Джо, конечно, ошеломленна и взволнованна. Она подпрыгивает на цыпочках, указывая на разные вещи и вообще бесится, не зная, в каком направлении она хочет бежать в первую очередь.

— Успокойся, милая, — говорит Камила, проводя пальцами по макушке Джо. — Мы доберемся до каждой вещи, но ты должна выбрать что-то и сказать нам, что ты хочешь сделать в первую очередь.

Она протягивает свою руку маме и с тоской смотрит на прилавок с сахарной ватой. — Могу я получить часть этого?

Камила вздыхает. — Конечно. Сахар стоит на первом месте в списке приоритетов. Как хочешь, принцесса, пойдем.

Джо подбегает к прилавку с мамой. Богдан следует за ним. Иногда он может ворчать и ныть из-за дерьма, но он серьезно относится к своей работе.

Особенно, когда я обращаюсь к нему с просьбой.

— Ты молчишь, — вдруг говорит Камила справа от меня.

— Я всегда молчу.

— Больше, чем обычно.

— Ты следила за мной?

— Возможно, — говорит она с улыбкой, граничащей с румянцем.

— Я просто был занят несколькими вещами, — объясняю я. — Вот и все.

— Не хочешь поделиться ими со мной?

— Почему?

Она приподнимает брови, но, несмотря на мой тон, похоже, не обижается. — Не знаю, потому что мы… друзья?

Звучит как вопрос.

Я смеюсь. — Друзья?

Она краснеет еще более глубоким оттенком румян, отчего зеленый цвет ее глаз оживает.

— Друзья работают, — говорит она, пожимая плечами, пытаясь сыграть на собственном смущении.

— Ты трахаешь всех своих друзей так же, как меня?

На самом деле она останавливается на этом. У нее отвисает челюсть, и она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Это чертовски забавно.

И это успешно отвлекает меня от хаоса, в который я собираюсь погрузиться.

— Я… это…

— Мама! — Джо восклицает в изумлении, подбегая к нам с палочкой, набитой пушистой розовой сахарной ватой. — Смотри, что у меня есть!

— Спасена ребенком, — бормочу я себе под нос.

Ками слышит меня, но не отвечает. Просто многозначительно улыбается и обращает внимание на Джо. — Вау, это большая палочка сладкой ваты для маленькой леди!

— На вкус как клубника со сливками.

— Я буду судить об этом. — Камила берет себе кусочек и кивает. — Хм, да, это хорошо.

— Можем ли мы перейти на ту сторону? Я слышала, кто-то сказал, что у них кукольный спектакль.

— Вперед, — говорит Камила.

Я прекрасно понимаю, что ее энтузиазм связан не столько с кукольным спектаклем, сколько с уклонением от любого ответа на мое заявление о том, что именно влечет за собой «дружба».

И все же каким-то образом мы с Камилой отступаем, а Богдан и Мама пристально следят за Джо. Ее глаза бегают по ярмарке, останавливаясь на каждой женщине, которая смотрит на меня.

— Не волнуйся, — говорю я, читая ее мысли. — Насколько мне известно, ты и моя мать — единственные женщины здесь.

— Не будь ослом, — бормочет она. Но опять этот румянец.

Мы проходим мимо зеркального дома и огромного киоска, торгующего чучелами животных, не уступающими джунглям. Джо вымогает у Богдана обещание купить ей плюшевого льва на выходе, прежде чем мы окажемся на скамейке перед каруселью.

Богдан помогает Джо запрыгнуть на косоглазого слона с ушами, которые слишком велики для его головы.

Когда я указываю на это, Камила просто смотрит на меня. — Это Дамбо.

— Конечно, похоже.

Она слегка бьет меня по руке. — Дамбо, как в диснеевском персонаже.

Я моргаю. — Я должен знать, что все это значит?

— Ты должен, — серьезно говорит она. — Теперь ты папа. Ты должен знать о Дамбо. Эльза и Анна. И Олаф тоже.

Я поднимаю брови. — Я в ужасе.

Она смеется над моим слегка контуженным выражением лица. — Бьюсь об заклад, битва за Братву кажется пустяком по сравнению с отцовством, а?

— Меньше темных персонажей, о которых нужно беспокоиться, — соглашаюсь я с ухмылкой.

На мгновение мы томимся в тишине, прежде чем я, наконец, говорю то, что крутилось у меня в голове весь день.

— Я думаю, пришло время рассказать Джо, кто я.

Ками замирает. Но ей не требуется много времени, чтобы рухнуть вперед и вздохнуть со свистом сквозь зубы. Как будто она была готова к тому, что эта тема всплывет.

— Я тоже много думала об этом в последнее время.

— И?

— Что, если я попрошу еще немного времени?

— Какой цели это послужит?

— Я не знаю. Возможно, это дало бы ей время, чтобы все обдумать и принять.

— Как она может сделать это, пока не узнает правду?

— Это много для пятилетнего ребенка. Это все, что я говорю.

— Она сильная, — просто говорю я. — Она получает это от тебя.

Ками удивленно смотрит на меня. Клянусь, я вижу мерцание слезы в уголке ее глаза, прежде чем она всхлипывает и отворачивается.

— Ты большой, сильный дон Братвы, — бормочет она. — Кто сказал, что она не получила это от тебя?

Я пожимаю плечами. — Есть разные виды силы, Камила.

Она грустно улыбается. — Забавно. Недавно у меня был похожий разговор с твоей мамой.

Мне до сих пор странно, что у них двоих сложилось такое легкое взаимопонимание за такой короткий промежуток времени. Камила сумела интегрироваться в мою семью так, как мне никогда не удавалось.

Не то чтобы я много работал над достижением цели. Но все же — что-то в этом есть восхитительное.

Она медленно поворачивается ко мне. В ее глазах мелькает решение.

— Мы можем сказать ей, — тихо говорит она.

Я поднимаю брови. — Я ожидал большего сопротивления.

Она вздыхает. — Это был мой первый инстинкт.

— Неожиданно, неожиданно.

Она игнорирует это. — Но ты ее отец, и она заслуживает знать это. Она так долго была без меня. Было бы неправильно с моей стороны лишить ее и отца.

Я киваю. — Мы скажем ей вместе.

Уголки ее рта приподняты. Интересно, зациклилась ли она на чувстве, которое вызвало слово «вместе». Это определенно делает что-то для меня.

— Мама! Исаак!

— Привет, милашка, — говорит Ками. — Ты хорошо покаталась? Куда дальше?

— Я хочу, чтобы Babushka посадила меня на большое колесо, — говорит она. — Я могу идти?

Камила закусила губу и кивнула. — Или. Веселись.

Хлопком в ладоши она уходит. Мы наблюдаем, как мама хватает ее за руку и заставляет перейти на быстрый шаг, а Богдан следует за ними, подмигнув мне.

— Должна сказать, — говорит мне Камила, — ты выделяешься во внешнем мире.

— Ни хрена, — соглашаюсь я, ловя еще один взгляд проходящей мимо пары.

— Это комплимент.

Я фыркаю. — Мне не нужны чертовы комплименты. Никогда не были.

— Правильно, конечно. Иногда я забываю, что разговариваю с могучим Исааком Воробьевым. Тебе ведь ничего ни от кого не нужно?

Я хватаю ее за руку и поднимаю на ноги. — Это неправда, — лукаво замечаю я, таща ее сквозь толпу. — Есть некоторые вещи, которые мне нужны. Конкретно от одного человека.

Я практически чувствую, как бьется ее пульс в кончиках пальцев, пока она слепо следует за мной сквозь толпу.

— Исаак, куда мы идем? Куда ты меня ведёшь?

— Где-то, где нам придется бороться только взглядами друг друга, — говорю я ей. — И как только мы будем там, я скажу тебе, что именно мне нужно от тебя.