Я проталкиваюсь в ее комнату, не удосужившись постучать. Она вскакивает на ноги. Видно, она меня ждала. Мои глаза скользят по ее телу, и раздражение окрашивает мои черты, когда я иду к ней.

— Что это за хрень? — спрашиваю я, перебирая тонкую бретельку красивого бледно-голубого платья, которое на ней.

Она шлепает меня по руке. — Это платье, Исаак. Я уверена, что ты видел их раньше.

Она раздражена, но я могу сказать, что она тоже стесняется. Потому что она точно знает, что меня сейчас бесит: она чертовски старалась.

Для Максима.

— Интересный выбор, — говорю я, кружа вокруг нее, как хищник кружит вокруг добычи.

Она стоит на месте, пытаясь определить, является ли борьба лучшим способом справиться с моим нынешним настроением. — Я просто надела первое, что увидела, хорошо?

Я останавливаюсь перед ней, рассматривая легкий румянец на ее щеках. Я поднимаю руку и касаюсь пальцами ее челюсти. — И ты решила оставить макияж, который был на тебе накануне вечером? Ой, подожди… прошлой ночью ты была без макияжа.

Она отстраняется от меня и немного отдаляется от нас. — Можешь, пожалуйста, не затевать со мной драку прямо сейчас?

— Кто-то нервничает из-за большого свидания.

— Ты ревнуешь или просто территориальный? — требует она. — Я полагаю, это не имеет значения. Они всего на волосок друг от друга.

Платье плотно облегает ее грудь, но декольте все же умудряется быть консервативным. Тем не менее, ткань облегает ее тело, не оставляя воображению ничего другого. Вырезы вдоль ребер не помогают.

— Перестань, — рявкает она.

— Что?

— Исследовать меня.

— Я буду делать все, что, черт возьми, я хочу.

Она захлопывает рот, и я могу сказать, что ей требуется вся сила воли, чтобы не укусить меня в ответ.

На долгое время в этом легко потеряться. В пьянстве на глазах жены. Так же, как легко было потеряться во всей этой подготовке, подготовке к тому, что будет дальше.

Где-то по пути я полностью потерял из виду фактическое намерение: в том, что я должен привести Камилу в комнату с Максимом, а затем закрыть за ними дверь.

При всей моей уверенности… я не могу контролировать то, что произойдет, когда эта дверь захлопнется.

— Он здесь?

— Да.

Я внимательно изучаю выражение ее лица, но, кроме опасения, больше ничего не могу уловить. Хотя я не могу отрицать, что она чертовски красива. Она оставила волосы распущенными и относительно нетронутыми. Ее макияж в лучшем случае ненавязчивый, но меня все равно раздражает, что она вообще его нанесла.

— Пошли, — резко говорю я.

Она молча следует за мной из комнаты. Всю дорогу до складского сарая ее голова мотается из стороны в сторону, как будто она ожидает столкнуться с Максимом в любой момент.

— Ты впервые увидишь его с тех пор, как узнала о нем правду, — замечаю я.

Она медленно кивает. — Разве это глупо, что я думаю, что войду в эту комнату и увижу другого мужчину?

Вопрос такой невинный, такой нервный, что я не могу заставить себя быть жестоким или кратким. — Важно, чтобы ты видела его таким, какой он есть на самом деле. Не Алекс — его никогда не существовало. Есть только Максим Воробьев.

Доходим до сарая. Богдан находится прямо снаружи. Он идет вперед и ободряюще улыбается Камилле.

— Если он вообще что-нибудь попытается сделать, не стесняйся обратиться к нам, — успокаивает он ее. — Мы позаботимся о нем.

Она выглядит слегка встревоженной этим. Я понимаю, что ей даже в голову не пришло, что что-то настолько конфронтационное может произойти.

— Я… я уверена, что в этом нет необходимости, — бормочет она. Но теперь Богдан заронил в ее голову крупицу сомнения.

— Ты готова? — он спрашивает.

Она кивает.

Я веду ее к двери. Собственнический зверь во мне ревет от удовлетворения.

Для первичного утверждения.

Я никогда раньше не говорила «нет» этому внутреннему монстру.

Сегодня не тот день, когда я начинаю.

Я действую инстинктивно. Схватив Ками за руку, я разворачиваю ее и толкаю спиной к той самой стене, за которой в этот момент стоит Максим.

Она задыхается, и звук едва вылетает из ее рта, прежде чем я запечатываю его резким поцелуем. Я проникаю мимо ее потрясенных губ, горячих, тяжелых, агрессивных.

Камила напряжена, но лихорадочно отвечает на поцелуй. Это то, что ее тело умеет делать. Когда зверь во мне приходит поесть, она предлагает себя на пир.

Несмотря на это…

Несмотря на Максима…

Несмотря ни на что…

Так было с самого начала.

Когда я отстраняюсь, ее глаза полны неуверенности и замешательства. Я отступаю, не прерывая зрительного контакта, но она остается прижатой к стене. Я знаю, что за нами наблюдает каждый из моих охранников, включая моего брата, но мне плевать.

Пусть смотрят. Пусть весь мир смотрит.

Ками в порядке.

Через мгновение она выпрямляется и прочищает горло.

Я иду вперед и толкаю дверь. В комнате ничего нет, если не считать двух стульев и единственного верхнего светильника, просто оголенной лампочки на проводе.

Максим смотрит в сторону от нас. При звуке нашего входа он оборачивается и смотрит.

Его глаза тут же останавливаются на ней. Я ненавижу то, как признание и привязанность вспыхивают, как фейерверк, в его глазах, прежде чем он вытирает их начисто.

— Давай, — говорю я Камиле.

Затем я вынужден стоять там, отрицая все инстинкты своего тела, пока она идет к нему.