Он хочет, чтобы я стала женой братвы? Ну, тогда я буду чертовой женой Братвы.

— Я… я… я могу что-нибудь для вас сделать?

— У тебя здесь есть алкоголь?

Она поднимает брови, и это просто бесит меня. — Прибереги свое мнение для того, кому насрать, — шиплю я. — Где эта чертова выпивка?

— Простите, миссис Воро…

— Перестань меня так называть. Это не мое имя.

Девушка замирает, ее глаза расширяются от страха. Она молода, я понимаю.

Младше меня. Она тоже красивее, и почему-то это еще больше меня бесит.

— Как тебя зовут?

— Саманта, мэм.

— Сколько тебе лет?

Ее светлые волосы короче моих. Они уложены в естественные локоны, о которых я всегда мечтала. У нее огромные глаза, как у Бэмби, с непринужденно изящными ресницами.

— Мне… мне двадцать один год, мэм.

— Я помню двадцать один, — говорю я с горечью. — Я собиралась стать учителем. Я собиралась путешествовать по миру. Однажды я собиралась жить во Франции и есть круассаны на завтрак каждый божий день.

Я знаю, что пугаю ее. Должна признать, это хорошее чувство. Может быть, я не могу слишком сильно винить Исаака за то, что он приложил все свои усилия.

Приятно не быть половиком для разнообразия.

— На кого ты пытаешься произвести впечатление? — спрашиваю я, приближаясь к ней.

Она отступает, ее глаза метнулись к двери. — Мэм?

— Ты накрашена, — указываю я. — Для кого?

— Н… никого, мэм.

Я прищуриваюсь на нее. — Я жена босса, помнишь? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, как эти слова вообще слетают с моих губ. Интересно, почему я не могу остановиться.

Интересно, что, черт возьми, со мной не так. — Ты должна делать то, что я говорю.

Она выглядит так, будто вот-вот расплачется.

— Ты пытаешься трахнуть моего мужа?

Частью его является алкоголь. Я не настолько пьяная, чтобы не узнать этого. Но часть его — это нечто совершенно другое. Отчаяние в сочетании с некоторым элементом беспомощности.

Потому что, как бы я ни хотела, я не могу избавиться от своих чувств к Исааку.

— Нет, мэм! — девушка задыхается. — Конечно, нет. Я бы никогда…

Я смеюсь, перебивая ее. — Он, наверное, трахнул бы тебя, если бы ты постарался. Я всего лишь его жена по имени, знаешь ли. Ему плевать на меня.

Девушка замирает, словно начинает понимать, о чем идет речь на самом деле.

— Мэм… могу я вам что-нибудь принести?

Я поворачиваюсь на месте, задаваясь вопросом, зачем я пришла сюда. Потому что я знаю, что пришла сюда для чего-то. Что-то конкретное.

— Подожди, — говорю я. — Это придет ко мне через мгновение.

Она наблюдает, как я оглядываюсь. Эта странная вещь происходит, когда я вылетаю из своего тела и смотрю на себя сверху вниз. Я смотрю вниз на симпатичную блондинку, смотрящую на меня.

В глазах у нее жалость — и больше ничего.

Господи, меня жалеет двадцатиоднолетния девушка. Напуганная, робкая маленькая девочка, которая едва знает, как устроен реальный мир. Это то, до чего меня довели?

Я так хотела быть героиней.

И каким-то образом я стала клише.

— Мэм, как насчет воды?

Мои глаза устремляются на нее, и я думаю, мы оба понимаем, что спрашивать меня об этом было ошибкой. — Что, черт возьми, ты пытаешься сказать? — Я требую. — Ты пытаешься обвинить меня в том, что я пьяная?

— Нет, мэм…

— Зачем предлагать мне воды?

— Потому что… моя мама научила меня делать в подобных ситуациях.

Я склоняю голову набок. — Какие ситуации?

— Когда… когда человек кажется… обезумевшим.

Слово приземляется прямо между моей грудью. Она говорит это мягко, но это кажется пронзительным.

Я расстроена?

Чем больше я думаю об этом, тем меньше я могу уйти от этого слова. Это заставляет меня задуматься, как я оказалась здесь, в этом затерянном и бесцельном месте.

— Я помню, зачем я пришла сюда, — внезапно говорю я ей.

— Что такое, мэм?

— Я пришла за ножом.