Глава 7

Оливер мягко разворачивает меня к себе, чтобы я оказалась лицом к нему, а затем наклоняет голову и целует. Сначала мягко, просто касаясь губами, но постепенно поцелуй становится глубже. Постепенно он раздвигает мои губы, нежно проводит языком по нижней губе, оживляя все мое тело. Я обхватываю пальцами его бицепсы и притягиваю к себе, наслаждаясь тем, как его мышцы напрягаются в моих ладонях. Он идеален. Чертовски совершенен.

Поцелуй становится страстным, с каждой секундой все более пылким и глубоким. Мои руки скользят к его груди, разминая мышцы, а одна из его рук опускается к моей попе, притягивая меня ближе, пока я не оказываюсь на его коленях. Я целую его изо всех сил, языки и губы сталкиваются, и маленькое пространство нагревается очень, очень быстро. Его эрекция сильно вдавливается мне между ног, и с моих губ срывается хныканье.

— Черт возьми, — рычит он, отрывая свои губы от моих и опуская голову мне на плечо. — Как бы мне ни хотелось сделать это, как бы мне ни хотелось увидеть, какие невероятные ощущения ты испытаешь, я не могу продолжать прямо сейчас. Сейчас не время и не место.

Он прав, но, черт возьми, останавливаться почти физически больно.

— Ты прав, — шепчу я, сдвигая лицо в сторону и целуя его в щеку, наслаждаясь тем, как волосы на его лице чуть-чуть царапают мои губы.

— Не думай, будто я не хочу этого. Хочу, милая. Очень сильно. Но я здесь не для того, чтобы использовать тебя. Ты мне нравишься. Очень нравишься.

Проклятье.

Может ли он стать еще лучше?

— Я уважаю это, спасибо. Правда, спасибо.

— Тебе лучше слезть с моих коленей, сладкая, иначе я не смогу сдержать свое слово.

Тихонько смеясь в тишине, я соскальзываю с его коленей и сажусь рядом. Он тянется ко мне, сжимает мою руку и обхватывает её своей, и мы сидим в тишине минуту, оба задыхаясь, оба, без сомнения, желая оказаться в другом месте прямо сейчас. Я знаю, что хотела бы этого, но в то же время его желание начать все правильно заставляет мое сердце разрываться.

Так сильно.

— Как ты думаешь, они в порядке? — наконец спрашиваю я в наступившей тишине.

— Давненько я ничего не слышал, так что я бы сказал, что да. Надеюсь на это.

Мы сидим в тишине еще немного. Потом, как по команде, включается свет снаружи и внутри чулана. К нам вернулось электричество. Я бросаю взгляд на Оливера, и он щурится. Мы так долго были в темноте, что глазам требуется время для адаптации. Когда это происходит, я изучаю его лицо. Его губы припухшие и полные. Не сомневаюсь, мои такие же. Меня никогда не целовали так за всю мою жизнь. Ни разу. Это было просто невероятно.

— Это хороший знак, — пробормотал он.

— Оливер? Джейд?

Мы слышим голос Марли вдалеке. Если она зовет, значит, и нам можно звать.

— Мы здесь! — кричим мы одновременно.

Мгновение спустя дверь открывается, и Марли заходит внутрь, глядя на нас сверху вниз. Она слегка улыбается, оглядывая нас.

— Я бы спросила, не по своей ли воле вас здесь заперли, но знаю, вы будете отрицать это.

Оливер хмыкает.

— Не по своей воле.

Он встает и поднимает меня на ноги.

— Ну, судя по всему, это было не так уж плохо.

Я краснею и спрашиваю:

— Они нашли того, кто это сделал? Что случилось?

Её лицо немного теряет цвет.

— Спускайтесь вниз, полиция уже здесь. Мы сейчас выясняем, что, черт возьми, произошло, но я просто хотела сначала убедиться, что вы, ребята, в безопасности.

— Кто-нибудь пострадал? — спрашиваю я, спускаясь за ней по лестнице.

— Ничего серьезного. Несколько царапин из-за паники, Кенай споткнулся, но в основном все в порядке.

Спасибо. Господи.

Мы спускаемся вниз, где нас ждут полицейские, люди, стоящие повсюду, представители СМИ – как, черт возьми, они добрались сюда так быстро – и три человека в наручниках. Я смотрю на этих троих, изучаю их. Они молоды, может быть, семнадцать или около того, два парня и одна девушка. Они наполовину одеты в костюмы для Хэллоуина, и все они просто смотрят на офицеров, хмурясь. Это они сделали это? Группа подростков?

— Они это сделали? — спрашиваю я, останавливаясь и глядя, как офицеры разговаривают с ними.

— Очевидно, — бормочет Марли, скрещивая руки. — У одного из мальчиков есть мать, которая приходит сюда. Он начал следить за ней. Видимо, его разозлило, что она проводит все свое время здесь, а не дома, будучи для него чем-то вроде рабыни. Он разозлился и решил устроить розыгрыш, когда она рассказала ему о вечеринке. Умные дети, так все провернули. Они все продумали.

— Они хотели навредить людям, — шепчу я.

Марли кивает.

— Такие дети, выросшие в явно непростой обстановке, часто не могут себя контролировать. Мальчик собрал своих друзей, они подключились к этому и решили устроить розыгрыш. И у них это отлично получилось.

— Неудивительно, что мать приходит сюда, — пробормотал Оливер. — С такими-то детьми. Мне было бы стыдно называть их своими.

— Что ж, я согласна, — Марли кивает. — Не могу представить, какова её домашняя жизнь, если дети способны довести ревность и одержимость до такой степени.

— Они бросили шар для боулинга в голову Оливера, — тихо говорю я. — Он мог получить серьезные травмы.

— Полицейские думают, что они, скорее всего, под кайфом и что-то принимают.

— Это не оправдание, — пробормотал Оливер. — Надеюсь, их накажут. Кто-то мог пострадать или даже хуже.

Мы с Марли киваем и наблюдаем за подростками, пока офицеры тащат их к машине. Кенай разговаривает с мужчиной и женщиной, оба в форме, и через мгновение он кивает, а затем присоединяется к нам.

— Они едут в участок. Только что нашли мать главного зачинщика. Женщина в полном беспорядке.

Он кивает, и мы переглядываемся, чтобы увидеть Дженни, часто бывающую в «Убежище», разговаривающую с офицером. Она сжимает в руке платок, протирает глаза и кивает головой. Она выглядит такой расстроенной, и я не могу её винить. Она пришла сюда за тишиной и покоем, а демоны, от которых она явно пыталась убежать, пришли и последовали за ней в её единственное место покоя. Мало того, они могли причинить кому-то вред. Могу только представить, каково ей.

— Это Дженни, — грустно шепчу я Марли.

— Да, это ранит мое сердце. Она такая милая женщина. Я знаю, что её муж – пьяница, а дети ходят за ней по пятам. Наверное, им не понравилось, что она не уделяет им внимания – ну, по крайней мере, мальчику не понравилось.

— Бедная женщина.

К нам подходит офицер полиции и останавливается перед нашей группой.

— Мы взяли их под стражу и попросили полицейских проверить место, чтобы убедиться в отсутствии на территории каких-либо других опасных предметов. Все убрано. Теперь можете спокойно убираться. Мы взяли несколько свидетельских показаний. Будем признательны за все, что вы захотите нам сообщить, но можете подождать до утра.

Мы все устало киваем.

— Спасибо, Джек, — говорит Кенай. — Ценю это.

— Без проблем, Кенай. Надеюсь, уборка будет не слишком сложной, и мы рады, что никто не пострадал.

Он кивает, и офицеры уходят. Несколько человек задерживаются и предлагают помощь в уборке, но Марли отправляет их всех домой. Она выглядит измученной и заметно хромает. Должно быть, у нее все болит. Колени, наверное, нестерпимо ноют.

— Марли, иди домой и отдохни. Я не устала, останусь и начну уборку, а остальное мы доделаем завтра, — говорю я ей.

— Я останусь с ней, — добавляет Оливер, кивая. — Кенай, отведи свою женщину домой, она очень устала.

— Ты уверен? — спрашивает Кенай.

— Да, иди, — настаивает Оливер.

— Я не могу оставить вас двоих убираться, это была ужасная ночь для всех, — говорит Марли, её голос слабый и усталый.

— Все в порядке, Марли, пожалуйста. Мы настаиваем, идите домой.

Она смотрит на меня, потом опускает руки и кивает. Кенай обхватывает её за плечи.

— А где Кейти, мы её тоже возьмем?

— Она разговаривала по телефону у входа, мы поймаем её, когда будем уходить, — Марли зевнула. — Огромное спасибо вам, ребята. За это я удвою вашу зарплату на этой неделе. Не задерживайтесь, если устали. Мы можем закончить завтра.

Я делаю шаг вперед и обнимаю её.

— Все в порядке, иди домой и отдохни.

— Вы оба в порядке? — еще раз спрашивает она.

— Мы в порядке.

Она кивает, и Кенай выводит её через парадную дверь. Мы с Оливером поворачиваемся в сторону беспорядка. Что ж. Это будет нелегко и невесело, но мы справимся.

— Боже, — пробормотал Оливер себе под нос. — Они точно устроили беспорядок.

Все украшения сорваны и разбросаны по полу, бокалы разбиты, столы перевернуты, а то, что они скатили с лестницы, просто разбросано повсюду. Пунш растекается по полу, а от еды остались ошметки.

— Есть только один способ сделать это, — говорит Оливер, глядя на меня.

— И какой же?

— Раздеться.

Я разражаюсь смехом.

По крайней мере, он может скрасить ситуацию.

***

Я визжу, когда Оливер бежит за мной по лестнице в маске волка. Мой смех переходит в хихиканье, когда он ловит меня и валит на пол. Его большое тело прижимается к моему, и мы катаемся по полу, оба смеясь. Слышать его смех – это невероятный звук, лучший из тех, на которые я могла надеяться. Мы оба замираем на середине коридора и падаем на спину, все еще смеясь, все еще в волчьих масках.

Наша ночь началась очень серьезно: мы занялись уборкой, а потом Оливер начал кидаться в меня едой, и не успела я опомниться, как мы уже устроили настоящую войну едой, декорациями и костюмами. Наш смех перерос в игру, и мы гонялись друг за другом по всему дому больше часа, смеясь до боли в животе. Это был идеальный способ закончить долгую и утомительную ночь. Нам обоим нужен был перерыв, отвлечение и способ оставить события позади.

Мы нашли связь. Юмор.

Оливер снимает свою волчью маску и отбрасывает её в сторону, а затем берет мою и делает то же самое, после чего переворачивается, опираясь на локоть и глядя на меня. Он тянется вниз, чтобы смахнуть что-то с моего лица, и его палец нащупывает крошечный кусочек глазури с одного из кексов. Я хихикаю.