Глава 37

Уитни

Хадсон появился на следующий вечер в рубашке и джинсах и выглядел так аппетитно, что я не могла поверить, что он на самом деле со мной встречается.

Его челюсть отвисла, когда он оглядел меня с головы до ног. Я сделала все возможное: сбегала к парикмахеру, чтобы освежить цвет волос, и надела наряд, который всегда вызывал у меня одобрительные взгляды. Бюстгальтер пуш-ап чудесно сочетался с кружевным вырезом майки, а юбка была слишком короткой для теплого Бостонского вечера в начале ноября, но я надела ее в паре с серыми замшевыми сапогами выше колена.

Кроме того, жар в глазах Хадсона согрел меня, несмотря на прохладный ветерок, доносившийся из открытой двери, и его реакция стоила того, чтобы рискнуть провести несколько минут на холоде между зданиями и машиной.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку, его свежее, как мята, дыхание коснулось моей шеи.

— Я говорил, что мы собираемся куда-то пойти? Внезапно все, что я сейчас хочу, — это остаться дома.

Я на цыпочках провела пальцами по пуговицам на его рубашке, находя забавным, что в кои-то веки он оказался более консервативным.

— К несчастью для тебя, сегодня вечером я хочу быть на высоте, и не хочу слишком облегчать тебе задачу.

— В таком наряде, я уверен, ты будешь блистать, — он переплел свои пальцы с моими, и счастье заплясало у меня на коже и поселилось в груди.

По дороге к машине я спросила, разрешили ли ему тренироваться, и он взволнованно ответил, что да, ему просто нужно на время перевязать лодыжку. Как только мы подошли к его грузовику, он открыл для меня пассажирскую дверь. Мне пришлось потянуться, чтобы забраться внутрь, и я услышала, как Хадсон тихо выругался, когда моя юбка задралась. Опьяняющая сила, которую я ощущала рядом с ним, разливалась по моим венам, и я не могла дождаться, когда смогу исследовать ее дальше, после того как мы поужинаем и снова останемся одни.

— Итак, куда мы едем? — спросила я, когда он забрался внутрь и завел двигатель.

— Итальянский стейк-хаус в Бэк-Бэй. Я никогда там раньше не был, но мне говорили, что именно туда ты приводишь девушку, когда пытаешься произвести на нее впечатление.

— Ты имеешь в виду, когда хочешь, чтобы тебе перепало.

— Милая, я могу рассчитывать на это, не платя за ужин.

В разговоре с моей стороны чувствовалась беззаботность. Я очень хорошо знаю, что ему ничего не нужно было делать, чтобы девушки сами на него вешались. Я видела это после игр, в бильярдной — в общем, везде, куда бы он ни пошел.

— Эй, — сказал он, обхватывая рукой мое бедро. — Это должно было прозвучать как шутка. Мы же перекидываемся именно такими репликами?

Я тоже дразнила, но его слова звучали слишком близко к правде, и мне показалось, это совсем не смешно.

— Я пригласил тебя на свидание, потому что мне нравится быть с тобой, даже когда мы полностью одеты и не целуемся, — он бросил взгляд через всю кабину. — Я реально пытаюсь произвести на тебя впечатление.

Я кивнула и улыбнулась, но с трудом. Может быть, все это было глупой, ужасной идеей.

Остаток пути мы ехали в тишине, и я знала, что это моя вина. Итак, после того, как хостес записала наши имена и сказала, что ожидание займет минут десять-пятнадцать, я постаралась вернуть наш разговор в нужное русло.

— Я знаю, у тебя были свои причины уехать, но ты когда-нибудь скучал по Нью-Йорку?

Мне было любопытно, но в последние несколько дней я думала о своем будущем больше, чем обычно, и о том, будет ли оно связано с Нью-Йорком и моим представлением о том, что я буду жить там и работать в одном из крупнейших издательств.

— Не совсем. Большинство людей, когда думают о Нью-Йорке, представляют себе Таймс-сквер и модные небоскребы. Я жил в самой суровой части Бронкса, и ты знаешь достаточно, чтобы понять, что у меня не так уж много теплых воспоминаний.

— Я понимаю. Но разве ты никогда не бывал в городе?

— Таймс-сквер — это ловушка для туристов, я его не люблю. Но там есть несколько классных местечек, и, конечно, отличная еда, любая, какую только можно придумать, — уголок его рта приподнялся. — Был и такой случай, когда мы с Дэйном решили устроить небольшие неприятности в Рокфеллеровском центре — другие фигуристы, находившиеся на льду в тот вечер, понятия не имели, во что они ввязались. Кататься там безумно дорого, так что в основном это богатые люди и туристы. Мы с Дэйном вышли на каток в хоккейной экипировке и начали играть «один на один».

Я как сейчас вижу это в своем воображении: все эти парочки в пушистых свитерах и шарфах, катающиеся вместе и наслаждающиеся романтическим вечером на знаменитом катке, а Дэйн и Хадсон проносятся мимо них, стуча клюшками.

— Мы пришли поздно, чтобы не было детей, и были осторожны, чтобы ни с кем не столкнуться, но они все равно натравили на нас полицейского. Он сказал нам, что мы можем либо пойти домой, либо сесть на заднее сиденье его полицейской машины, — усмехнулся Хадсон. — Гребаный Дэйн потребовал вернуть деньги, и мне пришлось оттаскивать его со льда, прежде чем коп привел в исполнение свою угрозу.

Я покачала головой и рассмеялась. Если бы я услышала эту историю до того, как познакомилась с ребятами поближе, я бы, вероятно, встала на сторону потрясенных граждан, но в том, как они жили, не стесняясь, было что-то милое.

Или, просто я была ослеплена парнем рядом со мной. Хадсон задрал рукава на предплечьях, обнажив несколько сантиметров татуировок, и от этой нарядной встречи с чернилами у меня начался серьезный прилив гормонов.

На чем мы остановились? О да. Рокфеллеровский центр.

— Я всегда хотела покататься там на коньках. Когда я была подростком, даже представляла, как иду на свидание, кутаясь от холода. Я поскальзывалась, парень ловит меня, наши лица неизбежно сближаются, пока мы не целуемся… О, и рождественская елка создает идеальный фон для всего этого. Елка была наряжена, когда ты был там?

Хадсон притянул меня к себе и обхватил руками за талию.

— Да. Но она было где-то на заднем плане.

— Более полумиллиона человек проходят мимо нее каждый день — я увидела эту звезду на ней на прошлое Рождество и подумала, что когда-нибудь буду присутствовать на церемонии зажигания огней на елке. Ты знал, что высота звезды более десяти футов, а вес — более пятисот фунтов? Она состоит из двадцати пяти тысяч кристаллов Swarovski, которые подсвечиваются более чем семьюстами энергосберегающими светодиодными лампочками. Я даже представить себе не могу, как все это сверкает в реальной жизни.

С каждым новым фактом на лице Хадсона появлялось все больше веселья.

— Что? — спросила я, но потом вспомнила, что выплевывание фактов отпугивают парней, и не стоит говорить этого на свидании. Упс.

— Твой рот говорит о том, что ты умница, но твое тело говорит о том, что ты лиса, — Хадсон завел руки мне за спину. Один из его больших пальцев скользнул под подол моей майки и прошелся по коже, посылая электрический разряд по позвоночнику. — Это сочетание меня возбуждает.

Я положила руку ему на грудь.

— Ну, твой рот говорит «бесстыдник», а тело... — я оборвала себя, в очередной раз, пожалев, что не могу лучше контролировать свой рот, когда нахожусь рядом с ним.

— Что говорит мое тело? — он обнял меня еще крепче, пока его тело не прижалось к моему.

— Что оно может доставить удовольствие, — прошептала я.

— О, это возможно, — он поцеловал меня, и я так увлеклась этим, что едва расслышала, как кто-то прочистил горло.

— Ваш столик готов, — сказала официантка. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Мои щеки вспыхнули, но Хадсон не растерялся. Держа меня рядом с собой, мы обошли столы, застеленные плотными белыми скатертями, с большим количеством посуды, чем я знала, что с ней делать, и оказались в дальнем углу.

Я взяла меню, оставленное хостес, и просмотрела его. Если он хотел произвести впечатление, то это место, со всеми его заманчивыми вариантами, травами и глазурью, определенно его произвело.

— А как насчет тебя? — спросил Хадсон. — Скучаешь по Кентукки?

— Это заставляет меня чувствовать себя виноватой, но на самом деле нет. Я мечтала жить в большом городе с тех пор, как себя помню, и я люблю Бостон. Я скучаю по папе и беспокоюсь о том, что ему слишком одиноко.

Хадсон опустил меню, глядя на меня поверх него.

— Это странно, что я хочу, чтобы моя мама была одинока, потому что это будет означать, что она не вернется к тому мудаку?

— Нет. Может быть, тебе хочется, чтобы в ее жизни наконец появился не мудак.

— Я работаю над этим. Но она одержима идеей свадьбы, так что... — он покачал головой. — Ладно. Хватит разговоров о родителях… — Он открыл рот, но тут к нашему столику подошла девушка.

— Хадсон. Привет.

Он моргнул, глядя на нее.

— Привет. Вот это встреча.

— Я здесь работаю. Вообще-то, начала только на прошлой неделе. Вот почему я тебе не перезвонила. Извини.

— Не беспокойся об этом.

Она стояла там, выглядя такой же неловкой, какой внезапно показалась вся эта ситуация. Она даже не взглянула в мою сторону, просто продолжала смотреть на Хадсона.

— В любом случае, увидимся позже?

— Конечно.

Мой желудок сжался, его заполнила та же пустота, что и тогда, когда я неудачно поддразнивала его в грузовике. Когда девушка отвернулась, я ничего не смогла с собой поделать — слова сорвались с моих губ прежде, чем я смогла их остановить.

— Я хочу быть с тобой беззаботной и веселой, и я стараюсь. Правда стараюсь. Но хочу знать, что ты одновременно не спишь с десятью другими женщинами.

— Значит, девять — это нормально?

Я могла бы сказать, что он пытался обратить это в шутку, но не могла заставить себя рассмеяться. Он потянулся через стол и взял меня за руку.

— Детка, я шучу. Сейчас есть только ты. Эта девушка из моей группы по социологии и статистике, и я обратился к ней за помощью с учебой. Правда в том, что я вообще не хожу на свидания.

Внутренне я вздрогнула, и, возможно, даже немного внешне.