьми, я состою в отношениях.

Несмотря на то, что Уитни была мне небезразлична и что у меня даже не было слов, чтобы выразить, как сильно я хочу ее — каждую ее частичку, — паника поначалу возглавила мои эмоции, когда она попросила добавки в ресторане.

Если бы я только знал, как наладить отношения, возможно, я смог бы избавиться от остатков паники и осмелиться надеяться, что все действительно получится. Однако в последний раз, когда я пытался, у меня ничего не вышло, и я не хотел делать это снова, только не с Уитни.

Я провел ладонями вверх и вниз по ее рукам, жалея, что не могу быть более оптимистичным, и верить в то, что мы справимся, что бы ни подкинула нам жизнь. Хотя я еще не был готов к этому, на этот раз я решил приложить больше усилий.

— Ты в порядке? Хочешь поговорить?

Она покачала головой.

— Я в порядке.

— Если тебе нужно перезвонить тому парню... — я вдруг понял, что для звонков по работе уже довольно поздно.

Во мне проснулась ревность, но, помня о своей цели стараться больше, я отбросил ее в сторону. Это оказалось даже не так сложно, как я ожидал.

Потому что я доверял ей.

Эта мысль обрушилась на меня как гром среди ясного неба. Я доверял этой девушке. Прошло так много времени с тех пор, как я доверял кому-либо, кроме Дэйна и остальных парней из команды. Я не доверял даже собственной матери.

Этот проблеск надежды воззвал ко мне, заставив подумать, что, может быть, на этот раз все действительно может быть по-другому. Я схватил Уитни за руку и поцеловал тыльную сторону ладони, мне нужно было держаться за нее, за нас.

— Я вижу, что ты нервничаешь. Поговори со мной.

Ее голубые глаза медленно поднялись к моему лицу.

— Я так долго хотела стать журналисткой. Я поклялась, что сделаю все, что потребуется.

— Так сделай это. Если тебе нужно о чем-то позаботиться сегодня вечером, я могу подождать, — это было бы мучительно, и я был бы чертовски расстроен, но смог бы это сделать.

Грусть окрасила ее улыбку.

— Не только сегодня вечером. Это… Я начинаю понимать, что писать истории и копать глубже... — она глубоко вздохнула, казалось, с большим разочарованием. — Иногда ты узнаешь то, чего не хотел бы знать. Вещи, которые могут навредить людям. Серьезный журналист, вероятно, разоблачил бы их во имя правды, и я знаю, что этого хочет мой редактор, и что мне нужно сделать, чтобы продвинуться вперед… Просто это более грязная работа, чем я думала.

— Послушай, правда есть правда. Она все равно выплывет наружу. Если это поможет тебе получить работу, в которой ты нуждаешься, ты раскроешь ее.

В том, как она смотрела на меня, было что-то такое, что заставило меня почувствовать, что мне не хватает кусочков пазла.

— Если ты чего-то очень сильно хочешь, ты делаешь все, что от тебя требуется, — сказал я. — Именно так я стал хорошим хоккеистом. Благодаря этому мы выиграли плей-офф в прошлом году. Никакой пощады, Репортеша. — Я потрепал ее по подбородку. — Если главные новости слишком глупы, чтобы понять, какая ты потрясающая, ты всегда можешь найти работу репортера спортивных новостей.

— Ха-ха, — сказала она, и, по крайней мере, ее улыбка была искренней.

— Я серьезно. Еще немного занятий, которые я с радостью предоставлю, и ты, безусловно, станешь достаточно самоуверенной...

У нее отвисла челюсть, и она попыталась ударить меня в грудь тыльной стороной ладони, но я перехватил ее запястье как раз перед тем, как прикоснуться к ней.

— Мне нравится, что ты имеешь свое мнение. Я удивлен, как никто другой, но мне нравится.

— Да, но что, если бы у нас были серьезные разногласия по какому-то вопросу? Например, решительные разногласия.

— Я думаю, мы найдем способ решить это, — я притянул ее ближе и провел руками по ее спине, обхватив зад, крепко притянув к себе. Затем я приподнял брови.

Все началось как игривое, шутливое движение, но, когда она прижалась ко мне, я возбудился, мое тело вспомнило все, что я хотел сделать с ней. Да, мы могли бы решить любые разногласия, я был в этом уверен.

Легкий вздох сорвался с этих идеальных губ, и я решил, что мы поговорили достаточно. Пора показать ей, что именно способ я имел в виду. Я повел ее назад, пока она не уперлась спиной в стену, и прижался губами к ее губам.

Она выдохнула мне в рот, и я воспользовался этим, погрузив язык внутрь, чтобы попробовать на вкус. Она прильнула ко мне, впившись ногтями в мои руки, а я прижался к ней бедрами.

— М-м… Я поняла тебя, — выдохнула она, затем провела ногтями по моим рукам и шее и запустила пальцы в волосы, посылая крошечные электрические искры по коже головы.

Я поцеловал ее в шею, и она склонила голову набок, предлагая мне лизать и дразнить зубами еще больше своей кожи. Ее губы снова позвали меня, и я снова завладел ее ртом. Уитни провела своим языком по моему, и, когда мир расплылся по краям, она просунула руку между нами и расстегнула мои джинсы. Я застонал от облегчения, освобождаясь от слишком тесной ткани.

Я задрал юбку ей на бедрах и снова прижался к ней, застонав, когда почувствовал ее влажный жар сквозь тонкую ткань восхитительно крошечных трусиков.

— Хадсон, — захныкала она, и я снова прижался к ней, глубоко внутри меня вспыхнул огонь, когда ее полуприкрытые глаза встретились с моими, и страсть в них отразилась в моих собственных.

Я не заслуживаю этой девушки, я это прекрасно понимал, но впервые за долгое время мне захотелось во что-то поверить. Я хотел поверить в нас.

— В спальню, — сказала она, затем взялась рукой за пояс моих боксеров и потянула меня к двери.

Я не уловил многих деталей в комнате, только смутное представление о письменном столе и обилии розового цвета. Кровать показалась мне самой важной деталью, и я перестал позволять ей тащить меня, толкая ее до тех пор, пока ее колени не уперлись в кровать. Я обнял ее одной рукой и опустил на одеяло.

Я задрал ей рубашку и проложил дорожку поцелуев по центру живота, погрузив язык в ее пупок и улыбнувшись вздоху, сорвавшемуся с ее губ. Я продолжил свой путь вверх, пока не снял с нее рубашку, обнажив кружевной черно-розовый лифчик, который сочетался с ее крошечными стрингами. Легким движением запястья я расстегнул застежку, и как только лифчик соскользнул, обнажив упругие груди, она села и схватила меня за руку.

— Это, наверное, прозвучит безумно, но...

Я с трудом оторвал взгляд от ее твердых сосков, хотя мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы сначала не попробовать их на вкус.

— Что? Скажи мне, что тебе нравится. Я открыт для всего, каким бы извращенным оно ни было.

При этих словах все ее тело вспыхнуло, румянец распространился по груди и шее, прежде чем остановиться на щеках.

— Это не так… То, что ты делаешь, хорошо — на самом деле, очень-очень хорошо, — и в этом-то вся проблема. Каждый раз, когда секс получается удачным, я знаю, это означает, что парень в конце концов причинит мне боль. Так что, может быть, было бы лучше, если бы все было просто хорошо.

Это действительно звучало безумно. Она хотела, чтобы у нас был посредственный секс в первый раз?

— Этого не произойдет.

— А как насчет того, чтобы причинить мне боль после?

Уязвимость в ее голосе и соответствующее выражение лица поразили меня в самое сердце.

— Тоже не получится.

— Это ты так говоришь, но погоня закончится, как только мы пересечем эту черту, — она закрыла лицо руками. — О боже, я все испортила. Забудь.

Я высвободил ее руки и крепко поцеловал в губы.

— Не думаю, что когда-нибудь почувствую, что полностью овладел тобой. Ясно?

Она кивнула, а затем обвила мою шею руками и поцеловала меня так сильно, что мне показалось, будто я упал прямо за край.

Как только наши губы оторвались друг от друга, я опустил ее обратно на кровать, и моя единственная цель сузилась до того, чтобы доставить ей удовольствие и сделать так, чтобы это продолжалось как можно дольше.