7 КАМИЛА

ЛОНДОН — ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Я смотрю в потолок, пытаясь не смотреть на не совсем белое шелковое платье, которое прошлой ночью положила на стул туалетного столика. Не похоже, что оно принадлежит мне.

Но тогда моя жизнь не кажется мне принадлежащей мне.

Может быть, платье изменит это.

Пузырь смеха срывается с моих губ. Я закрываю глаза и пытаюсь дышать через нервы. Думаю, Джо Марч никогда бы не сделала того, что собираюсь сделать я.

Эта мысль заставляет меня смеяться сильнее почему-то. А затем нелепость того, что я смеюсь, как маньяк, в одиночестве в день своей свадьбы, заставляет меня смеяться еще сильнее. Я все смеюсь и смеюсь, пока вдруг в уголках моих глаз не появляются слезы. Я, честно говоря, не уверена, откуда они взялись.

Я торопливо вытираю их, когда мой телефон начинает звонить. Он отбивает чечетку к краю бюро и опрокидывается. Я делаю выпад и едва успеваю поймать его в воздухе.

— Привет? Бри?

— Ты запыхалась, — замечает она. — Еще не время, не так ли?

— Нет, — говорю я, глядя на часы на стене. — Еще не совсем.

Я слышу, как она вздыхает с облегчением. Я также слышу детский смех где-то на заднем плане жизни Бри. Это так мило, так здорово.

Когда я думаю о звуках, перемежающихся фоном моей жизни, все, что я слышу, это тишина и сожаление.

— Где дети? — спрашиваю я, мой голос сорвался на последнем слове.

— Играют в саду. Хочешь поговорить с…

— Нет! — выпалила я. — Нет, я, эм… я поговорю с ними потом.

— Ты уверена? — спрашивает Бри. — Она прямо здесь.

— Просто скажи мне, как она поживает.

— Тоже самое. Счастливый, здоровый. И скучаю по тебе, конечно.

Я кусаю губу и сажусь, стараясь не потревожить армаду шпилек, удерживающих мои волосы на месте.

— А она? — шепчу я. — Она действительно скучает по мне?

— Ты же знаешь, Ками.

Слеза скатывается по моей щеке, но я сохраняю ровный голос, когда говорю.

— Прошло два года, — говорю я. — Два года, как я ее не видела. Два года, как я тебя не видела.

— Ками… — предупреждает Бри, ее тон меняется.

Это голос, который она использует, когда знает, что мне нужна мать. Наша настоящая мама, наверное, сейчас сидит на качелях на крыльце дома, в котором мы выросли.

Папа, вероятно, занимается садоводством, счастливый как моллюск, копаясь на своем маленьком участке земли.

— Ками, послушай меня. Ты сделала выбор. И это было хорошо.

— Я знаю…

— Ей нужна стабильность и безопасность.

Я киваю.

— Ты дала ей это.

— Нет, — поправляю я. — Вообще-то ты это сделала.

— Потому что ты доверила мне ее.

Я грустно улыбаюсь. — Кому еще я могла бы довериться?

— Никому. У тебя отличный вкус на сестер.

Я не могу сдержать сопливого смеха. — Все остальные были взяты, — дразню я в ответ.

— В любом случае, как ты себя чувствуешь? — она давит. Я шумно выдыхаю. Бри смеется.

— Это хорошо, да?

— Он хороший человек, Бри, — говорю я. — Он добр ко мне. Может быть, не всегда самый внимательный, но все же… — Я практически слышу, как она хмурится.

— Что ты имеешь в виду? — Я не знаю, почему я проговорилась. Брианна сообразительна — она никогда не пропустит такой тонкий намек.

— Ничего, — быстро говорю я. — Абсолютно ничего. Просто он занятой человек.

— Слишком занят для тебя?

— Бри, — говорю я, быстро отступая, чтобы свести концы с концами, — я просто немного нервничаю, ладно? Я не это имела в виду. Он был ко мне лучше, чем я того заслуживаю.

— Что черт возьми, это значит?

— Значит, я… я ему не говорила, — наконец признаюсь я. Я вздрагиваю, как только слова срываются с моих губ. Я трусиха. Слабая, жалкая трусиха.

— Ох.

— Ох? — Я говорю. — Вот и все?

— Ками, есть причина, по которой тебе сказали держать Джо в секрете, — говорит она. — Конечно, ты бы нервничала, если бы рассказала кому-нибудь о ней.

— Мы говорим не о ком угодно, Бри, — напоминаю я ей. — Это Алекс. Менее чем через четыре часа он станет моим мужем.

— И когда он станет твоим мужем, ты сможешь ему сказать.

— Это будет похоже на предательство. Он возненавидит меня за то, что я храню от него такой большой секрет.

— Он знает, что ты участвуешь в Программе защиты свидетелей. Это был довольно большой секрет, который ты ему доверила.

— Это не одно и то же, Бри.

— Ками, все сводится к одному: как ты думаешь, Алекс хороший человек?

Я не должна колебаться. Слишком поздно для этого.

Но я делаю.

— …Ками?

— Конечно, я думаю, что он хороший человек, — говорю я. — Просто я знаю его всего полтора года. Этого достаточно, чтобы узнать кого-нибудь? Гораздо меньше кого-то, кому ты планируешь посвятить себя до конца своей жизни?

— Ты снова слишком много думала.

— Всегда.

— Тогда позволь мне задать тебе еще один вопрос: ты веришь, что он любит тебя?

Я думаю о последних восемнадцати месяцах с Алексом. Как агрессивно он ухаживал за мной. Как щедро он осыпал меня одним дорогим подарком за другим.

Он был щедрым, целеустремленным и обаятельным.

Но было ли что-то из этого любовью?

Через три месяца после нашей первой встречи он сказал мне, что влюбляется в меня.

За ужином он держал меня за руку и сказал, что ни одна женщина никогда не заставляла его чувствовать, что все его мечты и цели наконец-то стали достижимыми.

Это было прекрасное чувство. Я увлеклась моментом, и мне было легко влюбиться в него. Еще легче после более чем четырех лет изоляции и одиночества, когда моя прежняя жизнь была вырвана из меня в мгновение ока.

Когда я была с Алексом Ройстоном, мне казалось, что я возвращаю маленькую часть своей жизни.

Наверное, я просто никогда не ожидала, что все будет развиваться так быстро. Я никогда не верила, что смогу удержать его внимание. Не долгосрочно. Это какая-то ненависть к себе? Самосаботаж? Само-что-то-не-так-хорошо, по крайней мере.

Может быть, именно поэтому я поделилась первым секретом, когда назвала ему свое настоящее имя, — потому что я думала, что это обрушит весь карточный домик. Я не была Эмили Кунис. Я была Камилой Феррара. И я лгала ему, пока мы знали друг друга.

Я была так уверена, что он побежит в другом направлении. Но он стоял на своем. Настаивал, что все еще хочет жениться на мне. Мало того, он поклялся, что предоставит мне защиту, которую в настоящее время обеспечивает Служба маршалов Соединенных Штатов.

Он был богат и могущественен, и он мог делать то, что говорил.

Он мог защитить меня.

Мы могли бы вернуться в Штаты.

Мы могли бы быть счастливы.

После этого, как я могла ему отказать? Более того, как я могла рисковать всем этим, рассказывая ему о Джо? Нет, оно того не стоило. Этот секрет останется сокрытым до тех пор, пока я не придумаю, что делать дальше.

— Я думаю, он любит меня, — говорю я в долгой тишине.

— Тогда ладно. Так что он поймет.

Но я не уверена.

Алекс никогда не был ничем иным, как потрясающим со мной. Но я знаю, что у него есть характер. Я знаю, что у него высокие стандарты. Я знаю, что он ценит верность превыше всего.

Я послушала достаточно его деловых звонков, чтобы понять, что в нем есть какая-то тьма. Он никогда не показывал ее мне, но я знаю, что она там. Я боюсь, что произойдет, если я вытащу ее на поверхность.

Участие в программе защиты свидетелей — это одно.

Наличие тайной дочери - другое.

— Просто спрашиваю здесь, так что не стесняйся игнорировать меня, — говорит Бри, — но что случилось? Я думала, ты собиралась рассказать ему на прошлой неделе.

— Я струсила, — признаюсь я. — Я просто продолжала думать обо всех других вопросах, на которые мне придется ответить.

— Я знаю, милая. Это сложно.

— Он захочет узнать, кто ее отец, Бри.

— Этот секрет нужно унести с собой в могилу,— тут же говорит она. — Ты знаешь, что это правильно? Он никогда не узнает. Никто не может.

Я киваю и понимаю, что Бри меня не видит. — Я знаю, — говорю я. — Но это означает еще одну ложь.

— Необходимую.

— Да, необходимую, — повторяю я, но это не уменьшает моей вины. — Бри?

— Да любовь?

— Ты же не думаешь, что я ошибаюсь?

Она колеблется на мгновение, и я больше всего на свете хочу, чтобы она была сейчас со мной. Мне нужно обнять Бри. Никто не любит тебя так, как сестра.

— Это похоже на ошибку?

— Не знаю, — говорю. — Может иногда. Возможно, нет. — Я грустно улыбаюсь. — Я бы хотела, чтобы ты была здесь сегодня. Я хочу, чтобы вы все были здесь.

— Я знаю. Не могу поверить, что моя младшая сестра выходит замуж, а меня там не будет.

— Ты недавно говорила с мамой и папой? — Я спрашиваю.

— В минувшие выходные. У них все хорошо. Как всегда.

— Они уже привыкли к новым соседям?

— Мистер. На прошлой неделе Агравал починил плиту для мамы, так что это немного изменило их мнение. Оказывается, индийцы такие же, как мы.

Я закатываю глаза. — О, Боже.

— Не волнуйся. Я думаю, что они приближаются к двадцать первому веку. Просто дай им время. Кстати, о тебе спрашивали. Тебе нужно звонить им чаще.

— Я решаю делать именно это каждый месяц.

— Что происходит?

— Я разговариваю с ними и понимаю, почему это была плохая идея.

Бри разражается смехом. — Справедливо.

— Я позвоню им, когда мы вернемся в Штаты, — говорю я, позволяя пробуждающейся надежде распространиться внутри меня на один момент самодовольства. — Может быть, мы даже сможем посетить их в какой-то момент.

— Шаг за шагом, сестричка. Сосредоточься на себе сегодня. Ты заслуживаешь это.

— Никаких обещаний, но я сделаю все возможное. Я должна попрощаться сейчас, — говорю я ей. — Пора начинать одеваться.

— Но ты ведь будешь не одна, верно? — она спрашивает. — Эрик будет там?

— Ему требовалось специальное разрешение. Но да, он будет там.

— А Эндрю?

Я морщу нос от отвращения. — Угу… Эндрю.

Бри смеется. — Так ты до сих пор к нему не привязалась, да?

— Ни за что, — отвечаю я. — Он такой холодный и резкий со мной. Но что угодно. Когда я выйду замуж, мне больше не придется иметь с ним дела.

— Кстати, зачем Эрику понадобилось особое разрешение? — спрашивает Бри с таким же раздражением, как и я.

— Вероятно, по той же причине они сняли его с должности моего куратора и заменили Эндрю. Они считают, что он слишком близок к моему делу.