— Видишь? — Я вздохнула, мои глаза встретились с его на бесконечное мгновение, и я боролась с болью, которая пронзила меня при виде чистой муки в его глазах.

Я с усилием оторвала свое сознание от него, и все вокруг исчезло. Фабиан Бельведер остался один в своих снах, не имея ничего, кроме осознания нашей невозможности унять рваную боль в его бессмертной душе.

Я резко села, тяжело дыша в темноте, и дотронулась рукой до шеи, где воспоминание об укусе Фабиана все еще преследовало мою плоть.

— Келли? В чем дело? — Спросила Монтана сонным голосом рядом со мной.

Я взглянула на Магнара, но он все еще крепко спал. Джулиус дежурил где-то снаружи, и я поборола желание списать все произошедшее на безумие и рассказать ей правду.

Я глубоко вздохнула, когда мое сердцебиение замедлилось, и сон рассеялся. Это было так реально, каждая мысль, чувство и откровение казались именно такими, но ничего из этого на самом деле не произошло.

— Просто ответ на вопрос, который никогда не нужно было задавать, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду? — Монтана выпрямилась и придвинулась ближе ко мне, напомнив мне о том, как много раз мы забирались друг к другу в постели после кошмаров в Сфере.

— Я посетила сон Фабиана, — неловко призналась я, снова взглянув на Магнара, чтобы убедиться, что он все еще спит. После того как в прошлом я присоединилась к нему в его сне и того, что мы делали, пока я была там, я была уверена, что он не обрадуется, узнав, что сегодня я оказалась с Фабианом, а не с ним.

— О… Я предполагаю, что это было не намеренно? — мягко спросила она.

— Нет. — Я провела рукой по лицу. — Я не знаю, как контролировать свою силу, и эта дурацкая метка, очевидно, привела меня к нему.

Я снова легла, и Монтана последовала моему примеру, чтобы мы могли шептаться друг с другом из-под одеял, как раньше.

— И что именно ему снилось? — невинно спросила она, но я поняла, к чему она клонит.

Мои мысли вернулись к кровати и плетям, которые я впервые обнаружила, когда появилась, и румянец залил мои щеки. — Ну…

— О черт, — воскликнула она, правильно истолковав мою неловкую паузу. — Так ты…

— Ни хрена подобного. Я положила этому конец, как только появилась. Он придумал какое-то странное секс-подземелье, но я развеяла это дерьмо и прикрыла свое тело от шеи до лодыжек, прежде чем он успел хоть мельком увидеть меня.

Она рассмеялась, и я не могла не присоединиться к ней. В тот момент это не казалось таким уж смешным, но, оглядываясь назад, это было довольно забавно.

— Ладно, и что ты сделала потом? — Спросила Монтана.

— Он показал мне некоторые другие стороны себя, — медленно призналась я, и мне не понравилось, как изменилось мое мнение из-за того, что я только что увидела. Было гораздо легче думать о них только как о своих врагах, когда меня не заставляли видеть в них что-то еще. — Я увидела его до того, как он был обращен…

— Он показал тебе себя человеком? — Удивленно спросила Монтана. — Почему?

— Я думаю, он хотел, чтобы я помнила, что он не всегда был монстром. — Я пожала плечами, желая отмахнуться от всего, что увидела, отказываясь смотреть в лицо семени жалости, которое он посеял в моем сердце.

— Правда? — спросила она. — И это что-нибудь изменило для тебя? Ты видишь их по-другому?

Я неловко поерзала, не желая рассматривать это как возможность и, конечно же, не желая признаваться в этом ей после того, как она только что провела недели в качестве их пленницы, подвергаясь бесчисленным ужасам и манипуляциям со стороны их рук. Было несправедливо думать о них как о чем-то другом, кроме монстров, которыми я их знала. Они были причиной смерти наших родителей, причиной того, что мы выросли без свободы. Один беглый взгляд на человека, которым Фабиан Бельведер был тысячу лет назад, ничего бы в этом не изменил.

Я покачала головой, не желая позволять сну влиять на то, как я смотрела на вампиров, но вопреки этому в голову закрадывались нежелательные мысли. — Я думаю… в каком-то смысле мне было жаль их. Я видела, что Андвари заставил их сделать со своими семьями, со всей их деревней. Я видела ужас, который они испытывали, убивая всех, кого когда-либо любили. Но это не оправдывает того, что они натворили с тех пор, не так ли? Это не значит, что для них нормально создавать тысячи себе подобных. Или что они возомнили себя монархами над всеми нами и разрушили жизни каждого человека, которому не повезло пережить Последнюю Войну.

— Нет, я думаю, что нет, — ответила Монтана, и это прозвучало почти так, как будто она была разочарована.

Мы погрузились в молчание, и мои мысли блуждали, пока она медленно засыпала снова.

Я перевернулась, и мой взгляд переместился на Магнара. Мне было интересно, о чем он грезит и хочет ли он, чтобы я навестила его или нет, будет ли легче встретиться с ним лицом к лицу там, где я не была ограничена данной мной клятвой и не была связана его словом.

Однако я поймала себя на том, что не хочу навещать его — было достаточно плохо, что мои собственные мысли и чувства превратились в водоворот неразберихи, не нужно было втягивать в это еще и его. Да и мой гнев не угас, чувство несправедливости и беспомощности прилипло ко мне, как масло, которое никак не смывается с моей души.

Я поняла, что смотрю на него, разбираясь в хаотическом беспорядке своих собственных чувств, и резко закрыла глаза, притворяясь спящей. Хотя я сомневалась, что снова засну. Для одной ночи с меня было достаточно чужих снов.